Всё, что он слышал о доспехах Амилиара, — так это то, что любому, кто путешествует по земле, надев их на себя, не нужно бояться ни копья, ни меча, выкованного рукой любого смертного. И настолько широко разошлись по миру эти хвастливые россказни, что Мимир (происходивший, как говорили люди, из древнего рода гномов, которые ковали металл для героев Асгарда) долгое время хмурил брови и кусал губу, разбрасывая направо и налево резкие слова, пока все в его окружении не ощутили остроту его языка.

А потом и он поднял голос и поклялся, что воистину выкует клинок, чтобы показать Амилиару, что тот не первый кузнец в мире и, может даже, не второй! И Король Бургундский побился об заклад, поставив на то, что Мимиру не добиться этого.

Однако сам Мимир не занялся ковкой: ему явилось знамение. И он возложил эту задачу на Сигурда-Королевского Сына. Семь дней и ночей Сигурд трудился над металлом, а потом отнёс клинок к ручью, который вытекал у подножия утёса. В него Мимир бросил сеть из шерстяных нитей, и Сигурд опустил клинок в воду так, чтобы поток воды поднёс эту сеть к клинку, — и нити были перерезаны!

После этого все, кто трудился в кузнице, возликовали. Однако Сигурд-Королевский Сын и Мимир посмотрели друг другу в глаза. И Сигурд забрал назад этот меч и разбил его на куски, чтобы снова размягчить металл жаром и предпринять новую попытку.

Теперь он закалял меч парным молоком. И ещё добавлял овсяную муку, которая, как это известно всем кузнецам, даёт, как и людям, силу металлу. Ещё три дня работал он. А потом взял своё изделие и отнёс к ручью, и на этот раз разрезал клинком клубок шерсти, не потревожив переплетение его нитей.

Но только вновь он и Мимир обменялись взглядами. И Сигурд поднял клинок высоко над скалой и бросил его вниз с силой настоящего воина так, что тот разлетелся на мелкие кусочки. Потом он собрал эти кусочки и снова отправился в кузницу. Однако это было утром, а сейчас уже опустилась ночь. И Сигу-Клешнерукому было очевидно, что теперь молот Сигурда всё медленнее и с меньшей силой падает вниз. И он видел, как поникли плечи Сигурда, и знал, что Мимир ходит взад-вперёд возле ручья с водой, которая, как поговаривали, даёт огромные знания осмелившимся выпить из него.

Снова подул холодный ветер, принеся холод зимы, а не свежесть весны, как должно было бы быть. Сиг-Клешнерукий сжался в комок, присев и обхватив руками колени. Ему очень хотелось туда, к жару кузницы, но он понимал, что сейчас не время для этого.

И тут перед ним появились пара сапог из грубой кожи, как раз на уровне глаз, когда он вот так свернулся в комок. А когда Сиг-Клешнерукий медленно поднял голову, он увидел камзол, имевший тот же самый цвет, что и небо в бурю, и широкий серый плащ. А ещё выше — капюшон синего цвета, который скрывал смуглое лицо. И на этом лице был лишь один глаз, другой прикрывала полоска льняной материи. Однако единственный глаз этот так пронзительно смотрел на Сига, что мальчику захотелось бежать прочь от него, и только магия таинственной фигуры удерживала его на месте, и Сиг задрожал ещё сильнее, чем когда ледяной ветер хлестал его.

— Иди к Сигурду-Королевскому Сыну и передай, чтобы он вышел. Есть некто, кто хочет говорить с ним.

Хотя голос незнакомца прозвучал тихо, нельзя было не повиноваться этому приказу. Сиг быстро вскочил на ноги и скользнул в кузницу, боясь отвести взгляд в сторону от этого единственного глаза, всё ещё удерживавшего над ним свою власть. И лишь оказавшись в тени кузницы за её порогом, он освободился от этой власти. Мальчик прошёл к наковальне, где стоял, расправив плечи, Сигурд, и огонь бросал красноватые отблески на его лицо и длинные жёлтые волосы, откинутые назад, пока он работал мехами.

И хотя Сигурд действительно был сыном Короля, он носил лишь грубый камзол, кожаный передник, да невзрачные сапоги, которые не надели бы не то что мастер-кузнец, а простые рабочие. И всё же, глядя на него, Сиг подумал — как и любой человек, который имеет глаза, — что перед ним воин королевской крови, достойный того, чтобы за ним пошли на битву, когда призовёт корона.

