Исследователи упорно игнорируют предостережение Геродота и без оговорок считают эту гилею именно тем лесом, что растет в низовьях Днепра. Поэтому поиски скифов-земледельцев превращаются в неразрешимую задачу — в бесплодных и безводных Алешковских песках (современное название) отыскать богатый земледельческий район протяженностью 350–400 км вдоль Днепра.

Пренебрегают и тем элементарным расчетом, что для низовий Днепра берег, к которому нужно «переправиться через Борисфен со стороны моря», будет не тем южным, левым берегом, где есть деревья Олешья-Гилеи, а противоположным, северным херсонским берегом, где нет ни лесов, ни кустарников. Это пространство между Ингулом и Ингульцом до сих пор почти пустынно.

Если же под гилеей § 18-го подразумевать тот левобережный лес, сквозь который протекает Ворскла-Пантикапа (§ 54), то все станет на свои места: читатель, следя за мыслью автора, должен переправиться через Днепр, но не у самой дельты, а в лесостепи, где была исконная переправа на левый берег, у устья Ворсклы. За Днепром будет двухсоткилометровая гилея Ворсклы, а «от него (Полесья) вверх» по Днепру на тучном черноземе и лёссе и будут располагаться земледельцы-борисфениты.

В § 19 говорится о том, что за Пантикапой идут безлесные земли кочевников: «…вся эта страна лишена деревьев за исключением Полесья». Здесь нет ничего нового; просто Геродот противопоставляет уже упомянутый ворсклинский лес (а, может быть, в понятие этой гилеи входили и дубравы верховий Северского Донца) подступавшей к нему с юго-востока безлесной степи номадов.

Итак, последнее препятствие к отождествлению Ворсклы (Вороскола) с Пантикапой преодолено.

Название реки Пантикапы давно получило истолкование лингвистов. В. И. Абаев, исходя из иранских параллелей, устанавливает двусложность имени: «панти» — путь и «капа» — рыба, т. е. «рыбный путь»[53]. Ян Збожил предложил другое толкование. Признавая первую часть за обозначение славянского П ТЬ — путь, вторую часть имени реки он возводит к славянскому же корню «кап», обозначающему «начало» (чешское — začátek)[54]. Этимология слова в целом остается неясной, но связь с понятием пути легко объясняется географическим положением Ворсклы. У устья реки существует старинная переправа через Днепр и до сих пор одно из сел носит название Переволочна (на правом берегу Ворсклы). Дельта Ворсклы носит примечательное название «Лески». Через эту переправу должен был идти древний путь из Гелона в Ольвию. Если считать от Гелона (Вельского городища), то путь шел 4 дня вниз по Пантикапе, а после переправы через Борисфен у устья реки (у современной Переволочны) начинался новый сухопутный отрезок пути, через 8–9 дней приводивший к торжищу борисфенитов.

Из всех вспомогательных доказательств осталось географически не уточненным только понятие «скифов-земледельцев» («борисфенитов»), все же остальные вполне согласуются с отождествлением Пантикапы с Ворсклой.

ГИПАКИРИС И ГЕРРОС. Местоположение рек Гипакирис и Геррос указано Геродотом противоречиво. Нас должно интересовать как истинное положение их, так и причины геродотовских ошибок.

Гипакирис (шестую реку в общем описании гидрографии Скифии) обычно отождествляют с Конкой, а Геррос (седьмую реку) — с Молочной, что, надо полагать, верно, но не вполне сходится с текстом Геродота.

Гипакирис упомянут после Борисфена и Пантикапы; следовательно, он должен быть восточнее Днепра или левым притоком его, впадающим ниже, восточнее Пантикапы. С этим вполне согласуется, что данная река «пересекает область скифов-кочевников», но далее неожиданно следует: «и затем впадает в море у города Каркинитиды», находящегося вдали от Меотиды по ту сторону Перекопа и Крыма (§ 55). Где-то в степной части в Гипакирис должен впадать Геррос. Такой реки, которая принимала бы в себя приток, находящийся восточнее Перекопа, а впадала бы в Каркинитский залив, находящийся западнее перешейка, в настоящее время нет в природе.

Птолемей в этом случае нас не выручает, т. к. у него в географическом обзоре морского побережья реки Гипакирис нет (и не должно быть, если это — Конка). Путаница требует тщательного рассмотрения на фоне реальной гидрографии Нижнего Приднепровья. Обратимся непосредственно к тексту Геродота:

Начнем распутывать этот сложный клубок. Не будем слишком строго судить Геродота, т. к. даже мы, люди XX в., пользующиеся точными картами, не всегда отчетливо представляем себе запутанную гидрографическую ситуацию Нижнего Поднепровья: после порогов Днепр разветвляется на сотни протоков, то вытекающих из него, то возвращающихся и принимающих в себя притоки Днепра. Протоки-гирлы тянутся на 100 км, образуя полосу плавней шириной в 15–20 км. В эту разветвленную водную систему впадает слева река Конка, текущая из глубины приазовских степей. На наших картах в атласах эта река показана обычно огибающей плавни («Конские Воды») и впадающей в Днепр под Никополем. И только после обращения к крупномасштабным картам мы узнаем, что р. Конка тянется еще на 220 км к юго-западу, течет параллельно Днепру и впадает в Черное море Збурьевским гирлом. Вот с этой-то своеобразной рекой и надо соотносить таинственный Гипакирис, хотя тождества здесь, как увидим, нет.

Герром называлась, по всей вероятности, как вся разветвленная система гирл («жерел»), образовавшаяся после прохождения Днепра через пороги, так и широкие окрестности этой полосы гирл. Поэтому можно допустить следующую расшифровку геродотовских «герров». Во-первых, Герром называлась местность по сторонам широкой полосы плавней и гирл. Здесь действительно находились царские курганы скифов и здесь был северный рубеж расселения кочевых скифов — «отдаленнейшего народа герров». Во-вторых, герром именовали те протоки, которые «отделяются от Борисфена». Некоторые из этих протоков действительно «изливаются в Гипакирис», под этим последним подразумевается та часть Конки, которая окаймляет с юго-востока систему гирл.

В-третьих, Герром называли реку, истоки которой начинались в «местности Герр», и эта-то река «на пути к морю разграничивает земли скифов-кочевников и царственных». Именно эту реку, впадающую в Азовское море, и отметил Птолемей под 49°50′ северной широты и 61° восточной долготы. Ф. Браун, Ю. Кулаковский и последующие авторы правильно отождествляют эту реку с Молочной, впадающей в Азовское море несколько восточнее Крыма широким жерлом-лиманом (шириною в 7, а длиною в 33 км).

Вероятно, имеет смысл поставить перед лингвистами вопрос: не является ли геродотовское наименование «герр» обозначением «жерла» или «гирла» в нарицательном смысле? Тогда вполне понятно будет, что протяженная система днепровских протоков (где два села носят название «Гирл») называлась Герром, т. е. жерлами, гирлами.

«Местность Герры» — название, сходное с Запорожской Сечью: так называли и плавни, и острова, и земли вокруг плавней (например, «Чертомлыцкая Сечь») по обеим сторонам Днепра.

Во втором случае понятно будет и наименование «Герр» применительно к тем первым, северным протокам, которые ответвляются от Борисфена в самом начале «местности Герр». Третий же случай с рекою Молочной может быть объяснен двояко: во-первых, как река, вытекающая из «местности Герр», а во-вторых, как река, имеющая широкое и длинное жерло. Река Молочная-Герр действительно ограничивает с востока землю царских скифов.