Я посмотрела в коридор. В зале раздавались тихие голоса мамы и Робби. Наверно, обо мне говорят, но я не хотела ничего слышать. Чувствуя себя преступницей, я достала антикварные серебряные часы из кармана. Я глянула в коридор еще раз и, морщась, мамиными серебряными ножницами соскоблила немного покрытого грязью серебра с оборотной стороны часов. Там осталась блестящая полоска, и я потерла ее пальцами, стараясь замазать. Боже, мама мне убьет, если узнает об этом. Но я очень хотела поговорить с папой, даже если это будет всего лишь временный призрак.

Мама рассмеялась, и я, глупо вздохнув, свалила стружки в котел. Мягкое серебро опустилось на дно, ничего не происходило. Может быть, это была возможность передумать. Влив оставшуюся часть, я быстро помешала зелье и перелила во флакон. Все было сделано.

Возбужденная, я постучала пальцем по пузырьку. Согласно книге, если при активизации чар на камне появится красный дым, то все сделано правильно. Призрак примет форму от этого дыма. Все должно получиться.

Я почувствовала дрожь в животе, когда посмотрела на кухню. Все ящики открыты и перерыты, я искала нужные инструменты. Грязный медный котел, кастрюлька, чаша, стакан, ножницы, куча ошметков растений, разбросанных повсюду. Как будто на кухне не меньше трех ведьм работали. У мамы было много материалов для занятий магией земли, но она редко пользовалась ими, только на Хэллоуин, помогая мне с костюмом. И ее инструменты были на чердаке рядом с лей-линейными инструментами папы.

Я сполоснула свои инструменты в чане с соленой водой, чтобы отчистить от остатков чар, и сложила их в раковину. Помою позже.

Все получится. Я не поеду на Побережье. Я поступлю в ОВ и получу реальную работу. Все, что мне нужно для этого, — одно паршивое заклинание. Папа скажет мне, что я поступаю правильно. Я уверена.

Под светом ярких огней площади Фонтанов падающие снежинки казались ярко-белыми. Я наблюдала, как они падали, сидя на каменном бортике огромного фонтана и постукивая пятками по камню, ожидая Робби с горячим шоколадом. Было очень шумно, поскольку здесь собралось несколько тысяч человек, в основном ведьмы, но встречались и люди, хорошо владеющие лей-линейной магией или просто зеваки. Толпа растеклась по соседним улочкам, где продавали амулеты от холода, всякую всячину и еду. В животе заурчало от ароматов чили и пирогов. Мне не нравилась толкотня, и в центре фонтана меня никто не трогал. До полуночи осталось пятнадцать минут, я нервничала. Сейчас начнется жеребьевка ведьм, которые, взявшись за руки, замкнут круг в этом году. Чем дольше продержится круг, тем богаче год нас ожидает. Мое имя было в шляпе, так же как и имя Робби, и я не знала, что делать, если выберут одного из нас. Было бы подозрительно пройти через охрану площади, не добавив свои имена.

Я знала об охране, конечно. Но я никогда не пыталась использовать подобные чары и забыла об этом. Видимо, многие люди пытались воспользоваться в своих интересах нецеленаправленным выбросом энергии, которая генерируется от присутствия стольких ведьм в одном месте. Флакон с чарами лежал в кармане; к счастью, нас не обыскивали. Не как лей-линейную ведьму впереди нас, которую даже завалили на землю, с ужасом подумала я. Трудно было пронести все инструменты для лей-линейных заклятий незаметно. У меня же был небольшой пузырек и каменный тигель, размером с ладонь. Пятки застучали быстрее, и я вскочила, возвышаясь над толпой. Замёрзшими, не смотря на теплые ботинки, ногами я стряхнула снег с плюща, выросшего между камнями. Пританцовывая под «White Christmas» Мерлина Мэнсона, я искала глазами Робби. Он находился где-то в самой густой толкучке. Волнуясь, я перевела взгляд на единственное спокойное место на всей площади, кружок прямо перед фонтаном. Какой-то парень с логотипом «Городские мероприятия» на спине оранжевого жилета прорвался на свободную территорию, но в большинстве случаев охрана стояла живым барьером по кругу.

Тот парень поймал мой взгляд, и я снова села. Черт, не стоило на него смотреть.

