В счастливые дни Ватиканской державы, когда никакого коварства не ожидалось, вновь восстал Диавол из глубин преисподней. И захотел сей враг рода ватиканского предать всё, созданное по благоволению Божьему, бессмысленному разрушению и мерзости запустения. На своём пути наверх – из преисподней на землю – он соблазнил ватиканских шахтёров. Те, находясь, по сравнению с иными ватиканцами, к аду ближе, оказались наименее устойчивыми к пропаганде и агитации лукавого. И обрушился адский сатана со своим воинством неисчислимым на Землю, и воевал ея три дня и три ночи, и слышался скрежет зубовный средь народов, Круг Земной населявших. Но на защиту всего человечества встал Ватикан. Ватиканский ГенПапШтаб посреди всеобщего хаоса искал пути сокрушения диктатора преисподней. И вот, посольство генерал-кардиналов и штабс-аббатов отправляется в тихую ватиканскую глубинку, где в глухом горном селении служит некий приходской священник. Но не простой то был священник – в прошлом был он наиславнейшим воином, служил некогда в отряде нунциев особого назначения, являлся обладателем всех ватиканских и некоторых неватиканских высших наград, с отличием закончил Сорбонскую Высшую Духовную академию и владел в совершенстве школой рукопашного боя клервосских (монахов. Но повздорил он некогда с начальством относительно трактовки XXI главы пророчеств Исайи и, осерчав, покинул службу. Но каждый вечер после проповеди достаёт он из сундука все свои награды, диплом Сорбонской Высшей Духовной академии, фотографическую карточку своего любимого ручного енотика, убитого фанатиками-язычниками, и некоторое время смотрит на всё это со значением.

Узнав от прибывшей высокопоставленной делегации о вселенской угрозе человечеству, герой, забыв прежние обиды и презрев грядущие опасности, в чём был отправляется сокрушать Зло. Уничтожив в рукопашной схватке армию рудокопов, изобличив и посрамив в религиозном диспуте их главарей, он, наконец, добирается до самого Диавола. Схватка была преисполнена драматизма: герой поначалу и избивался нещадно; и висел над пропастью, слушая оскорбительные речи сатаны, в коих он, между прочим, упомянул о способе своей аннигиляции (ведь считал, что ему уже ничего не грозит и герой доживает последние минуты); и пытался дотянуться до сорвавшегося с его груди нательного крестика, чему, безуспешно в итоге, пытался помешать лукавый. Но потом вспомнил герой свою великую миссию, возопил неватиканским голосом и собрал воедино все свои силы. Заблокировав защитной молитвой заклинания супостата, главный герой переходит в контратаку и первой молитвой вбивает дьявола в сыру землю по пояс, второй – по шею и третьей отправляет на постоянное место работы – в преисподнюю.

Завершается всё помпезным финалом: уцелевшие в этом Армагеддоне ликуют, шахты с остатками в них рудокопов засыпаны, Диавол посрамлён.

Успех фильма был несомненным. Исполнявший роль главного героя был удостоен звания заслуженного народного ватиканского артиста, съёмочная группа была одарена парчёй и златом, а кинематограф получил официальное благословение.

Рассказав про открытие кинематографа, сказочник не мог пройти мимо изобретения и, пусть и недолгого, существования биржи.

Однажды во время, когда искусственный свет занимает место света естественного, а проще говоря, ближе к вечеру, к Папе Неготию (VII пришёл некий человек. Глядя на его бизнес-камзол, Папа грустно подумал, что вот, мол, опять к нему явился очередной торговый агент, который будет предлагать ему электрощётку для усов (которых у Неготия и не было). Или же это бродячий софист, который будет уверять Неготия со свойственной их цеху непосредственностью, что тот так и умрёт ослом, если не выучится у него, мудрейшего из софистов, всей (вот так прям и всей) эллинской премудрости. Но незнакомец оказался Деловым Человеком. И предложил он Папе создать в Ватикане биржу. Деловой Человек красочно описывал, как неистово сражаются между собой на бирже быки и медведи, подобно легендарным льву и единорогу из мифов придворного министреля Л. Кэрролла; как одухотворённые мужи, имеющие чин маклеров, поднимают вверх палец и выкрикивают цифры, словно усердные почитатели Пифагора; и некие, называющие себя игроками, снуют меж колонн биржи, будто аристотелевы перипатетики. А главное, в результате всей этой деятельности проливается на биржевой люд золотой поток безантов, талеров и дирхемов.

