— И мама тоже, — добавил он, и затем с мольбой в голосе продолжил. — Посмотри на эти заклинания, Рэйчел. Посмотри, что ты сможешь сделать, если будешь учиться еще некоторое время. Если ты пойдешь в ОВ, ты никогда не сможешь сплести такие заклятия, как эти. Это то, что ты хочешь?

Я снова посмотрела на страницы. Я неплохо владела земными заклинаниями, но эти казались действительно сложными.

— Робби, я…

Мои слова прервались, и я уставилась в книгу.

— О, ничего себе, — я задышала, глядя на заклинание.

— Видишь, — уговаривал Робби нетерпеливым тоном. — Этот материал будет твоим, только захоти. С твоими задатками тебе нужно только немного подучиться, и ты сможешь сделать все из этой книги.

— Не, смотри! — воскликнула я, пихая ему книгу через весь стол. — Видишь? Есть заклинание, чтобы вызвать дух умершего. Я могу спросить папу. Я могу узнать у папы, что он думает о моем решении!

Широко раскрыв рот, Робби склонился над книгой:

— Святое дерьмо! — дрожащими пальцами водя по тексту, он быстро задышал. — Ты права, — он улыбался, переместив взгляд от страниц на меня. Знакомая такая улыбка, означающая, что он что-то задумал. — Вот что! Ты делаешь заклинание, вызывающее дух отца. И если получится, ты спросишь его. И сделаешь то, что он скажет.

С ускорившимся пульсом я смотрела на него.

— Ты сказал, что эти заклинания восьмисотого уровня?

— Ага, ну и что?

Я задумалась на минуту.

— И если он скажет, что я могу вступить в ОВ?

— Я сам подпишу твое заявление. Мама дала мне право на твое опекунство сразу после папиной смерти.

Я никак не могла нормально вздохнуть. Это был выход.

— А если у меня не получится? Что тогда?

— Тогда ты едешь со мной в Портленд, поступаешь в университет и изучаешь все заклинания по этой книге. От корки до корки. Без исключения.

Глубоко вздохнув, я посмотрела на него. По крайне мере, они не на латинском языке. Насколько сложно это может быть?

— Договорились, — сказала я, протягивая руку Робби.

— Договорились, — повторил он. И мы пожали друг другу руки.

Сощурившись, я присела, чтобы глаза оказались на одном уровне с мерным стаканом. Колени сводило от усталости, пока я отмеряла три кубика белого вина. Урожай этого года, но не думаю, что это имеет большое значение, так как виноград был выращен здесь, в Цинциннати, впитав сущность земли, на которой жил и умер мой отец.

Мамин смех из другой комнаты отвлек мое внимание, и вино поднялось выше отметки. Она была с Робби в гостиной, думая, будто я в последний момент решила сделать им подарок на солнцестояние и поэтому заперлась в кухне. А это значило, что теперь я пыталась изготовить эти сраные чары без помощи Робби. Вот почему я хочу быть агентом. Я стану чертовски хорошей высокооплачиваемой ведьмой и смогу покупать нужные мне зелья и амулеты.

Я поморщилась, посмотрев на слишком полный стакан. Бросив взгляд в коридор, я поднесла его к губам и сделала глоток. Алкоголь прожигал горло так же, как и моя совесть, но когда вино переместилось в желудок, стало весьма приятно. Довольная, я перелила его в мамин котел. Она оттерла его днем наждачной бумагой, удаляя следы предыдущих заклинаний, как будто отмачивания в соленой воде было недостаточно. Мама так обрадовалась, когда я попросила ее старые принадлежности, и в сверхвосторженном состоянии перечистила все медные инструменты. Даже сейчас я могла слышать ее волнение из-за моего интереса к ее магической практике, такие радостные нотки я давно не слышала в ее голосе. Хотя присутствие Робби тоже объясняло эту радость.

Я склонилась над учебником, читая заметки внизу страницы, ВИНО И СВЯТАЯ ПЫЛЬ НЕИЗМЕННО ЯВЛЯЮТСЯ ГЛАВНЫМИ СОСТАВЛЯЮЩИМИ ДЛЯ СПИРИТИЧЕСКИХ ЗАКЛИНАНИЙ. Царапая кончик носа, я взглянула на часы. Это изменит меня навсегда, но я сделаю все, чтобы поговорить с отцом, даже если чары просуществуют только до рассвета. Было уже около одиннадцати. Мы с Робби должны скоро уехать, чтобы занять хорошие места на площади Фонтанов, где состоится замыкание круга. Мама думала, что мы едем на концерт Такаты, но нам требовался колоссально больший приток энергии для активирования чар. И хотя мы получили бы такой энергетический толчок и на концерте, потоки, исходящие из сотен колдунов, собравшихся на замыкание круга на Площади в полночь, будет легче задействовать. Я действительно хотела пойти на концерт, и вздыхала из-за потерянного шанса.

