— Маран, — спросил он, — неужели тебе все еще мало твоей славы?

Маран улыбнулся.

— Слава, Дан, как выразился классик, для мужчины то же, что красота для женщины, ее никогда не бывает слишком много.

— Какой классик? — спросил Дан.

— Не знаю. Какой-нибудь. Мысль слишком очевидна, чтобы кто-то ее уже не высказал… Правда, слава, в отличие от красоты, может быть и со знаком минус.

— Ты имеешь в виду Герострата?

— Герострат был младенцем по сравнению с убийцами, которых полна история. И, в конце концов, он поджег лишь один храм. А ваши любимцы римляне, которых вы считаете чуть ли образцом благородства, разграбили и разрушили целый Коринф. К примеру.

— Но какое-то благородство у римлян было. Во всяком случае, в первой половине их истории.

— Да, для внутреннего пользования.

— Не только, — возразил Дан. — Они, в сущности, никогда или почти никогда не проявляли жестокости по отношению к побежденным.

— Это не благородство, а практичность.

— По-моему, — сказал пилот, — вы сами сейчас играете в римлян. — Он старался говорить весело, но в его голосе проскальзывала легкая дрожь. — Ведете неторопливую беседу на отвлеченные темы, словно не замечая отчаянного положения, в которое мы попали.

— А что ты нам предлагаешь делать? — удивился Дан. — Рыдать?

— Нет, но…

Маран внимательно посмотрел на пилота и спросил:

— Сколько тебе лет?

— Двадцать три, — ответил тот нервно.

— Видишь ли, Эвальд, — сказал Маран спокойно, даже мягко, — наше положение никак нельзя назвать отчаянным. Начать с того, что если нам повезет, и вторая планета окажется более-менее приемлемой, то есть там обнаружится хотя бы вода, мы легко продержимся до окончания ремонта.

— Если нам удастся его провести.

— У нас есть семидесятипроцентная вероятность.

— А если воды не окажется?

— Всегда остается шанс, что понадобится не максимальный срок, а меньше: десять дней, двадцать дней. В конце концов, нас могут найти. Что вовсе не маловероятно, мы же практически не отклонились от курса. Словом, я оцениваю наши шансы, как пятьдесят на пятьдесят. Это очень много. Так что не волнуйся. Выберемся.

Пилот заметно смутился, даже покраснел, и Дан поспешил возобновить прерванный разговор.

— Насчет римского благородства я с тобой спорить не стану, но что у них замечательные афоризмы, изящные и емкие, ты, я надеюсь, отрицать не будешь.

— Не буду, — согласился Маран. — Изящные, емкие, а иногда и парадоксальные.

— Например?

— Например, уничтожив тот же Коринф, они позаимствовали у греков поговорку «Не всем дано побывать в Коринфе».

— Это не парадокс, а иезуитство, — возразил Дан.

— А как насчет «ubi bene, ibi patria»? Патриотизм ведь был главной римской добродетелью.

— Это, наверно, относилось к какому-нибудь конкретному…

Его прервал радостный возглас пилота:

— Атмосфера! Кислородная атмосфера!

— Ну вот, — сказал Маран, — полдела.

— Садимся?

— Не торопись. Зондов у тебя нет. А декодер хоть у тебя есть?

— Конечно, — сказал пилот обиженно.

— Отлично. Тогда облетим планету на высоте. Только не закладывай витки слишком густо, береги горючее. Нам ведь предстоят еще взлет и посадка.

— Есть, — сказал пилот весело.

