Некоторое время они ехали молча. Уставший Олег начал подремывать, когда шофер заговорил снова.

– Время сейчас такое тяжелое, порядка никакого, бандиты делают, что хотят, власти никакой нет. Все только и думают, как побольше нахапать, принимают законы бессовестные. Вот приняли закон, что в четырнадцать лет девочки уже взрослые, можно с ними делать, что угодно. У меня вот внучке, дочкиной дочке как раз четырнадцать. Пусть до нее только кто-нибудь дотронется, пусть хоть руку на плечо ей положит, я его сам убью. Возьму монтировку и убью.

Шофер еще что-то возмущенно говорил, а Олег, пригревшись в машине, уснул. Проснулся он оттого, что шофер тряс его за плечо. – Просыпайтесь, приехали, – говорил он ему.

Олег открыл глаза. Они стояли перед невысокими закрытыми воротами. Шофер открыл калитку.

– Пошли, я заезжать не буду. Покажу, что к чему и поеду.

Олег огляделся. Это был большой дачный массив. Огромное количество небольших домиков, разделенных невысокими заборами и подъездными дорожками, застыли в темноте. Дача директора ресторана представляла собой также небольшой одноэтажный домик, стоящий торцом к дороге. С другого конца было крыльцо и небольшая веранда. Участок тоже был небольшой, отделенный от соседей даже не забором, а просто кустарником.

Оставив машину перед воротами, они зашли в дом. Внутри были всего две комнаты, небольшая кухня и туалет с душем. Федор открыл холодильник, показал небольшой запас продуктов: несколько палок копченой колбасы, яйца, масло, молоко. В морозилке пельмени, несколько замороженных стейков и гамбургеров. Зато в кухонном шкафчике было много консервов, крупа, сахар, кофе, чай.

– До понедельника продержаться можно, – резюмировал положение Федор. – В понедельник хозяин приедет, привезет еще. Да, свет держать вечером включенным не стоит. Здесь прямо под окнами фонарь, так что все видно, а свет может привлечь внимание, мало ли кто здесь ходит. Людей здесь в будние дни в такое время нет, сторожа тоже. Вдруг какие-нибудь придурки решат похулиганить. Телевизор смотреть можете, только шторы задерните.

Он попрощался и ушел. Машина уехала, и Олег остался во всем мире один. Он подошел к окну. Нигде не светилось ни огонька. На протяжении километров не было людей, только далеко на шоссе проносились машины. Он был один, затаившийся в темноте, не знающий, что делать дальше.

Ладно, наконец, одернул он себя. Заканчивай с мировой скорбью. Пока будем жить сегодняшним днем, а дальше будет видно.

Он огляделся вокруг. Да уж, воровать здесь точно было нечего. В обеих комнатах стояло по широкой тахте. В одной комнате еще стояли два кресла, в другой стол со стульями и на тумбочке телевизор. Все не новое, свезенное сюда за ненадобностью. Еще там был старомодный книжный шкаф со старыми книгами и журналами.

Олег вдруг почувствовал, как он устал. Надо ж как повернулась жизнь. Что ж, используем передышку. Он хотел сразу лечь спать, но привычка к аккуратности взяла верх, и он почистил зубы, встал под душ, постелил постель и только потом лег и мгновенно уснул.

***

Константин Сергеевич смотрел на девушку, сидевшую перед ним. Хорошенькая, даже очень. Тонкие черты лица, большие глаза, точеная фигурка, в общем, все при ней, и она это знает и, конечно, старается использовать. Может, конечно, совершенно невинно, просто как всякая красивая женщина, а, может, и с умыслом. И он продолжил допрос.

– Значит, вы показали, что ваш друг Олег Елагин вам говорил о том, что хочет избавиться от Елены Арсеньевой?

– Да.

– А что он имел в виду под словом «избавиться»?

– Он хотел убить ее.

– Он так и говорил?

– Да, и не раз.

– А вы как реагировали?

– Ну, я, конечно, говорила ему, что он с ума сошел и что он не должен этого делать.

– А он?

– А он уверял, что у него нет другого выхода. Понимаете, она была влюблена в него, у них были интимные отношения, кроме деловых, и она бы не отстала от него.

– А как она могла бы удерживать его? Она ведь не жена ему?

– Так у них ведь были общие деньги. Он не хотел отдавать ей их. Ему бы не хватило на его бизнес

– Значит, он хотел избавиться от нее, так, чтобы деньги остались ему?