Я сделала надрез в центре остролиста. Это защитный компонент. Видимо, чары откроют дверь сквозь измерения, и остролист обеспечит безопасность духа. Руки свело нервной дрожью. Я должна сделать все верно. И во что бы то ни стало надо скрыть это от мамы. Если она увидит призрак папы, это введет ее в столь же безумное состояние, как и пять лет назад. Да и для меня это будет болезненно. Я даже не была уверена в описании «желаемых результатов», насколько плотным будет призрак. Но если мы оба не сможем увидеть его, Робби никогда не поверит, что я сделала все правильно.

Стоя у стола, я разрезала остролист на кусочки мамиными серебреными ножницами, прежде чем добавить их в вино. Пальцы у меня дрожали, но я знала, что это все нервы, а не утомление, низкий порог усталости или нет. Придерживая одной рукой котел, другой я размалывала листья остролиста. Смешав лимонный и тисовый соки, я отмерила нужное количество и перелила в чашу.

Лимонный сок использовался для привлечения внимания духа и его пробуждения, а тис поможет мне связаться с ним. Чары не будут работать со всеми умершими, а только с беспокойными душами. Но мой отец не мог упокоиться с миром. Не после того, как он умер. Глаза заволокло влагой, и я остановилась, ощущая приближающуюся тоску. Я сосредоточилась на голосе Робби, когда он разговаривал с мамой о приятной погоде в Портленде. Его голоса почти не было слышно на фоне мультфильма о Джеке Фросте на Картун ТВ. Не такой, как у папы, но было приятно слышать его вместе с маминым.

— Как давно Рэйчел пьет кофе? — спросил он, заставив маму рассмеяться.

Два года, мысленно ответила я. Мою руку уже сводило от усталости, пульс участился. Дерьмо, не удивительно, что моя мама редко делает чары.

— После того, как ты сообщил, что приедешь, — ответила мама, не зная, что я еще в колледже пила кофе, чтобы вписаться в круг более старших студентов. — Так она чувствует себя взрослее, — добавила мама со вздохом, и я нахмурилась.

— Я не хотела, чтобы она училась в колледже, — продолжала мама, не подозревая, что я ее слышу. — Полагаю, в этом есть моя вина — заставлять ее сидеть дома во время болезни и смотреть телевизор весь день… какая разница — учиться там или здесь?

Нахмурив брови, я заправила прядь волос за ухо. В первые четыре года государственной школы я ложилась в больницу так часто, что в основном находилась на домашнем обучении. На бумаге хорошо звучит, но когда через три месяца возвращаешься в класс и совершаешь ошибку, показывая свои немногие знания, школьная площадка превращается в место пыток.

Робби усмехнулся.

— Я думаю это пошло ей на пользу.

— Ах, я никогда не отрицала этого, — быстро заговорила мама. — Я просто не хотела, чтобы она встречалась со всеми этими проклятыми взрослыми мужиками.

Я вздохнула от слов мамы. Иногда она ругалась похлеще меня.

— Мужики? — засмеялся Робби. — Они ненамного старше ее. Рэйчел может позаботься о себе. Она хорошая девушка. Кроме того, она по-прежнему живет дома с тобой, не так ли?

Я оставила волосы в покое и опустила взгляд в котел. Рука болела, и я удивилась, как она еще работала. Под листьями появились зеленая дымка.

Канал переключился на рекламу, и я чуть не пропустила, как мама обругала Робби.

— Ты думаешь, я позволю ей жить в общежитии? Она устает гораздо больше, чем показывает. И она не совсем здорова пока. Просто скрывает лучше.

Плечо свело, но после этого я точно не собиралась останавливаться. Я чувствовала себя нормально. Нет, я чувствовала себя отлично. Черт, я даже начала утренние пробежки в зоопарке. Правда, в первый раз я вырубилась на дорожке, но с кем не бывает первого раза? Холмы — это вам не прямая дорога.