Сигурд положил молот на край наковальни и наклонился вперёд, чтобы рассмотреть свою работу. Однако на его усталом лице появилось лишь хмурое выражение, словно то, что он увидел перед собой, совсем не обрадовало его. Сиг только теперь осмелился произнести:

— Мастер, тут у двери один человек, он хочет говорить с вами.

Брови ещё более насупились, когда Сигурд обернулся. Сиг отступил на шаг назад, хотя Сигурд-Королевский Сын был не из тех, кто бьёт слуг по всякому поводу, он был добрее большинства людей, с которыми Сиг был знаком за свою короткую жизнь.

— Я не буду ни с кем говорить, пока не выполню свою задачу… — ответил Сигурд-Королевский Сын голосом, столь же непреклонным, как и металл, который он обрабатывал.

Но тут со стороны порога прозвучали другие слова. Хотя и не очень громко, однако их вполне можно было разобрать:

— Ты будешь говорить со мной, сын Сигмунда Волсунга!

Сигурд-Королевский Сын обернулся и уставился в ту сторону, как и Сиг. Хотя уже наступили сумерки, они всё же ясно видели незнакомца, словно его серая одежда и синий капюшон светились.

Сигурд опустил молот и направился к чужаку, а Сиг отважился последовать за ним, отстав на шаг. Мальчик понял, что сейчас совершает самое смелое действие в своей жизни: этот незнакомец, казалось, внушал ему больший, чем даже Мимир, страх.

Незнакомец отвернул складку, ткани, в которую были завёрнуты кусочки тусклого металла, то есть они казались тусклыми, пока на них не упал свет от горна кузницы, и тогда они засверкали как драгоценные камни, какими Мимир инкрустировал рукояти королевских мечей.

— Сын Волсунга, возьми своё наследие и используй его как должно быть!

Сигурд-Королевский Сын протянул обе руки вперёд и принял куски металла у незнакомца, при этом поначалу вроде бы даже боясь коснуться того, что теперь держал в слегка дрожавших руках. Сиг увидел, что это были обломки какого-то меча.

А затем незнакомец посмотрел на Сига, так что парень попытался поднять свою кривую руку, чтобы закрыть лицо. Однако он не смог закончить это движение. Скорее, ему пришлось остановиться под немигающим взглядом этих ужасных глаз.

— Пусть кузнечными мехами займётся этот парнишка, — сказал незнакомец. — Ибо в этом деле есть нечто, что лежит за пределами даже твоего разумения, Сигурд Волсунг.

И с эти ми словами он ушёл, и темнота сомкнулась вокруг кузницы. Возможно, он провалился сквозь землю, или же унёсся на крыльях в ночное небо. Но Сигурд уже поворачивался к кузнице.

— Идём, Сиг! — он никогда не добавлял: «Клешнерукий», а Сиг ловил каждое слово, им произнесённое. — Этой ночью нам предстоит изрядно потрудиться.

И они работали всю ночь, расплавляя не металл из запасов Мимира, но эти куски сломанного меча, принесённые незнакомцем. Тем не менее Сиг не чувствовал усталости, наоборот, мальчик всеми силами охотно помогал Сигурду.

Утром клинок лежал готовый для испытаний. И Сигу казалось, что в нём осталось что-то от того мерцающего света, который окружал в темноте человека в капюшоне. Рука Сигурда прикоснулась к сгорбленному плечу мальчика.

— Он готов, и готов, по-моему, отлично. Теперь мы испытаем его.

И Сигурд взял меч и некоторое время держал перед собой, как человек, который держит факел, чтобы освещать себе путь. Они вышли из темноты кузницы на свет, и там их ждал Мимир и остальные работники, а также его ученики. И Мастер-Кузнец громко, с присвистом, выдохнул, когда посмотрел на клинок, который нёс Сигурд.

— Итак, он снова создан — Балмунг, который сначала вышел из кузницы самого Отца Всего Сущего. Обращайся с ним осторожно, Сигурд-Королевский Сын, ибо однажды он уже принёс людям твоего клана и крови немалое зло.

— Любой меч может принести смерть воину, — ответствовал Сигурд, — ибо для этого и предназначено его острое лезвие. Но если это действительно Балмунг, то, возможно, теперь он принесёт вам победу в вашем споре. Теперь испытание…