Дан смотрел на проплывавшую по экрану поверхность планеты с величайшим изумлением. В ровной, поросшей высокой ярко-желтой травой степи каждые полсотни километров возникали маленькие зеленые озерки, мелькнули крошечная, деревьев в двадцать, рощица, узкая извилистая речка… Черт возьми! В замечании Марана насчет теории вероятностей была немалая доля истины. Как это возможно, дважды потерпеть аварию и оба раза рядом с планетой земного типа, когда их всего-то открыто около десятка. Или даже меньше? Он стал машинально перебирать: Торена, Перицена, Вторая Гаммы Водолея, которую ее обитатели называли непроизносимым словом, нечто вроде Врджлакстла, почему и все предпочитали длинный астрономический титул… так, три, еще Эдура, Палевая, Глелла… наверно, ее следовало называть Старой Глеллой, ведь была и Новая… впрочем, буквальный перевод звучал немного иначе: Еще Одна Глелла. Что было довольно далеко от истины, поскольку, в отличие от пустынь Старой, Новую покрывали океаны или, скорее, один океан, омывавший миниатюрный, меньше Австралии, материк, окруженный десятком больших и малых островов, да и из этого небогатого хозяйства была освоена от силы четверть, главным образом, прибрежная зона, освоена и покинута, во всяком случае, высадившаяся там три недели назад экспедиция никого не нашла… Хотя, кто знает, может, теперь уже обнаружились и обитатели колонии, они и сами ведь тоже не сразу наткнулись на глеллов, при малочисленности тех и привычке зарываться в землю несложно попасть впросак, за три дня, которые разведчики на Новой Глелле провели с момента высадки и до того, как отослать первый отчет, они вряд ли успели основательно обшарить все поселения… В любом случае, узнать новости можно было только, до этой самой Новой Глеллы добравшись, известий об установке гиперпространственной связи, которую якобы вот-вот должна была апробировать ВОКИ, все не появлялось… Дан вздохнул. Насколько проще было бы с этой штукой! Посылаешь сообщение, и тебя немедленно выручают, то есть не то чтобы совсем уж немедленно, но все же за несколько дней. Впрочем, на астролеты ближнего радиуса подобное устройство попадет не скоро, наверняка вначале, как и любая техническая новинка, это будет нечто весьма громоздкое… Да… О чем это он?.. Планеты земного типа. Торена, Перицена, Эдура, Палевая, две Глеллы, Вторая и так далее… Все, что ли? Нет, еще три или четыре необитаемые планеты, о колонизации которых говорилось уже несколько лет, но дальше бесконечных разглагольствований дело не шло, никто на Земле не горел желанием покинуть уют, хлеб и зрелища, чтобы начать с нуля за десятки парсеков от дома, тем немногим, кто тяготел к приключениям, вполне хватало Разведки и иных работ в космосе… Ладно, а еще? Больше нет. Все. Сколько итого набралось? Десять? Одиннадцать? И почти половину их открыл он, Дан, самолично, не один, конечно, но открыл, что бы там не говорил Маран… Хотя, если честно, главное его открытие это сам Маран, все прочие лишь следствия…

— Стоп! — сказал Маран. — Держи картинку!

Что такое? Дан даже привстал от возбуждения. На экране в задержанном компьютером кадре, застыл маленький конный отряд… не конный, разумеется, отряд всадников, ехавших на крупных животных с широкими плоскими спинами, разглядеть их в подробностях, как и наездников, сверху было трудно.

— Возьми шире, — распорядился Маран. — Уменьши план.

Дан одобрительно кивнул. Конечно, тех возможностей, что при нормальной исследовательской работе, у них не было, астролет ближнего радиуса не имел зондов, которые можно направить, куда угодно, но какой-то резерв для маневра все же оставался. С той высоты, на которой они летели, в зону обзора попадал огромный участок или, учитывая движение, полоса поверхности, а на экран выводилась лишь узкая лента по осевой. Однако в памяти компьютера обозреваемый кусок фиксировался, естественно, целиком, и можно было затребовать всю картинку, что Маран и сделал.

Степь стала уменьшаться, отряд превратился в точку, но ничего нового в кадре не появилось.

— Иди против направления их движения, — сказал Маран.

Картинка поползла наискось назад, и уже на самой границе обозреваемого пространства остановилась. В правом нижнем углу экрана появился фрагмент… Чего?

— Крупнее, — приказал Маран, и поверхность степи двинулась навстречу.

Вбитые в землю тонкие деревянные колья соединяла толстая веревка, протянутая в три ряда и обмотанная вокруг каждого из кольев несколько раз, для вящей крепости, видимо. За этим импровизированным забором… Дан с улыбкой подумал, что Ника с ее склонностью к лингвистическим шуткам немедленно окрестила бы забор редкоколом, поскольку промежутки между составлявшими его кольями были солидные, скорее всего, из-за недостатка в этой безлесной степи материала… за неровной линией забора стояли пирамидальные сооружения в примерно полтора, от силы два человеческих роста, больше всего похожие на палатки… Это и были палатки, ветер прогибал полотнища стенок и раскачивал некоторые из них, незакрепленные, очевидно, заменявшие двери. Полотнища выглядели тяжелыми, наверно, были кожаными. Вокруг палаток валялся всякий хлам: куски этой самой кожи или схожего материала, еще какое-то рванье, обглоданные кости, охапки жухлой травы, спутанные веревки. Кое-где виднелись островки пепла и углей, окруженные камнями — примитивные очаги, надо полагать, рядом с одним из них стоял и котел, большой, кривобокий, черный от копоти. И среди всего этого копошились люди, по преимуществу, дети. И бродили верховые животные. Разглядеть детали было трудно, но главное… Дан чуть не задохнулся. Он вскочил, рискуя удариться головой о потолок.