— Возьмете флаер? — спросил он меня уставшим от повторения голосом. И двинулся ко мне. Я уже мысленно подготовила отказную речь, но, заметив его несчастное выражение лица, изменила мнение. Возьму я этот вонючий флаер.

— Спасибо, — сказала я, протягивая руку в перчатке, прежде чем он что-то сказал.

— Благослови вас Господь, — тихо проговорил он, протягивая мне влажный от снега листок.

Он оглядывался по сторонам, отчаянно высматривая, кому бы еще вручить листовки.

— Возьмете флаер? — снова произнес он, направляясь в толпу.

Подавленная, я смотрела на фотографию. Пропавшая девочка была симпатичная, прямые волосы свободно спадали на плечи. Сара Мартин. Человек. Одиннадцать лет. Последний раз была одета в розовое пальто и джинсы. Может иметь пару белых коньков. Светлые волосы и голубые глаза. Засунув листовку в карман, я глубоко вздохнула. Милое личико не должно делать тебя жертвой. Если ее не нашли сегодня вечером, она, вероятно, уже будет мертва, когда ее найдут. Я не единственная, кто хотел использовать силу солнцестояния для совершения сложного волшебства, и от этого мне стало нехорошо. Знакомая фигура привлекла мое внимание, и я улыбнулась Робби в новом длинном пальто. Он медленно и осторожно пробирался ко мне, стараясь ни кого не облить горячими напитками. Помимо нового пальто на нем были тёплая вязаная шапка, шарф и пара рукавиц, которые мама связала для него на солнцестояние. Все еще в своих Докерсах, и с красным от холода лицом.

— Спасибо, — поблагодарила я, когда Робби протянул мне бумажный стакан.

— Боже, вот же холодно тут, — пожаловался он, поставил свой стакан возле меня и засунул руки в рукавицах подмышки.

— Долго ты там ходил. Слабак.

— Пигалица.

Человек в форме службы безопасности прошел мимо, и народ как по волшебству расступился перед ним. Я поднесла стакан ко рту, не глядя в него, и теплое молоко с шоколадом попало в рот. Флакон с зельем оттягивал карман, как запретная тайна.

— Я забыла, что использовать накапливаемую энергию будет незаконно, — прошептала я.

Робби захохотал и пригубил стакан, разглядывая меня ярко-зелеными глазами, блестящими в ярких огнях, превративших полночь на площади в полдень.

— Хочешь пойти домой? — издевательски спросил он. — Поедем в Портленд прямо сейчас? Там гораздо теплее.

Он устраивал мне проблему, именно это он и делал. Хотя он и вытаскивал меня из них. Обычно.

— Я хочу поговорить с папой, — сказала я, шевеля замёрзшими пальцами.

— Ну ладно, — он пригубил напиток и повернулся так, чтобы заслонить меня спиной от порыва холодного ветра, вызвавшего громкие восклицания в толпе.

— Ты готова?

Я удивленно на него посмотрела.

— Ну, я думала, мы поищем какие-нибудь переулки поблизости.

— Чем ближе, тем лучше. Чем больше энергии мы сможет задействовать, тем дольше продержится магия.

Я подняла брови, не веря.

— Ты думаешь, никто не заметит призрака, принимающего материальную форму?

Блин, если мы попадемся, мое резюме станет не очень-то хорошим для ОВ.

Робби смотрел куда-то в сторону круга, наблюдая за народом.

— Да все будет в порядке. Никто ничего не заметит. Если, конечно, ты все сделала правильно, — поддразнивая, заметил он.

— Заткнись, — сухо сказала я и хотела пихнуть его в плечо, но он как раз пил горячий шоколад.

Странная версия песни Мерлин Мэнсона «Rudolph the Red-Nosed Reindeer» закончилась, и народ столпился перед сценой, о чем-то шумно переговариваясь.

— Они вытягивают имена, — сказал Робби, глядя на круг, а не на сцену.

Вне себя от волнения, я встала на ноги, возвышаясь над толпой. Никто не заставит меня сейчас спуститься с этого места. Робби передвинулся, чтобы я оперлась на его плечо, и со своего места я наблюдала, как вытягивают имена из большой шляпы. Я затаила дыхание, одновременно и желая услышать свое имя, и страшась этого.