«Наверное, этот сукин сын Коеси немало сил приложил, чтобы заставить его работать на себя, - мелькнула гневная мысль у Ваалгора. – Будь у меня такой слуга – я бы уже уничтожил всех своих врагов».

И куда сейчас он с Юки направляется? Что они планируют делать дальше? Вернется ли Юки, как и оговорился, к Акутагаве?

Он услышал, как открылась дверь кабинета, и раздраженный, оглянулся на того, кто потревожил его уединение. На пороге стояла его жена, Сандра. Она обвела его кабинет беспокойным взглядом и, увидев мужа, тотчас засеменила к нему:

Коннор!

Что ты тут делаешь? – удивился Ваалгор.

За все годы их брака Сандра навещала его тут всего несколько раз, и то – по личной просьбе самого Коннора. Сейчас она объявилась тут без приглашения. И, судя по выражению лица, она о чем-то чрезвычайно переживала.

Я твоя жена, - нахмурилась та, неприятно пораженная его холодным вопросом. Она остановилась неподалеку от него. – Разве супруга не имеет права навестить своего мужа на работе?

Я звонил тебе и объяснил, что буду занят, - Коннор отвернулся к бару. – Что-то случилось? С тобой? С девочками?

Сандра закусила губу, рана в ее сердце становилась с каждой секундой все глубже.

Нет, все в порядке.

Тогда зачем ты пришла?

Женщина не сразу заговорила, ей потребовалось время, чтобы собраться с духом. Это было трудно для нее: она еще никогда ни в чем не перечила мужу, ни в чем не упрекала его, не допускала и мысли о ссоре. Но теперь… Чаша ее терпения переполнилась и муки неизвестности стали невыносимыми. Сандра хотела от Коннора откровенности, правды.

Скажи, ты мне изменяешь?

Что? – Коннор, приподняв недоуменно брови, повернулся к ней. – И ради этого ты приехала сюда?

Тебя нет дома уже неделю, хотя ты находишься в Нью-Йорке! Приезжают только твои секретари, чтобы взять твои вещи и уезжают обратно! – вскричала Сандра, ее голос стал тонким и ломким, как сухая тростинка. – Я тебя не вижу совсем. И звонишь ты редко.

Разве ты не знаешь, что я по горло завален неотложными делами? Сейчас тяжелый период, необходимо держать все железной хваткой, чтобы остаться у руля и не потерять все…

Это началось не сейчас, не две недели назад! – перебила его жена, топнув ногой. – Последние несколько месяцев! Ты словно сам не свой… Ты перестал обращать на меня внимание, ты больше не прикасаешься ко мне... Скажи мне, когда в последний раз мы были с тобой близки? Из тебя словно кто-то тянет все соки, выпивает до капли – и ничего не оставляет мне! Ты думаешь, я не смогла догадаться, что у тебя появился еще кто-то?

Ты говоришь глупости, Сандра, - ледяным тоном проговорил Коннор. – Лучше уходи, я не хочу сейчас говорить с тобой.

И ты не ответишь мне?

Нет. Уходи.

Сандра закусила губу, готовая разрыдаться. Но ярость, всколыхнувшаяся от оскорбительного безразличия мужа, перевесила ее податливость, подавила давнюю привычку во всем подчиняться мужу. Яростная, непримиримая ревность сжигала ей грудь, затмевала рассудок. Подскочив к Коннору, она замахнулась, желая отвесить ему пощечину – но тот перехватил ее запястье.

Что ты себе позволяешь? – сквозь зубы процедил он.

Я не уйду, пока не узнаю правды! Ясно тебе? – закричала на него Сандра. – Ты скажешь мне правду, Коннор! Иначе я…

«Иначе» что? Что ты мне сделаешь? - не давая ей сказать еще что-либо, Ваалгор ударил жену по лицу.

Тихо вскрикнув, она упала на пол, с ужасом прижимая ладонь к горящему от тяжелой пощечины лицу. Сандра не знала, что ей делать: вскочить и убежать, или же прямо здесь разрыдаться от унижения - ведь она никак не ожидала, что муж поднимет на нее руку. Никто и никогда за всю ее жизнь не смел этого делать с нею!..

Хочешь знать правду? – переспросил Коннор, наклоняясь к ней. Ухватив ее за волосы, он одним рывком заставил ее подняться на ноги. – Ты действительно хочешь знать правду?

