В сознание Юки вернулся уже в спальне на вилле Угаки.

Сколько ему довелось пробыть в обморочном состоянии, Юки не представлял. Он лежал на койке весь мокрый от пота, обессиленный и беспомощный как новорожденный ребенок. В спальне царил полумрак, все окна были затемнены – и нельзя было определить, какое сейчас время суток. С усилием Юки шевельнулся, постаравшись повернуться так, чтобы увидеть циферблат часов на прикроватной тумбочке.

- Юки! Слава богу, ты проснулся, - тут же, заметив его движение, воскликнул Акутагава.

Он поспешил к нему, аккуратно приподнял его и поудобнее уложил на подушки. Только сейчас Юки заметил капельницу рядом с постелью и иглу в своей руке. Юки заговорил и в горле мерзко захрипело:

- Какой сейчас час?

- Десять вечера.

- Я проспал целый день?

- Ты спал почти два дня, - Акутагава ласково погладил его по щеке. - У тебя случился тяжелый панический криз. Но сейчас все позади…

Панический криз? Так вот откуда эта слабость в теле…

- Ты ждал, когда я проснусь? – вздохнул Юки, только в эту минуту заметив щетину на лице любимого.

- Да, - тот улыбнулся очень нежно, хотя в его глаза оставались печальны.

Юки закрыл глаза ненадолго, потом вновь поглядел на Акутагаву:

- А где Наста?

- Тут, в Угаки.

- Как она?

- Ей тяжело… После смерти Ива она… просто убежала из госпиталя. Я не знал, куда она тогда отправилась. На всякий случай я дал распоряжение найти ее. Она была в одном из баров. Напилась до бесчувствия… Да и сейчас тоже пьет.

Повисло тяжелое, траурное молчание.

- Я отомщу Харитоновой, - сказал Акутагава вдруг. – Она поплатится.

- А мы? – спросил Юки, вглядываясь в жестокость, исказившую его красивое лицо. – Мы с тобой поплатимся?

- Не мы наняли того снайпера…

- Да, в этом ты прав.

Он отвернулся и сжал губы, задумавшись о чем-то своем.

- Скажи, Юки, чего ты хочешь от меня? – Акутагава со скрытым гневом вздохнул. – Ты и после всего этого будешь защищать Харитонову?

- Я не буду её защищать. Но и мстить не стану, - тихо ответил Юки.

- А я стану, слышишь?

- Делай, что хочешь, - тот по-прежнему смотрел в сторону.

Акутагава резко поднялся с постели и несколько минут ходил по спальне, потерянным жестом взъерошивая волосы. Подавив всколыхнувшийся гнев, он присел на постель снова и заговорил с Юки очень мягко:

- Прости, мне не следовало поднимать сейчас эту тему. Тебе тяжело. Нам всем тяжело… - он положил ладонь на лоб Юки, желая проверить температуру. - Тебе нельзя волноваться. Хочешь чего-нибудь?

Юки не сразу, однако все же ответил:

- Да. Ужасно хочу пить.

Мужчина принес ему воды и помог сесть на постели, чтобы Юки смог напиться.

- В Угаки круглосуточно дежурит врач. Сейчас он осмотрит тебя, - Акутагава нажал на кнопку вызова прислуги.

Подоспевший доктор измерил пульс и температуру больного, и заверил, что тот идет на поправку. Юки попросил отсоединить капельницу от руки, заявив, что чувствует себя достаточно хорошо. Он, конечно, привирал – но оставаться прикованным к капельнице не хотел. Доктор убрал иглу из его руки и посоветовал соблюдать постельный режим.

- Завтра утром я осмотрю вас снова, господин, - прибавил он, прежде чем покинуть спальню. – А пока рекомендую поесть что-нибудь.

- Попрошу принести ужин, - сказал Акутагава, после того как доктор ушел. – Какие будут пожелания?

- Мне все равно, я не хочу есть, - Юки безразлично пожал плечами.

Тот сделал вид, что не заметил его апатии:

- Тогда закажу на свой вкус.

Юки провел по своим волосам и почувствовал в них кристаллики соли, образовавшиеся от обильного пота. Да и кожа была покрыта солоноватой коркой. На щеках проступала жесткая щетина. Ему бы принять ванну, освежиться – но у Юки не было ни сил, ни желания заниматься своим внешним видом.

