Едва рассвело, мы с Суси выходим из отеля. Неподалеку от машины торжественно прогуливается Пучадес. При этом вид у него встревоженный и недоверчивый одновременно.

— Ты ведь ничего от меня не укроешь? Мы все-таки друзья, Буэнавентура, верно?

— Мы пошли по неверному следу и здорово напортачили. Довольно, сыт я по горло. Мы уезжаем.

— Известно… Ты уедешь, а епископ, может, уже на меня зуб поимел.

— Да не бойся ты. Я ведь уже говорил тебе, что он пригласил меня на ужин, ну, поболтали мы о том о сем на сон грядущий. Я рассказал ему о том, что здесь случилось пятнадцать лет назад. Комиссар Пуэртолас спятил, придется мне отложить в сторону так и не исписанные листы готического романа.

— Неужели его не встревожили твои подозрения?

— Никоим образом. Монсеньор Сигуэнса — большой дипломат. Как же, будет он мелочиться по поводу инсинуаций какого-то там Буэнавентуры. Да на самом деле ничего и не произошло. Все это бредни сумасшедшего и наркоманки.

— Может, и этого мальчика никогда не было?

— Никогда. И давай больше не будем об этом, договорились?

— Давай. Фидель прикончил девчонку. А кто убийца той медсестры?

— Ей-богу, не знаю.

— Хуже всего, если опять угробят кого-нибудь.

— Думаю, не угробят… Не бери в голову.

— И все-таки ты что-то скрываешь.

— Все, едем. Нечего нам здесь уже делать. Такие дела: раз на раз не приходится.

Мы садимся в машину. Суси — за руль, я справа. Инспекторский нос просовывается в окошко.

— Ну и какая вам от всего этого польза? Истории с этим арендатором на репортаж не потянет.

— Что и говорить, не повезло. Но я не жалуюсь… Давай, Пуча, до скорого. Пусть тебе хоть здесь повезет.

Мы оставляем его в некотором недоумении. Проскочив площадь, машина ищет проход между коробками модернистских домов. Суси время от времени пытливо заглядывает мне в лицо.

Едва мы въезжаем на новый мост, выложенный в древнероманском стиле, я прошу Суси остановиться и выхожу, чтобы еще раз глянуть на громаду собора, на площадь Святых Епископов и на остатки стены, что едва ее прикрывают.

И представляется мне, что в это самое время в одной из зал епископского дворца Сигуэнса молча обнимает плечи Долорес Марин, и оба они вглядываются в молчание, в котором монахи погребают тело вампира.