Энн изо всех сил оттолкнула его.

— Пол, не надо! Ты пугаешь меня.

Она увидела его сверкающие темные глаза, но тут же он опустил голову и закрыл лицо руками.

— Виноват… Я не имел права… Прости меня.

Энн вскочила на ноги и подождала, пока он сделает то же самое. Они перешли поле, перелезли через ограждение в сад и через лужайку подошли к дому. Перед дверью своей спальни она становилась.

— Спасибо, что не смеялись надо мной. Грозы пугают меня до полусмерти.

Пол коснулся ее мокрых спутанных волос.

— Даже мокрые они золотятся, — проговорил он и резко повернулся на каблуках.

Энн вошла в спальню и быстро разделась, стараясь не вспоминать его слова. В ванной она поглядела в зеркало и скорчила себе рожицу. На лбу у нее были земляные потеки, волосы висели мокрыми веревками. Но глаза сверкали, как изумруды, а губы от его поцелуев припухли и алели.

Энн налила ванну и легла в горячую воду. Это успокоило ее. Она была еще в халате, когда к ней в комнату зашла Кора и, взметнув серую легкую юбку, села на край кровати.

— Пол рассказал мне, как вы перепугались. Надеюсь, вы не простудитесь.

— Это я узнаю завтра, — улыбнулась Энн. — Сейчас я чувствую себя хорошо.

— С распущенными волосами и без косметики вы выглядите совсем, как Джилл.

Энн сделала гримаску.

— Немного постарше, и не такая счастливая.

— У вас есть все, чтобы быть счастливой. Вы молоды, красивы и, наверное, хоть завтра можете выйти замуж.

— Если мужчина этого захочет, — сказала Энн и тут же прикусила губу.

— Это Пол, да? — спросила Кора так тихо и мягко, что Энн захотелось притвориться, что она не расслышала вопроса, но краска залила ее лицо, и она поняла, что Кора поняла ответ.

— Да, — прошептала она. — Это Пол. А что, очень заметно?

— Муж не понял. Но я догадалась вчера за обедом по тому, как вы напрягались, когда кто-нибудь упоминал имя Сирины.

— Иногда мне кажется, что я сошла с ума, оставаясь с ним. Я ведь собираюсь уйти. Он видит во мне только секретаря.

Кора улыбнулась.

— «Робкий сердцем не покорит красавицу». Это ведь относится и к вам.

— Пол зациклился на прошлом, Сирина символ этого прошлого. Если он женится на ней, то сможет простить ей боль, которую она ему тогда причинила. А если не женится, то никогда не сможет выбросить ее из головы.

— Какие, оказывается, глубокие мысли содержатся в вашей головке. Это слишком умно даже для меня! Не тревожьтесь, дорогая. Все устраивается, когда меньше всего этого ждешь. Отдохните немного, а я пойду.

И Кора вышла из комнаты.

Энн задремала и очнулась только тогда, когда тихо отворилась дверь в ее комнату. С бьющимся сердцем она узнала стоящего на пороге человека.

— Я принес кофе, — сказал Пол, — хотел узнать, как вы тут.

— Со мной все хорошо, спасибо. Я просто немножко устала, должно быть из-за испуга.

— Я так и подумал. — Он передал ей кофе и, сев на край постели, нахмурил брови, глядя на нее. — Я, кажется, всегда проявляю неловкость в отношении вас. Я не имел права так терять самообладание, как случилось сегодня днем.

— Это было вызвано… — она опустила глаза на чашку, — просто тем, что я была рядом.

— Я часто бывал рядом с другими женщинами, но никогда с ними не вел себя так.

Пол повернулся к окну и закрыл его. Затем подошел к камину и включил электрообогреватель.

— Хорошо, что я зашел. А то вы схватили бы воспаление легких. Мы возвращаемся завтра после ланча. Я не буду думать завтра о работе, так что можете делать, что хотите.

Пол молча посмотрел на нее, затем отступил и слегка махнул рукой.

— Спокойной ночи, Энн. Сладких грез. Уверен, что твоя золотая головка полна ими.

На обратном пути в Лондон Пол был молчалив. Движения на дороге было мало, и он мчался так, что, казалось, колеса едва касаются шоссе. Наконец Энн запротестовала. Он немедленно сбросил скорость.

— Прости. Я не думал, что ты испугаешься.

