— Очень тебя прошу, давай сходим вместе, — заканчивая свой увлекательный рассказ о событиях прошедшей ночи, попросила Мэнди.

— А почему ты не хочешь сходить одна? Вдруг он тебе понравится? — спросила я подругу.

Глаза Мэнди увеличились раза в три, и она возмущенно спросила, тряхнув гривой своих иссиня-черных волос:

— Мне?! Да о чем я буду говорить с этим книжным червём? Он пару лет назад закончил филологический факультет, а сейчас работает заместителем директора городской библиотеки!

Поняв, что Мэнди от меня не отстанет, я горестно согласилась на этот героический поступок настоящей подруги, уже в красках представляя себе это эпическое свидание.

Мэнди, которой, как и мне, совсем скоро исполнится двадцать пять, терпеть не могла своих ровесников, отдавая предпочтение более опытным мужчинам, готовым оценить все таланты юной музыкантши. Несмотря на свои готические предпочтения, Мэнди подавала огромные надежды, окончив с отличием государственную консерваторию по классу скрипки, работая в настоящее время первой скрипкой симфонического оркестра. Кумиром подруги неизменно оставался Никколо Паганини, за феноменальный талант которого его называли «скрипачом Дьявола».

Я возвращалась домой, задавая себе вопрос, почему же нам с Мэнди так катастрофически не везёт в личной жизни? Из ассортимента предлагаемых женихов, в списке числились озабоченный начальник и молодой литературовед, который вряд ли сможет оценить готические ценности подруги.

Но не у всех на любовном фронте было всё так печально, как у нас. Любовные страсти захватили маленькое, но пылкое сердце черепашьего ловеласа. Дело в том, что наши соседи из дома напротив, окна которых выходили прямиком на мою спальню, совсем недавно завели очаровательную черепаху по кличке Клеопатра.

Ромео в панцире, с помощью перевернутой кормушки, забрался по ней наверх, и, ухватившись за бортик своего стеклянного жилища, оторвавшись задними лапами от устойчивой поверхности, повис на прозрачной стенке аквариума. Забавно раскачиваясь, смелое земноводное перевалилось через бортик и покатилось, гремя панцирем, по столу.

Фортуна была явно на стороне влюбленного самца, потому как Афоня остановил своё эффектное падение, приземлением на брюшко, а не на жесткий панцирь, перевернуться с которого было бы чрезвычайно тяжело.

Смелыми черепашьими шажками, Афанасий бодро удалялся от стеклянного аквариума по направлению к краю стола, плавно перетекающего в подоконник. Там я и обнаружила «беглого каторжника», томными очами взирающего сквозь стекло на соседскую лоджию, на которой отдыхала, мирно посапывая после сытого обеда, довольная Клёпа.

— Ладно, своими стараниями ты меня уговорил, герой-любовник, — со вздохом я перенесла Афоню в его стеклянную «квартирку». — Так и быть, познакомлю тебя на днях с Клеопатрой.

Я готова была бы поспорить, что сморщенная мордочка домашнего любимца расплылась в довольной улыбке, а маленькие глазки радостно заблестели. Довольно улыбнувшись, я порадовалась за Афанасия — хоть у кого-то намечается «любовный прорыв».

— Мирослава, а я и не знал, что Вы ведете такую бурную общественную жизнь, — намекнул мне начальник о том, что видел ужасные видео со мной в главной роли. — Я надеюсь, Вы понимаете, что как сильно бы Вам этого не хотелось, но я не смогу иметь личных отношений с особой, которая готова убить депутата Думы ради какого-то клочка земли, вместо того, чтобы падать к нему в ноги и просить о дотациях, — Арнольд Феоктистович с жалостью посмотрел на эту глупую девицу, почти ставшую для него фавориткой.

Я старательно изучала гладкие темно-зеленые листы огромного фикуса, стоящего в кашпо на полу рядом с моим столом, пытаясь скрыть свое ликование. Да если бы я знала, что для удаления Пипетки из моего личного пространства достаточно лишь стукнуть какого-нибудь представителя власти по голове, я бы уже давно посетила всевозможные митинги и демонстрации, в надежде переколотить половину администрации.

