Творчество Андерсена высоко ценили многие ученые, деятели русской культуры и особенно писатели, постоянно обращавшиеся к поэтическим образам сказочника. Из письма Андерсена от 12 ноября 1870 г. явствует, что творчество его любил известный общественный деятель, географ П. Н. Батюшков.309 А музыкальный критик и собиратель автографов П. Л. Ваксель сделал в конце XIX в. следующую надпись на принадлежавшем ему автографе, записке Андерсена: «Ханс Кристиан Андерсен, знаменитый датский поэт и рассказчик, сын сапожника. Родился в Оденсе 2 апреля 1805 г., учился в Копенгагене и провел большую часть своей жизни в путешествиях по Европе и Востоку, в путешествиях, которые, наряду с литературными источниками, подсказали ему чудесные сюжеты его произведений.

Но именно в сказках этого писателя его талант проявился во всей своей полноте и оригинальности, которая заключается в полном тонкой, скрытой иронии уме, в чувстве, исполненном скандинавской живости и поистине восточном богатстве воображения».310

Композитор А. Н. Лядов писал: «Талантливей, душевней и поэтичней этих сказок в детской литературе — нет. Я над некоторыми и сейчас готов проливать слезы».311

Писатель В. М. Гаршин использовал художественные образы Андерсена в своей переписке и творчестве. В письме к С. Я. Надсону от 9 ноября 1883 г. он спрашивает: «Зачем Вы делаете из себя андерсеновского «Гадкого утенка»?.. Право, Семен Яковлевич, к Вам он вовсе не идет; позвольте уверить Вас, милостивый государь, что Вы лебедь, самый подлинный лебедь».312 Мотивы андерсеновских сказок встречаются в сказках Гаршина «Сказка о жабе и розе» и «Attalea princeps». Он даже собирался издать свои сказки с надписью: «Великому учителю моему — Гансу Кристиану Андерсену». Влияние Андерсена ощущается и в книге Д. Н. Мамина-Сибиряка «Аленушкины сказки».

Любовь к Андерсену через всю жизнь пронес Л. Н. Толстой. Уже в 50-х годах в его дневнике довольно часто встречается имя Андерсена. 9 июля 1857 г. он отмечает, что читал роман «Импровизатор».313 В 1858 г. записывает: «Андерсен — прелесть»314 и обещает другу и родственнице А. А. Толстой прислать его произведения.315 Тогда же вспоминает сказку «Пятеро из одного стручка», о которой в 1904 г. написал: «Прекрасная сказка Андерсена о горошинах, которые видели весь мир зеленым, пока стручок был зеленым, а потом мир стал желтым…»316 Особое внимание Толстого привлекла также сказка «Новый наряд короля», которую он впервые перевел в 1857 г.: «Перевел сказочку Андерсена, — писал Толстой 1 января 1857 г. — За обедом у Боткина прочел ее, она не понравилась».317 16 (28) февраля он снова возвращается к этому произведению: «Андерсена сказочка о платье. Дело литературы и слова втолковать всем так, чтоб ребенку поверили».318 В 1872 г. писатель переработал «Новый наряд короля» и включил сказку в свою «Азбуку». Между 9 апреля и 8 июля 1907 г., занимаясь «Детским кругом чтения», он вновь обратился к ней.319 А в 1904 г., оценивая современные ему политические события, Толстой вспоминает крылатую фразу из этого произведения: «Люди придумывают себе признаки величия: цари, полководцы, поэты. Но это все ложь. Всякий видит насквозь, что ничего нет и царь — голый».320 Особенно остро прозвучали в этой связи слова великого писателя в 1910 г.: «Революция сделала в нашем русском народе то, что он вдруг увидал несправедливость своего положения. Это — сказка о царе в новом платье. Ребенком, который сказал то, что есть, что царь голый, была революция».321

Современники Толстого вспоминают, что в беседах с ними он часто упоминал имя Андерсена. Несколько раз беседовал он об Андерсене и с Горьким, которому заметил, что в сказках, по его мнению, сильно ощущается одиночество Андерсена: «Он был одинок. Именно поэтому он обращался к детям». Большой интерес представляет другой разговор Толстого с Горьким. Призывая молодого писателя к простоте и правдивости в литературе, он вспоминал слова Андерсена из сказки «Старый дом»: «Да, позолота-то сотрется, свиная кожа остается!»… «Вы все хотите закрасить все пазы и трещины своей краской, — сказал Толстой, когда Горький прочитал ему сцены из пьесы «На дне». — Помните у Андерсена сказано: «Позолота-то сотрется, свиная кожа останется», а у нас мужики говорят: «Все минется, одна правда останется». Лучше не замазывать, а то после вам же худо будет».322

Горький с детства любил произведения Андерсена и никогда не забывал первого знакомства с чудесной сказкой «Соловей», которая, по его словам, сразу взяла всех за сердце. «…В Китае все жители — китайцы, и сам император — китаец» — помню, как приятно удивила меня эта фраза своей простотой, весело улыбающейся музыкой и еще чем-то удивительно хорошим», — писал Горький. Когда мать отняла и спрятала книги Андерсена, то это было для Алеши «горше побоев».323 Любовь к творениям датского сказочника осталась у писателя навсегда. Среди имен великих художников слова всех стран и эпох, отдавших дань сказке, он назвал и Андерсена.324 Говоря о том, какие книги следует давать читать детям младшего возраста, он после сказки Пушкина о рыбаке и рыбке указал: «Андерсена — избранные сказки».325

Сказками Андерсена зачитывался и А. А. Блок, в семье которого существовала давняя традиция почитания великого датского писателя. Сестра матери Блока — М. А. Бекетова — была автором первой в России книжки об Андерсене326 и очень поэтично и сочувственно описала жизнь и литературную деятельность датского сказочника. 21 декабря 1906 г. Блок процитировал отрывок из сказки датского писателя «Калоши счастья». А 20 ноября 1907 г. написал об Андерсене: «Я давно уже не читаю ничего, кроме него».327 И позднее поэт вспоминал великого датского сказочника. «Снежную королеву» и «Ледяную деву» «…Блок воспринимал как-то «лично», биографически. И он не очень верил в счастливый конец первой сказки — победа любви Герды над соблазном гибели в ледяном царстве, которому поддался Кай, вызвала в нем меньшее доверие, чем гибель в ледяном потоке, настигшая Руди, — героя второй сказки, — сильного, красивого, удачливого, только раз в трудную минуту заглядевшегося в глаза Ледяницы, но почти с рождения отмеченного знаком ее власти над ним».328

В последней четверти XIX и начале XX в. популярность Андерсена в России неуклонно росла. Об этом свидетельствовали многочисленные издания его произведений и постоянное внимание критики. «Сказки Андерсена настолько знамениты, что рекомендовать их нет никакой надобности»,329 — утверждал один журнал. «Говорить о несравненной прелести сказок Андерсена не приходится: они слишком хорошо знакомы и старому и малому»,330 — вторил ему другой.