Он поехал медленнее, и Энн успокоилась. Мягкое урчанье мотора убаюкало ее, и она открыла глаза, только когда машина остановилась. Они приехали в Хэмпстед Мьюз.

— Вы забыли завезти меня домой.

— А черт! Забыл! — Он растерянно поглядел на нее. — Но я тороплюсь. Может быть, подождете, пока я переоденусь? Я подброшу вас домой на пути в Вест-Энд.

Энн вылезла из машины и последовала за ним, оглядываясь вокруг с ощущением, что она дома.

Пол открыл дверь в кабинет и прежде, чем успел сделать еще шаг, оттуда выскочила Сирина и бросилась к нему на шею.

— Дорогой! Как я рада, что ты вернулся.

— Разлука делает любовь горячее. — Пол поцеловал ее и слегка отодвинулся в сторону, перестав заслонять Энн.

Сирина раздраженно уставилась на нее.

— Ты не сказал, что берешь с собой секретаря.

— Я не знал, что должен перед тобой отчитываться.

— Пол! Это звучит гадко.

— Я так и хотел. Как я понимаю, работу тебе не дали.

— А вот и ошибаешься! — Сирина победоносно закружилась по комнате, волосы облаком поднялись над ее головой. — Хайрам сказал, если хочу, то роль моя… большая, интересная! Удивлен?

Он ответил вопросом на вопрос.

— Значит, Мэри-Джейн тебя теперь не интересует?

Сирина рассмеялась:

— Ты точно сегодня в плохом настроении! Я не собиралась принимать предложение Хайрама. Я хотела получить эту работу, чтобы показать тебе, что мной интересуются и другие люди.

— Ты очень умна, моя дорогая. Ты меня запросто обводишь вокруг пальца.

— Ты можешь сам обвести меня, если захочешь.

Сирина отошла и села на стул.

— Пол, я убежала от тебя четыре года назад, потому что была эгоистичной и глупой. Но я поплатилась не один, а много раз за то, что обидела тебя.

— Дорогая девочка, тебе нет никакой нужды извиняться.

— Нет, есть. Мы никогда раньше не говорили об этом, а это неправильно. Я вернулась, и ты принял меня, более того, мы близки. Но этого недостаточно! Я хочу, чтобы ты не просто занимался со мной любовью, но чтобы ты любил меня.

— Четыре года изменили тебя, Сирина, — проговорил Пол. — Ты не только поумнела, но и стала лучше как актриса.

— Я не хочу, чтобы ты любил меня из-за Мэри-Джейн.

— Но ведь все это связано. Эта пьеса, возможно, моя лебединая песня. Если она провалится, я больше никогда не напишу ни единого слова.

— Ты не можешь так говорить!

— Могу. Я всегда рассматривал свою способность писать, как дар, и если он не приносит успеха, значит, я не умею им пользоваться.

Одним порывистым движением Сирина оказалась около Пола, ее руки обняли его за шею.

— О, дорогой, я так тебя понимаю и пойму еще лучше, если ты будешь мне все рассказывать. Помоги мне вырасти, Пол. Помоги мне повзрослеть рядом с тобой.

— Пожалуй, это нужно нам обоим, — он наклонился и нежно коснулся губами ее лба. — Ты ведь знаешь, ты и есть Мэри-Джейн. Когда я послушал твою запись, я мгновенно понял, что не так в моей пьесе. Тебе было предназначено судьбой вернуться в мою жизнь, Сирина. Я уверен, что меня снова ждет успех.

— Ты и твой успех! Ты ведь богатый человек, Пол, а это достаточное мерило успеха для кого угодно.

Он не ответил и прижался к ее губам.

Когда Энн пришла на следующее утро на работу, Пол не спросил, почему накануне вечером она не подождала, чтобы он отвез ее домой. Энн яростно печатала и злилась на него и на себя. Она ничего для него не значила. Он взял ее к Коре на уик-энд только в пику Сирине, и ей следовало это помнить.

За три дня Энн перепечатала пьесу, пораженная, как далеко отошел он от первоначального замысла. Когда в среду днем Пол вошел в кабинет, через руку у него был перекинут плащ.

— У вас, наверное, пальцы отваливаются, — сказал он с улыбкой. — Почему бы вам не работать немного помедленнее.

— Я хотела закончить ее побыстрее. Если вы подождете буквально минуту, вы получите готовую рукопись.

Энн вытащила из машинки последний лист и, приложив его к остальной пачке, передала ему напечатанные листы.