Закончив свою поучительную речь, о необходимости, впредь, вести себя более осмотрительно, Сафонов подмигнул вмиг позеленевшей Любочке и, громко хлопнув дверью, вышел в коридор.

— Сразу после работы пойду караулить избранников народа около здания Думы, — тихо сказала сообразительная Люба.

— Главное, бери плакат не очень тяжелый. Кстати, что думаешь на нем написать? — веселясь, спросила я у лаборантки, которая сегодня, как назло себе и на радость Пипетке, надела под халат красное короткое платье и туфли на высоком каблуке.

— «Хотим перемен, надоел беспредел», или же «Освободите женщин от диктатуры Пипетки», — задумалась Люба, которую прервал в своих размышлениях Игнат, который вошел в кабинет, цепляя широкими плечами косяки входной двери.

— О, Игнат. Привет! А ты что здесь делаешь? Я думала, ты давно дома спишь, ведь у меня сегодня ночная смена, — удивилась я, увидев его.

Светловолосый парень с ямочкой на мужественном подбородке горестно вздохнул и, не снимая с плеча свой крокодиловый трофей, сказал:

— Пришлось задержаться. Вызов поступил из сауны «Тихая бухта». Там какая-то «шишка» ногу сломала, вот Сафонов меня вместе вами и отправляет. Так что заканчивайте смеяться и поехали!

Наш начальник всегда отличался повышенным вниманием к травмированной элите, в надежде на получение солидного вознаграждения за оказанные услуги, поэтому не жалел ни персонала, ни средств для достижения своей не слишком бескорыстной цели.

Подождав пару минут Зураба, мы с Игнатом забрались в «буханку» Василия, с красным крестом на боковой двери, и поехали по указанному адресу, спасать богатого горемыку.

Весело напевая себе под нос, Влад распрощался со своими коллегами-депутатами, направившись пить крепкий черный кофе. Настроение у тридцатилетнего мужчины было превосходное. На сегодняшнем заседании Думы Владу удалось пролоббировать свои интересы, и, благодаря активной позиции и грамотной речи, Токарев добился голосования большинства за его проект Постановления о выкупе определенного муниципального имущества, путём включения его в План приватизации.

— Токарев, постой! — окликнул его давний друг и коллега Богдан.

Влад остановился, подождав товарища. Богдан Башин, который среди друзей всегда оставался просто «Башней» из-за созвучия с фамилией и за свой высокий рост, обладал незаурядной внешностью и твердым характером.

Острые, скорее даже хищные черты лица, с узким носом и тонкими губами, делали взгляд Богдана жёстким и опасным. Со своей первой женой Мариной, имеющей обеспеченных родственников и хорошие связи, Богдан развелся после того, как добился статуса депутата. Вторая жена Башина — первая секретарша новоиспеченного слуги народа Юля, родила ему двоих детей, полностью погрузившись в их воспитание, лишь изредка посещая с мужем праздничные мероприятия и даже, один раз в год, удостаивалась чести съездить вместе со своим дражайшим супругом и отпрысками в жаркую экзотическую страну. В остальное время Богдан полностью предавался своим политическим делам и неформальным встречам, неоднократно заканчивающимся далеко за полуночью.

— Пойдем сегодня в сауну с Саньком и Стасом, отметим твой феноменальный успех, — предложил другу Башин.

— Знаю я твою сауну, по-любому девочек наведешь, — улыбнулся Влад.

— Можно подумать, что ты на них согласишься, у тебя же эта вертихвостка Вика есть.

— Ладно, пошли. Девчонок на себя возьмешь, а я просто попарюсь, и дела со Стасом обсужу, — недолго думая, согласился Токарев.

— Вот и отлично! — обрадовался Богдан, и, отсалютовав Владу, попрощался: — До вечера! Жду в девять в «Тихой бухте».

Сауна «Тихая бухта» располагалась на окраине города и представляла собой деревянный, отдельно стоящий дом за высоким частоколом забора. Излюбленное место отдыха компании Токарева славилось отменным сервисом и полным сохранением анонимности, дабы не потревожить ненужными сплетнями высокопоставленных гостей.