Подобная система передачи власти — не сыну, а следующему по старшинству брату — существовала позднее и в других кочевых империях. Она позволяла избежать династических распрей между братьями: каждый из них знал, что престол рано или поздно перейдет к нему. Правитель мог положиться на младших братьев и доверить им, а не чужим людям руководство войсками и окраинными землями. Кроме того, престол, переходя от брата к брату, всегда доставался опытному мужчине; ситуация, в которой у власти оказывался подросток или регент с сомнительными правами, практически исключалась. После смерти последнего, младшего, брата престол обыкновенно переходил к старшему сыну давно умершего старшего брата. Позднее такой порядок престолонаследования восприняли тюркские каганаты.
Но обычно система эта работала вполне удовлетворительно лишь до тех пор, пока не умирал последний из братьев. К этому времени число его племянников от браков всех его предыдущих братьев-правителей с их многочисленными женами могло быть огромным. Племянники эти, будучи детьми старших братьев, в большинстве своем превосходили по возрасту и опыту сыновей покойного (хотя разобраться, кто из них всех старше и по возрасту и по статусу сразу, было сложно). Но и сыновья младшего брата совсем не обязательно отказывались от власти. Нередко это приводило к смутам и гражданским войнам.
Общий рост числа сюннуской знати дополнительно усложнял ситуацию. В результате система дала сбой еще до того, как умер последний из братьев.
Юй был шестым по счету шаньюем, правившим после Ху-ханье на правах его очередного сына. У него был младший брат Иту Чжияши, рожденный Ван Чжаоцзюнь — китаянкой «из добронравной семьи». Он занимал пост правого лу-ли-вана, и по традиции шаньюй должен был назначить его левым сянь-ваном (буквально «левым мудрым князем»), который обыкновенно и наследовал престол. Шаньюй Юй к концу своего правления был уже стар, в 44 году ему исполнилось 78 лет. Вопрос о престолонаследии следовало решать незамедлительно. Но Юй решил отдать титул левого сянь-вана, а потом и трон своему сыну и убил Чжияши{279}. Этим были заложены предпосылки грядущей гражданской войны, положившей конец сюннуской державе{280}.
Кроме Чжияши, у сюнну имелся еще по крайней мере один претендент на трон — некто Би, старший сын Учжулю жоти{281} (он же — Нанчжиясы, или Чжи). Его отец был четвертым по счету шаньюем — сыном Хуханье. Не вполне понятно, почему именно Би претендовал на высшую власть в державе, — надо полагать, он был не единственным внуком Хуханье и, уж во всяком случае, не внуком от старшего сына. Но не исключено, что именно Би был единственным из всех, у кого имелись реальные рычаги власти. По сообщению Фань Е, став шаньюем, Юй дал ему в управление «южные пограничные земли и ухуаней». Юй правил долго — 28 лет. За эти годы у Би была возможность укрепить свое положение в подведомственных ему землях и войсках.
Узнав об убийстве Чжияши и выборе наследника, Би заявил: «Если говорить о братьях, то по старшинству престол должен был занять правый лули-ван (Чжияши. — Авт.), а если говорить о сыновьях, то как старший сын покойного шаньюя престол должен занять я». Би понимал, что может разделить судьбу Чжияши, «в нем зародились чувства подозрения и страха, он стал редко являться на собрания в ставке шаньюя». Тогда шаньюй в свою очередь стал подозревать племянника и направил к нему двух гудухоу (князей-военачальников) «для надзора за войсками Би».
В 46 году 80-летний Юй умер. Ему наследовал его сын, но он умер в тот же год, и на престол взошел второй сын Юя — Пуну. «Это разгневало и раздосадовало Би, не сумевшего занять престол».
Тем временем в землях сюнну не первый год стояла страшная засуха, усугубленная нашествием саранчи. «…Земля на несколько тысяч ли лежала голая, травы и деревья засохли, люди и скот голодали и болели, большинство их умерли или пали». Шаньюй, опасаясь, что Китай может воспользоваться ослаблением сюнну, отправил в Поднебесную посла — просить о заключении «договора о мире, основанного на родстве». Со своей стороны Би тоже тайно отправил посла — «поднести императору карту сюннуских земель». А годом позже его посланец «прибыл к начальнику округа Сихэ и просил принять [Би] в подданство».