– Да, именно так.

– А почему он вообще вдруг решил, что ему надо избавиться от нее? Раньше они ведь собирались работать вместе.

– Ну, сначала он думал, что она действительно сможет работать с ним в его магазине. Знаете, он хотел открыть такой магазин эксклюзивной одежды и косметики для богатых женщин. Но она начала пить, стала ужасно выглядеть и все такое. И еще, он встретил меня и понял, – тут она потупила глазки, – что я подхожу значительно больше. Она стала у него камнем на шее.

– Скажите, он говорил, как именно он собирается ее убить?

– Да, он собирался ее застрелить.

– Но, если вы знали, что он готовит убийство, почему вы не заявили об этом в милицию?

– Я надеялась, что он не осмелится это сделать. Думала, он просто болтает.

– У него был пистолет?

– Да, я сама видела, он показывал мне.

– Вы могли бы описать его?

– Но я не разбираюсь в пистолетах.

На этом месте молодой невинной девушке следовало беспомощно захлопать длинными ресницами, что и было надлежащим образом проделано.

– Да, конечно, конечно, вы не можете разбираться в оружии, но вы можете хотя бы описать его?

– Ну, примерно, он был вот такой большой, черный, – она по-детски развела руками, показывая размер пистолета.

– Переигрываешь, голубушка, – подумал Константин Сергеевич. – Строишь из себя пятилетнюю девочку, думаешь сейчас милиционер умилится и растрогается.

– А вы собирались работать с ним в его бизнесе?

– Ну, в общем, да.

– Но вы же знали, что Арсеньева тоже собирается там работать и не уступит вам. На что же вы рассчитывали?

– Я думала, он отдаст ей деньги и расстанется с ней.

– Но ведь он вам говорил, что не собирается это делать. Почему же вы продолжали оставаться с ним, да еще поехали за ним в Москву?

– О, я любила его, – она заломила руки, а в глазах блеснула послушная слеза.

Опять переигрываешь, автоматически отметил много повидавший на своем веку Константин Сергеевич.

– В день убийства Олег приходил к вам?

– Нет, в этот день я его не видела. Он пришел через день и сказал, что все кончено, он убил ее. Я сказала, что пойду в милицию, он ударил меня, угрожал мне. Я его боюсь, он и меня убьет.

Она снова принялась ломать руки, но Константин Сергеевич успел заметить, какой ненавистью загорались ее глаза, когда она говорила об Олеге. Она топит его, это ясно. В конце концов, если он убил Арсеньеву, то ведь из-за нее, хотел ей освободить место. Интересно, почему она его так ненавидит, Может, деньги не поделили? В самом деле, надо спросить ее о деньгах.

– Вы знаете, сколько у Елагина и Арсеньевой было денег, и где они их держали?

– Нет, нет, я и понятия об этом не имею, меня это совершенно не интересует, – она опять приняла вид невинной девочки.

Константин Сергеевич почувствовал, что ему уже начинает надоедать ее кривляния.

– А что вы делали в день убийства?

– Я? – она растерялась. – Я была дома целый день.

– Это кто-то может подтвердить?

– Я не знаю. Я ни с кем в доме не общаюсь. Я снимаю там квартиру недавно.

– А на что выживете?

– Я работаю в модельном агентстве, – быстро сказала она.

Да, уж эти модельные агентства. Поставляют девочек по вызову, а ведь не придерешься.

– Ну, хорошо. В общем, это не имеет отношения к делу, – устало сказал он ей.

– Можете идти. Если что-то еще вспомните, позвоните.

Она ушла, а Константин Сергеевич снова принялся обдумывать свои версии. Значит, парень решил избавиться от ставшей ненужной ему Арсеньевой, прикарманить ее денежки и пристроить на ее место подружку. Когда же после убийства, Гагарина сказала, что пойдет в милицию, ударил ее, а потом сбежал с деньгами. Что ж, версия правдоподобная, вот только правда ли это? Зачем Гагариной бежать в милицию закладывать своего дружка, если он старался ради нее. У нее остались и мужчина и деньги, чего ж ради ей от этого всего отказываться. Да, и говорит она, что любила его, а у самой в глазах ненависть и бешенство. Может, они вместе убили, а денежки он поделить с ней не захотел? Это больше похоже на правду, вот только доказательств никаких. Интересно, куда делся парень? А не сходить ли к нему на квартиру, поспрашивать соседок, что они скажут?