И воспламенился Папа новой идеей, ибо в глубине души был очень даже склонен к авангардным экспериментам, и возжелал воздвигнуть биржу. В главе его уже создался рассказом Делового Человека красочный образ предстоящего нововведения, и был он похож на нечто среднее между ристалищем благородных рыцарей, ярмаркой в день святого Нуллия и багдадским зверинцем. И бросился Папа Неготий VII со всей неистовостью своего пылкого сердца в круговорот финансово-биржевых страстей. Каждый новый Божий день приносил какие-нибудь новости: Папа с удивлением узнавал, что продажа индульгенций на Парижской бирже резко возросла после дня Святого Варфоломея, а германский рынок ценных бумаг чутко отреагировал на интервью, данное газете «Wittenbergische zeitung» М. Лютером, – продажи индульгенций резко сократились. Папа выкупил контрольный пакет акций предприятия «Норильск шекель», и, наоборот, удачно скинул акции компании «Раста», которая вскоре после этого превратилась в дым (говоря образным языком ватиканских биржевых маклеров). Папа отреагировал гневным посланием на результаты соревнования по нахождению ссылок по слову «клибанарий», где поисковая система Yahve. com потерпела сокрушительное поражение от www. naydyotsyavsyo. ru, и акции последней поползли вверх. Впрочем, это никак не задевало финансовых интересов Неготия, и он даже и не знал, что такое или кто такой этот клибанарий. Папа, держатель акций многих стеклодувных и зеркалодобывающих мануфактур, немало поволновался, когда Республика Кот-д’Ивуар выбросила на ватиканский рынок огромное количество стеклянных бус и зеркалец, накопившихся в этой африканской стране за века общения с ватиканскими купцами, миссионерами и конкистадорами.

Дефолт всех финансовых надежд Папы Неготия VII наступил неожиданно (как это и должно происходить во всех уважающих себя сказках). Подобно тому, как ребёнок бросает в забвение игрушку, столь полюбившуюся в первые дни знакомства с ней, так и Неготий в один погожий день с гневом отрешился от дел биржи, и даже предал её анафеме. Поводом для этого послужило следующее: на ватикано-иранской границе иранскими пограничниками была арестована и уничтожена вместе с водителями и экспедиторами контрабанда сала и порнографии. В результате, Папа потерял все деньги, вырученные за экспедицию в тёплые моря купца Франциско Дрейка. Хотя в ответ ватиканская авиация и нанесла авиаудар по иранским арсеналам серпоносных колесниц, но это было слабым утешением для впечатлительного Неготия.

Такова была недолгая история Ватиканской биржи, оказавшейся, в итоге, непапоугодной.

Изменения в Ватиканской державе произошли не только внешние, материальные – совершился также переворот в головах ватиканцев. Ватиканское общество отходило от прежней, исполненной догматов, жизни и усваивало себе либеральные принципы и идеи Просвещения. Воистину, новое поколение, появившееся за время отсутствия сказочника, было совсем не похоже на прежние. Было дано право двух голосов на выборах беременным женщинам, отменено рабство и запрещена феодальная раздробленность. И много ещё других прогрессивных новшеств появилось в Ватикане за IV месяца путешествия сказочника.

Однажды в тундре, которая, как вы уже догадались, окружает Ватикан, приземлился небольшой самолёт Ватиканских Священных авиалиний (SAV). Из него без особых китайских церемоний вытолкали некоего человека, судя по его внешнему виду, чиновника или бизнесмена. Наблюдавшие за всем этим с безопасного расстояния тунгусы явились, таким образом, свидетелями очередного прогрессивного опыта Ватиканских Весьма Просвещённых Людей Эпохи Очередного Возрождения.