Любаша и вернулась в наш город недавно и живёт недалеко. Взял по дороге вина молдавского. Встречу как-то нужно же отметить! Пошли отмечать. Квартира-маломерка. Чистенько всё, евроремонт. Проходила в зал, смеясь, полезла за пазуху, ловко расстегнула, вынула, отбросила в сторону, лифчик. Мешает! - Больше ничего не мешает? - Нет! Ха-ха. Ха-ха.

Стали пить вино. Зачем мы стали его пить?.. - Ты меня бросил! Ты мне исковеркал всю жизнь! Я бы никогда и ни с кем!.. Это всё из-за тебя!..

Ничего и не из-за меня. Так обстоятельства сложились. Так сложилась Судьба, что – не судьба.

Море слёз. - Уйди! Не трогай меня!

Стринги, пирсинги, тату… Современная. Всё, как у всех. Сейчас ведь, без пирсинга на клиторе ни на одну тусовку фэйс-контроль не пропустит. Любашу пускают…

Рыдая, закрыла лицо руками, уступила – раздвинула колени…

Что это? Всё закружилось, поплыло перед глазами… Тело обмякло, рухнуло на диван, прямо на обнажённую женщину… Не тело – кисель. Руки превратились в плети. Ноги… Я весь стал, как огромная, тяжёлая тряпка… Не могу пошевелиться…

Любаша в ужасе. Выбирается из-под меня, как попало, одевается…

В комнате врачи, жена. Приехал Вася. Меня одевают, кладут на носилки…

Вот уже полтора года, как я разбит инсультом. В сознании провалы, но, когда я прихожу в себя, я всё вспоминаю… Жена…

Она всё время молчит. Ни слова я не услышал от неё за полтора года. Я хочу ей сказать – нет, не то, как там – комедия, мол – это было совсем не то, что ты подумала! То было, То… Но… Я люблю тебя. Я всегда тебя любил. Ну, да… Так получилось… Но, люблю ведь, люблю ведь, люблю ведь - только тебя… Так получилось…

Почему она никуда меня не сдала, почему не бросила? Почему день за днём купает меня, с трудом превозмогая рвоту, за мной убирает, кормит?..

Меня жжёт внутри её молчание. Мне жутко, мне страшно приходить в сознание. Потому что я сразу всё вспоминаю. И для меня наступает ад.

Если бы я мог, я бы просил прощения, просил, просил, просил, хотя знаю, что прощения мне не может быть никакого. И не будет…

И я молю, обрывками, остатками мыслей в моём бессильном вонючем теле, я прошу: - Господи!.. Дай мне умереть!..

Святый Боже, святый крепкий, святый бессмертный, помилуй… мя…

СТАТУЭТКА

Анютка… Рыжая моя одноклассница. Росли вместе. Играли в одной песочнице. Двор – один на двоих между хрущёвскими пятиэтажками. Росли, росли и выросли…

Анютка из рыжего бесполого подростка прорисовалась в расцветающую девушку. У меня незаметно изменился, огрубел голос.

Но отношения у нас оставались прежними: друзья, просто друзья. Даже, когда мне попалась порнушная кассета, мы с Анюткой посмотрели её без всяких экстраполяций. Я переживал происходящий на экране ужас отдельно, Анютка – открыв рот – отдельно. Вместе поржали.

Ну – и вот так…

Я не видел в Анютке девчонку, с которой могли бы совмещаться мои, уже нескромные, фантазии. Анютка, вполне уже оформившись в хорошенькую девушку, вела себя со мной, как мальчишка. Друг. Ну… сестра.

Однажды нам с ней попался альбом по зарубежному искусству. Анютка посещала художественную школу и ей дали задание сделать доклад по искусству Возрождения. Мы с Анюткой пошли в библиотеку, а потом – к ней домой. Я часто к ней заходил. Мы вместе пили чай, хохотали. Хорошее было время.

Ну, вот, значит, зашли мы пить чай и посмотреть альбом по искусству.

Ничего особенного не было в том альбоме. В основном картины, статуи. На них все голые. Боги всякие. Богини.

Я смотрел, смотрел и вдруг сказал: - Анютка, а из тебя тоже получилась бы статуя. Не хуже греческой.

Анютка хихикнула: - Да, ну, скажешь тоже!..

А я стал развивать идею: - Вот, знаешь, если тебя голую пудрой или тальком обсыпать – точная Венера получится!

И в этой моей фразе вообще не было ничего такого. Потому что Анютка меня совсем не стеснялась, переодевалась при мне, как это она, вероятно, делала в обществе подружек. Росли мы вместе. Привыкли друг к другу. Меня интересовали совсем другие девчонки, о чём я рассказывал Анютке. Она мне тоже рассказывала о своих, правда, ещё совсем платонических, увлечениях.

Тут ещё такое было важное обстоятельство: родители на день рождения и в связи с предстоящим окончанием школы подарили мне цифровой фотоаппарат. Хороший аппарат. Многое он мог делать без участия фотографа, поэтому очень скоро я себя почувствовал крутым фотомастером.

И тут – такой случай! Анютка – замечательная модель! Сделать из неё фото Венеры – и главный приз где-нибудь на международном фотоконкурсе обеспечен!

– Анютка-а-а-а! Давай фотографироваться! – и я с жаром стал рисовать перед ней перспективы нашей фотосессии. С гарантиями сохранения имени модели в глубокой тайне.

Я сказал Анютке, что её, измазанную мелом, никто никогда не узнает.

Девчонку, которая при мне свободно переодевала колготки, уговаривать долго не пришлось.

Договорились, что на выходные, когда родители Анютки уедут на дачу с ночёвкой, я приду к ней с фотоаппаратом.

Я должен был ещё решить задачу с нашим главным реквизитом – достать тальк. Без талька всё мероприятие теряло связь с искусством Возрождения и выглядело бы, как обыкновенное фотографирование голой девчонки.

Нам, художникам, это было совсем не нужно.

В субботу я заявился к Анютке с фотоаппаратом и тальком.

Она встретила меня в коротком халатике.

Мы решили ещё раз просмотреть фото скульптур из альбома. Делать всё нужно было по-настоящему. Чтобы мир ахнул.

– Ну, я готова, - сказала Анютка. И ушла в соседнюю небольшую комнатку, откуда уже через минуту вышла без халата и вообще без ничего.

Я, конечно, сто раз видел, как Анютка переодевается, но так, вот такую!.. Аж что-то внутри у меня ёкнуло. И правда – Венера! Длинные рыжие волосы распущены по плечам, яркие голубые глаза с тёмным ободком вокруг зрачка… Грудь –точь-в-точь, как на картинах этих древних мастеров!.. Богиня, блин!.. Но…

– Э, - говорю, - нет! – так не пойдёт!

– Что такое, - спросила Анютка.

– Волосы… Разве у статуй ты где-нибудь видела волосы?

Анютка глянула к себе вниз: - Ой! – и правда!.. Я что-то совсем не подумала!..

И снова убежала в маленькую комнату.

Оттуда стало доноситься ноющее жужжание какой-то техники. И продолжалось оно довольно долго.