Измена не осталась тайной для надзирающих за Би сановников, и они доложили обо всем шаньюю. Тот направил против мятежника 10 тысяч всадников, но Би к этому времени успел собрать в подчиненных ему кочевьях 40—50 тысяч воинов, и армия шаньюя не решилась напасть на них.
Весной 48 года вожди восьми южных кочевий постановили возвести Би на престол под титулом шаньюя Хуханье.
«Они хотели, чтобы он принял этот титул, так как в свое время его дед [Хуханье] установил спокойствие в стране с помощью Хань». В своей политике будущий шаньюй собирался следовать примеру деда — он явился к границам Китая «с выражением покорности» и объявил о своем желании «поставить вечный заслон» для империи Хань и «отражать северных варваров». Император Гуан-у удовлетворил его просьбу, после чего «зимой этого же года Би вступил на престол под титулом шаньюя Хуханье».
Так держава сюнну раскололась, теперь уже безвозвратно. Над северными ее землями владычествовал шаньюй Пуну, в южных, под протекторатом Китая, правил шаньюй Хуханье II.
Хуханье II с первых дней своего правления начал вести агрессивную политику по отношению к северным сюнну. Набеги его войск уже в 49 году заставили Пуну отойти на 1000 ли. Тогда же два крупных военачальника северных кочевий перешли на сторону Хуханье и привели к нему более 30 тысяч человек. Но южный шаньюй оказался неамбициозен. Быть может, у него и имелись реальные шансы стать независимым властителем степей, но он предпочел не рисковать. Он снова отправил в Поднебесную посла с подношениями, предложил своего сына в качестве заложника, «признал себя вассалом и именовал слугой», и даже сам «просил о присылке посла для надзора над ним». Кроме того, он просил о возобновлении договора о мире.
В 50 году произошло самое унизительное для сюнну событие за всю их историю. Фань Е пишет:
«На 26-м году правления император отправил начальника охранной стражи телохранителей Дуань Чэня и помощника полковника Ван Ю в качестве послов к южному шаньюю с предписанием учредить ставку в 80 ли от западной части укрепленной линии в [округе] Уюань. Шаньюй выехал далеко вперед навстречу послам, которые сказали: “Шаньюй должен принять императорский указ, склонившись ниц до земли”. Шаньюй огляделся вокруг, а затем, распростершись на земле, признал себя вассалом. Совершив преклонение, он приказал переводчику передать послам: “Я только что вступил на престол, мне очень стыдно своих приближенных, поэтому прошу послов не унижать меня перед лицом народа”. Присутствовавшие при этом гудухоу и другие сановники плакали».
Осенью Хуханье прибыл к императорскому двору. Здесь ему было щедро заплачено за унижение: общее количество подарков и продовольственной помощи превысило все, что сюнну когда-либо получали от Китая. Теперь шаньюй получил право жить на территории Поднебесной, в округе Юньчжун (позднее ему было велено переехать в уезд Мэйцзи в округе Сихэ во Внутренней Монголии). К нему были приставлены «чиновники-умиротворители» — они «во главе 50 освобожденных от наказания преступников, вооруженных оружием и самострелами, должны были следовать за шаньюем, участвовать в разборе спорных дел и наблюдать за обстановкой». Позднее император увеличил охрану шаньюя до 2 тысяч всадников и 500 «освобожденных от наказания преступников». В конце каждого года шаньюю вменялось в обязанность отправлять ко двору посла с докладом и своего очередного сына для службы императору — сыновья менялись ежегодно.
К своим регулярным (три раза в год) жертвоприношениям духу Неба южные сюнну теперь присоединили, как пишет Фань Е, «жертвоприношения ханьскому императору». Имелся в виду, конечно, не тот император, под властью которого кочевники отныне пребывали. Вероятно, сюнну, помимо своих древних культов, обязаны были отправлять еще и государственный культ, существовавший в Поднебесной, — культ почивших императоров, как реальных, так и мифических.