За завтраком почти не разговаривали. Все были задумчивы, мрачны, ели без аппетита, вяло, медленно, словно никаких дел не предвиделось, словно они не находились на незнакомой планете, на которую еще не успели даже посмотреть — в натуре, а не на экране, сели ведь поздно вечером, в кромешной темноте, да и теперь никто вроде бы не оглядывался на большой монитор, демонстрировавший окрестности, ничего, впрочем, особенного, белый песок, в правом углу неподвижная синяя вода, напротив, в некотором отдалении, деревья, покрытые красной листвой, лес, и как будто довольно густой, темные, почти черные стволы сливались в сплошную массу. Пару раз мелькнули цветные пятнышки, пролетели птицы, надо полагать, и однажды довольно близко пробежал небольшой зверек немыслимой яркости, зеленый с оранжевыми разводами. И все, для посадки выбрали средней величины остров с двумя примерно тысячами жителей, эта его часть была, насколько позволял судить зондаж, необитаемой.

Дан пил кофе и наблюдал за остальными. Маран был бледен, под глазами легкая синева, плохо спал то есть, если спал, но выглядел спокойным, взял себя в руки, надо думать, да и куда ему деваться, командовать за него никто не будет. Патрик механически жевал, глядя на ничем не примечательную переборку напротив, Поэт и Мит тоже были задумчивы и рассеянны, один Артур смотрелся веселее, он ел, уставившись в экранчик карманного компьютера, на котором все время менялись картинки, срезы мозга водолеян. Уж не надеялся ли он найти участок, генерировавший ментальное излучение? Хотя вряд ли он мог быть настолько наивен и самонадеян, ведь даже источник подобного поля, возникший в изученном вдоль и поперек или, по крайней мере, куда более досконально, мозге homo sapiens в результате внедрения в его хромосомный набор искусственного гена, как то произошло на Эдуре, пока обнаружить не удалось… И однако Артур смотрел и смотрел на экран, и Дан, сидевший рядом, стал машинально туда же поглядывать. Мозг водолеянина был совсем не похож на человеческий, больше всего он напоминал по форме яйцо со срезанной верхушкой, никакого деления на полушария, никаких признаков других отделов, даже спинного мозга! Поди разберись. Единственное, что было знакомо, это извилины, множество мелких складочек, наползавших друг на друга, числом, пожалуй, побольше, чем у человека. Означает ли это, что водолеяне умнее? Но Артур на его вопрос прямого ответа не дал.

— Видишь ли, мозг у них почти на четверть крупнее нашего. Но это значения не имеет. Даже число нервных клеток, а их у них тоже заметно больше, ничего не решает, поскольку неизвестно, какая их часть задействована в процессе мышления, ты ведь знаешь, что у человека работает лишь несколько процентов от общего числа его нейронов. А сколько функционирует у них… Таким методом не определишь.

— Для того, чтобы определить уровень интеллекта, электроэнцефаллограмм и прочих кривулек не надо, — буркнул Патрик, услышавший, видимо, вопрос и ответ.

— А как ты его определишь? — спросил Артур.

— По проявлениям. — Патрик решительно поставил кружку с кофе и спросил: — Что делать будем, командир?

— Работать, — сказал Маран.

— Работать?

— А что ты предлагаешь? Убраться восвояси?

— Возможно, это было бы наиболее разумным решением, — пробормотал Патрик. — Но нет, ничего такого я не предлагаю. Однако перед тем, как заняться работой, следовало бы поразмыслить над некоторыми вещами.

— А именно?

— Если принять за постулат, что здешние ребята агрессивны по духу… Конечно, это не обязательно так, но лучше подобной возможностью не пренебрегать… — Он посмотрел на Марана, ожидая, наверно, возражений, но тот кивнул, и Патрик продолжил. — Мы не можем исключить вероятность того, что они нейтрализуют нас, захватят орбитолет, выйдут в космос, потом с помощью того же ментального поля выведут из игры персонал станции, высадятся там, дождутся астролета…

— И завоюют Землю, — подхватил Поэт и рассмеялся.

