Габдулла Тукай
Водяная
(Рассказ деревенского мальчика)
Лето. Жаркая погода. Прыгнешь в речку — благодать!
Любо мне нырять и плавать, воду головой бодать!
Так играю, так ныряю час, а то и полтора.
Ну, теперь я освежился, одеваться мне пора.
Вышел на берег, оделся. Всюду тихо, ни души.
Пробирает страх невольный в этой солнечной глуши.
На мостки, зачем — не знаю, оглянулся я в тоске...
Ведьма, ведьма водяная появилась на доске!
Растрепавшиеся косы чешет ведьма над водой,
И в руке ее сверкает яркий гребень золотой.
Я стою, дрожа от страха, притаившись и ивняке,
И слежу за чудным гребнем, что горит в ее руке,
Водяная расчесала косы влажные свои,
В реку прыгнула, нырнула, скрылась в глубине струи.
Тихо на мостки всхожу я, выйдя из листвы густой.
Что это? Забыла ведьма чудный гребень золотой!
Оглянулся: пусто, глухо на реке, на берегу.
Гребень хвать и прямо к дому опрометью я бегу.
Ну лечу я, ног не чуя, ну и мчусь, как быстрый конь.
Я покрыт холодным потом, я пылаю как огонь.
Посмотрел через плечо я... Аи беда, спасенья нет:
Ведьма, ведьма водяная гонится за мною вслед!
— Не беги! — кричит бесовка.— Погоди, воришка! Стой!
Ты зачем украл мой гребень, чудный гребень золотой?
Я — бегом, а ведьма — следом. Ведьма — следом,
я — бегом.
Человека бы на помощь!.. Тихо, глухо все кругом.
Через ямы, буераки до села мы добрались.
Тут на ведьму все собаки поднялись и залились.
Гав! Гав! Гав! — не уставая, лают псы,
щенки визжат,
Испугалась водяная, поскорей бежит назад.
Отдышался я, подумал: «Вот и минула беда!
Водяная ведьма, гребня ты лишилась навсегда!»
В дом вошел я: — Мать, нашел я чудный гребень
золотой.
Дай попить, бежал я быстро, торопился я домой.
Золотой волшебный гребень принимает молча мать,
Но сама дрожит, боится, а чего — нельзя понять.
Солнце закатилось. Ладно, спать ложусь я.
День потух.
И в избу вошел прохладный и сенной вечерний дух.
Я лежу под одеялом, мне приятно, мне тепло.
Стук да стук. Стучится кто-то к нам в оконное стекло.
Лень мне скинуть одеяло, лень добраться до окна.
Мать, услышав, задрожала, пробудилась ото сна.
— Кто стучит в такую темень! Убирайся, проходи!
Что тебе приспело ночью? Пропадом ты пропади!
— Кто я? Ведьма водяная! Где мой гребень золотой?
Давеча стащил мой гребень твой сынок,
воришка твой!
Одеяло приоткрыл я. Лунный луч блестит в окне.
Ах, что станется со мною! Ах, куда податься мне!
Стук да стук. Уйди, бесовка, чтобы черт тебя унес!
А вода — я слышу — льется с длинных и седых волос.
Видно, славною добычей мне владеть не суждено:
Мать швырнула гребень ведьме и захлопнула окно.
Мы избавились от ведьмы, а не в силах были спать.
Ох, бранила же, бранила, ох, меня бранила мать!
Вспоминая стук зловещий, я сгораю от стыда.
И чужие трогать вещи перестал я навсегда.
1908
Габдулла Тукай
Су анасы
(Бер авыл малае авызыннан)
I
Җәй көне. Эссе һавада мин суда койнам, йөзәм;
Чәчрәтәм, уйныйм, чумам, башым белән суны сөзәм.
Шул рәвешчә бер сәгать ярым кадәрле уйнагач,
Инде, шаять, бер сәгатьсез тирләмәм дип уйлагач,
Йөгереп чыктым судан, тиз-тиз киендем өс-башым;
Куркам үзем әллә нидән,— юк янымда юлдашым.
Бервакыт китәм дигәндә, төште күзем басмага;
Карасам: бер куркыныч хатын утырган басмада.
Көнгә каршы ялтырый кулындагы алтын тарак;
Шул тарак берлән утыра тузгыган сачен тарап.
Тын да алмыйча торам, куркып кына, тешне кысып,
Шунда яр буендагы куе агачларга посып.
Сачләрен үргәч тарап, сикерде төште суга ул;
Чумды да китте, тәмам юк булды күздән шунда ул.
Инде мин әкрен генә килдем дә кердем басмага,
Җен оныткан, ахыры,— калган тарагы басмада.
Як-ягымда һич кеше дә юклыгын белдем дә мин,
Чаптым авылга, таракны тиз генә элдем дә мин.
Күрмимен алны вә артны, и чабам мин, и чабам;
Ашыгам, тирлим, пешәм һәм кып-кызу уттай янам.
Берзаманны әйләнеп баккан идем артка таба,—
Аһ, харап эш! — Су анасы да минем арттан чаба.
Кычкырадыр: «Качма! качма! Тукта! тукта, и карак!
Ник аласың син аны,— ул бит минем алтын тарак!»
Мин качамын — ул куадыр, ул куадыр — мин качам;
Шулкадәрле кыр тыныч, һичбер кеше юк, ичмасам.
Шул рәвешчә чабышып җиттек авылга бервакыт,
Су анасыны куарга күтәрелде барча эт!
«Вау!» да «вау!» да, «һау!» да «һау!» —
бертуктамый этләр өрә;
Су анасы, куркып этләрдән, кирегә йөгерә.
Инде эш җайланды, куркудан тынычландым, дидем;
И явыз карчык! тарагыңнан коры калдың, дидем.
Өйгә кайттым да: «Әни, алтын тарак таптым!» — дидем;
«Сусадым, ардым, әни, мин бик озак чаптым»,— дидем.
Сейләгәчтен кыйссаны, алды тарагымны әни;
Курка үзе алса да,— уйлый эченнән әллә ни...
II
Яхшы, хуш. Батты кояш. Йокларга яттым кич белән;
Өй эче тулган иде кичке һава, хуш ис белән.
Юрган астында йокыга китми ятам мин һаман;
Шык та шык! — кемдер тәрәзәгә чиертә берзаман.
Мин ятам рәхәт кенә, тормыйм да кузгалмыйм әле.
Бу тавышка сискәнеп, торган йокысыннан әни:
— Ни кирәк? Кем бу? Кара тәндә вакытсыз кем йөри?
Нәрсә бар соң төнлә берлән, и пычагым кергери!
— Су анасы мин, китер, кайда минем алтын тарак?
Бир! бая көндез алып качты синең угълың, карак!
Төшкән айның шәүләсе, мин юрган астыннан карыйм;
Калтырыйм, куркам:
«Ходай! — дим,— инде мин кайда барыйм?»
һич өзлексез шык та шык! безнең тәрәзәне кага;
Ул коточкыч сачләреннән чишмә төсле су ага.
Әнкәем алтын таракны, тиз генә эзләп табып,
Атты да тышка, тизүк куйды тәрәзәне ябып.
Су анасыннан котылгачтын, тынычлангач, әни
И орышты, и орышты, и орышты соң мине!
Мин дә шуннан бирле андый эшкә кыймый башладым,
«Йә иясе юк!» — дип, әйберләргә тими башладым.
1908