Принесли ужин. Он повторил, что не голоден. Акутагава все же заставил его немного поесть, пригрозив, что в противном случае доктору придется вновь подключить к нему капельницу. Крохи еды, которые Юки проглотил, вызвали в нем жар и сонливость. Он отодвинулся на середину кровати, уткнулся в подушку и уснул.

Акутагава некоторое время еще сидел рядом с кроватью, чутко прислушиваясь к дыханию Юки, потом все же решился оставить его одного в спальне. В гостиной он сразу же направился к бару, где налил себе виски и залпом опустошил. За первым стаканом последовал второй, третий, четвертый…

Закурив сигарету, Акутагава опустился на диван. Прямо перед ним оказался работающий телевизор, его включила, кажется, Фынцзу, когда днем дежурила вместе с ним у постели Юки. В это время по каналу транслировались новости, диктор докладывала телезрителям о всех событиях прошедшего дня. Акутагава выключил его, не желая слышать ничего.

Покушение не попало в новостные хроники. Официально на крыше «Ниппон Тадасу» случился пожар – и только. Так распорядился Акутагава: ни к чему, чтобы общественность знала, что его в очередной раз хотят убить, это может спровоцировать гражданские беспорядки. Нет, он не собирается выдвигать официальные обвинения и проводить публичное расследование. И он не будет призывать Наталию Харитонову к ответу на собрании Комитета. Все это слишком тривиально! Харитонова - сама того не зная - перешла черту, за которой находится смертный приговор и для нее и для всех ее родных.

Акутагава задавил окурок в пепельнице и собрался закурить следующую сигарету, как до его слуха донесся странный звук из спальни. Он опрометью бросился туда, подгоняемый дурным предчувствием. В полумраке спальни он разглядел пустую постель, в лицо ему ударил порыв холодного воздуха, ворвавшегося с улицы через распахнутую балконную дверь.

- Юки!

Он успел схватить того в самый последний момент, помешав упасть с четвертого этажа на мощеную камнем дорожку. Обхватив самоубийцу за талию, он втащил его в спальню и вместе с ним упал на пол. Юки молчал, не сопротивлялся, лишь слезы бежали из его глаз. Акутагава, прижимая его к себе, сказал прерывающимся голосом:

- Прошу тебя, не делай этого…

_______________

6

Юки провалился в сон на короткий миг, по крайней мере – ему так показалось.

Акутагавы в комнате не было. Дверь в гостиную оставалась приоткрытой и он расслышал звук работающего телевизора. Юки, преодолевая слабость, пододвинулся к краю и спустил ноги на пол. В голове у него зашумело, едва он встал на ноги, однако он с упрямством заставил себя двигаться. Он подошел к балконной двери и дернул за ручку. Дверь не поддалась. Юки бессильно прижался разгоряченным лбом к стеклу – неужели Акутагава заблокировал все двери и окна, как однажды уже делал? Потом он сообразил, что не повернул ручку и не разблокировал механизм.

Юки перевел ручку в другое положение и снова дернул дверь. Она открылась - и на него обрушился поток холодного и свежего воздуха, от которого перехватывало дыхание. Он вышел на балкон, слепо нащупав ладонью перила. Дверь позади него, движимая ветром, распахнулась полностью и задела стену.

Перед взором Юки возникло лицо Ива: безжизненное, серое, с засохшими брызгами крови на коже. В нос, как наяву, ударил запах смерти, висевший в операционной. Каким же бессильным и жалким он ощущал себя перед могущественным роком, вершащим человеческие судьбы! Это наказание? За то что он не позволил смерти забрать Наталию?.. Стон отчаяния вырвался из груди Юки и он подался вперед, перегибаясь через перила, готовый упасть – туда, вниз, в спасительную темноту, где нет всей этой боли.

- Юки!

Крепкие руки схватили его и дернули назад, прерывая падение.

- Прошу тебя, не делай этого, - услышал он голос Акутагавы.

Этот голос, вонзившись в сердце Юки, вернул его в действительность:

- Прости меня… - прошептал он.

Акутагава помог ему добраться до постели. Уложив Юки, он лег рядом и крепко обнял.

- Если ты умрешь, то умру и я. Дай слово, что не покончишь с собой. Иначе мне придется запереть тебя и приставить охрану, - сказал, спустя минуту молчания, Акутагава.