— Ну Землю они вряд ли могут завоевать, в рейсовом астролете поместится от силы несколько десятков человек, не думаю, что такой десант, пусть даже состоящий из сверхмощных гипнотизеров, сумеет подчинить себе пять с половиной миллиардов землян… Но, честно говоря, мне не хотелось бы, чтобы реализовалась хоть какая-то часть подобного сценария.

— Согласен, — сказал Маран. — И что ты предлагаешь делать?

Патрик развел руками.

— С утра ломаю голову, — признался он. — Но без толку.

— Можно ввести в бортовой компьютер пароль, без которого он не запустит стартовую программу, — предложил Артур.

— Пароль ничего не стоит извлечь из наших собственных голов, — возразил Поэт. — А если запрограммировать его на наши голоса? Или биополя?

— Они могут загипнотизировать кого-то из нас и заставить его запустить программу, — буркнул Патрик.

— Заколдованный круг!

— Вы начали не оттуда, — заметил Маран. — Я очень сомневаюсь, чтобы кто-то из аборигенов взялся самостоятельно пилотировать неизвестную ему машину. Даже если согласиться с тем, что они осведомлены о существовании таковых. Чего ради? Они в любом случае будут действовать через нас. Слабое звено — не компьютер, а мы сами. Надо исходить из этого.

— Остается только покончить с собой, — усмехнулся Поэт. — Самый верный способ устранить негодный материал.

— Возможно, дойдет и до этого, — сказал Маран холодно. — Но начнем с другого.

— С чего? — оживился Дан, перспектива группового суицида на отдаленной планете его не особенно прельщала.

— Все зависит от того, как они нас обнаружили.

— Увидели, наверно.

— Как? Мы сели в полной темноте. Луны тут нет, только звездный свет. Перед посадкой мы прощупали всю прибрежную зону и убедились, что от моря до леса, то есть на протяжении восьмисот с лишним метров, и на три-четыре километра в обе стороны вдоль берега нет ни одного аборигена.

— Кто-то мог появится позже, — предположил Поэт. — Почему бы и тут не быть бродягам или трубадурам, которые разгуливают по ночам.

— Судя по датчикам, ближе, чем на пятьсот метров к орбитолету никто не подходил. Разглядеть с большего расстояния в темноте белое на белом…

— Я знаю, — встрял возбужденный Артур. — Они уловили наше ментальное поле!

— А разве у нас оно есть? — удивился Поэт.

— Мы такое поле на сегодняшний день зарегистрировать не в состоянии. В принципе. Но, наверно, для телепата оно ощутимо.

— Это только гипотеза, — сказал Дан скептически.

— Но она предлагает нам выход, — заметил Маран.

— Вот как?

— Подумайте. Уже три года над планетой висит орбитальная станция. Простым наблюдением без телескопов и иных приборов ее засечь невозможно. Но существует еще ментальное поле.

— Хочешь сказать, они знают о станции? — спросил Патрик.

— Наоборот. Если бы станция была обнаружена, они давно сыграли б с ее обитателями шутку вроде вчерашней ночной.

— Выходит, у нас поля все же нет? — спросил Поэт.

— Одно из двух. Либо его в самом деле нет, либо — и я лично предполагаю второе — на таком расстоянии ментальный контакт неосуществим. И мы можем это обстоятельство использовать. По-моему, у нас достаточно камер, в том числе кругового обзора. Установим их во всех помещениях орбитолета и подключим к системе дистанционного управления. Перед стартом приведем их в действие, со станции осмотрят все внимательнейшим образом, и если увидят кого-то постороннего или же в случае, если камеры не сработают, возьмут управление на себя. И отменят старт.

Он обвел кают-компанию взглядом, все промолчали, никто, конечно, не задал вопроса о том, что в таком случае будет с ними самими, бывают ситуации, когда вопросов не задают. Поэт зашевелился, но спросил совсем другое:

— А что если они не станут лезть ни в орбитолет, ни дальше, а просто подчинят нас своей воле? Загипнотизируют и заставят действовать по их указке?

— Согласно программе, — буркнул Патрик. — Превратят в роботов то бишь.

Или марионеток, подумал Дан, вспомнив недавний разговор с Мараном про бога-кукловода. Марионеткой в руках бога ему, видите ли, быть не хочется, а каково ощутить себя во власти обыкновенного гуманоида или негуманоида, черт его знает, дергающего за ниточки…