Я люблю тебя, Коннор! – простонала Сандра, по ее щекам потекли слезы страха. – Больше жизни люблю! Я отдала тебе все и не хочу потерять тебя… Почему ты такой? Я тебя совсем не узнаю!..

Коннор Ваалгор коротко рассмеялся в ответ:

Не узнаешь? Это закономерно, ведь ты меня совсем не знаешь. Ты всегда была слишком недалекой, чтобы хоть что-то заподозрить, - он вновь ее ударил. Но упасть ей не дал, тут же схватив потрясенную и онемевшую от испуга жену за шею. Приблизив ее к себе, он ласковым тоном проговорил: - Хочешь правды? Хорошо! Правда заключается в том, что ты всегда была мне отвратительна. Всегда. Как и твой отец – это он уничтожил мою семью, сделал меня сиротой! Я ненавидел Дэвида Миллера, но вынужден был плясать под его дудку – день за днем, год за годом. Я выжидал момента, когда смогу нанести удар, отомстить. А ты… ты, влюбленная дура, помогла мне воплотить мои планы в жизнь. Ты действительно отдала мне ВСЕ, Сандра. Я женился на тебе, затем избавился от твоего отца и теперь все его состояние и власть принадлежат мне. Я добился своего. И знаешь что, милая моя женушка?.. Правда заключается в том, что ты мне больше не нужна.

Он нанес ей третий удар. Но этот был сильнее предыдущих – Сандра, лишившись чувств, повалилась на отполированный до леска пол. Коннор рассматривал ее лицо одно мгновение, другое… затем нагнулся и поднял ее на руки. Спокойным, почти прогулочным шагом, он прошел на открытую террасу, примыкавшую к кабинету.

На головокружительной высоте было морозно, в вечерней мгле вокруг, сколько хватало глаз, мерцали они мегаполиса. Коннор пересек террасу, остановился на краю и выбросил бессознательное тело супруги через ограждение.

Возвращаясь в кабинет, он достал мобильный телефон и связался с Гилштейном:

Только что произошел несчастный случай: моя жена сорвалась с террасы и разбилась. Когда приедет полиция, постарайтесь все уладить без особого шума.

8

И, значит, остановились индус, еврей и таец в крохотной гостинице. А там остался только один свободный номер с двумя кроватями – то есть, кому-то придется ночевать в сарае с домашним скотом. Первым вызывается еврей: «Я воспитывался в кибуце в Израиле и легко переночую в сарае»,- сказал он и ушел. Но через 15 минут в дверь постучали, это вернулся еврей: «В сарае я обнаружил свинью, я не могу спать со свиньей под одной крышей». Следующим вызвался индус: «Нет проблем, я вырос в Бомбее и я совершенно спокойно переночую в чистом сарае со свиньей». Но и он постучал в номер через 15 минут, потому что обнаружил в сарае корову, с которой не мог спать под одной крышей. Тогда настала очередь тайца – он заявил, что вырос в Бангкоке и никакие свиньи с коровами не помешают ему провести прекрасную ночь в сарае. Через 15 минут в дверь номера постучали. На пороге стояли свинья и корова… Корова и свинья! Ну, ты понял, да?!.. – толстяк-американец заколыхался от восторга, в который его привела собственная шутка, напоминая огромный студень в цветастой туристической рубашке. Он стучал пухлой ладонью по своему колену, разевая круглый и розовый, как у младенца, рот, украшенный еще и массивным тройным подбородком. Другой рукой он обмахивал свое лицо панамой, несмотря на то, что в салоне автобуса работал кондиционер. - Ты понял шутку, да, приятель? От тайца сбежали свинья и корова!

Ив весело улыбнулся ему в ответ, закидывая в рот очередную порцию сладких пастилок, сделанных в виде маленьких ушастых мишек. Он, похоже, чувствовал себя вполне комфортно рядом с болтливым толстяком – не закрывавшим свой рот еще от аэропорта. Сначала тот громогласно делился своими впечатлениями от авиаперелета , жалуясь на бортпроводников, поскупившихся на соленые орешки в полете – затем принялся травить анекдоты про Таиланд, что, мягко говоря, выглядело вульгарно. Да и водитель автобуса – таец – понимал английский язык. Прочие пассажиры туристического автобуса, до чьего слуха доносились его сальные выпады, с некоторым неудовольствием косились на жизнерадостного американца. Юки, которому досталось место через проход, все гадал, что на самом деле у Ива сейчас на уме. Эта легкомысленная мина на лице и приятельское соучастие, с какими он слушал говор толстяка – лишь маска. Одна из многих масок.