Прохор Петрович и Федя недолго осматривали утесы. Внимание их опять привлекло странное поведение Тола. Разгоряченный поисками, пес все еще не мог успокоиться. Старательно принюхиваясь, кружил он по гранитной площадке.

Сделав несколько кругов, Тол упорно возвращался все к тому же месту на обрыве и принимался с неутихающей злостью лаять на воду.

- Ищите, ищите! - ворчал в стороне обиженный Петька. - Хоть до утра ищите… - Он не закончил фразу и горестно отвернулся от моря. Не стоило зря тратить слова. Все равно не верят.

Поиски пропавших, как и предсказывал Петька, ничего нового не дали. Оставаться у взморья было бессмысленно.

Стоило Прохору Петровичу только заикнуться об этом, как старый Каллуст с неожиданной поспешностью направился прочь от моря. За ним потянулись и остальные. Старик шел быстро. Остановить его удалось лишь у березовой рощицы, где скрывался Петька Жужукин.

Прохор Петрович осмотрел товарищей. Растерянность старого Каллуста его не удивила. Говоря по совести, он ожидал даже худшего. Зато очень не понравился ему поникший угрюмый Федя. После первого испытания на Семужьей Прохор Петрович проникся доверием к ловкому и смелому юноше. Но сейчас его нельзя было узнать.

- Что делать? - тихо спросил Федя. - Где теперь искать их?

- Что делать? - задумчиво повторил Прохор Петрович и, не советуясь ни с кем, решительно произнес: - Вернемся назад, к костру. Пустим собаку по следу еще раз.

Старый Каллуст поднял на него выцветшие маленькие глазки, пошевелил губами, но ничего не сказал.

- Надо бы одному остаться здесь, - предложил Федя. - Последить, не появится ли кто на берегу.

- Я останусь, - живо согласился Петька. - Из березок хорошо смотреть за берегом. Все видно!

- Можно, - одобрительно кивнул Прохор Петрович. - Жди нас здесь. Из березняка - ни шагу. А если солнце поднимется над горой на три пальца и мы не вернемся, значит, собака взяла другой след. Тогда бросай тут все и возвращайся к костру. Понятно?

- Ясно! - ответил по-военному Петька.

- Смотри хорошо, - наказывал Прохор Петрович, хотя он и был убежден, что никто здесь не появится. Но усталый мальчишка не выдержал бы стремительного движения за собакой, а потому лучше оставить его на время здесь, в укрытии. - На солнце не забывай поглядывать. Как поднимется на три пальца над горой - не жди нас.

- Ясно! - по-прежнему четко отрубил Петька. - Только… - Он вытащил расческу, неловко повертел ее в руках. - Покушать бы чего.

- Это можно! - Федя достал из рюкзака кусок жареной оленины, хлеб и протянул мальчугану: - Держи.

- Вот это да! - обрадовался Петька. - Кусочек… с коровий носочек!

Довольный, направился он к облюбованной рощице, пробрался в уже обжитую ямку и улегся на мягких сухих листьях. Холодная оленина, еще припахивающая дымком от костра, показалась ему необыкновенно вкусной. Петька достал нож, вытер его об рукав стеганки. Ел он по-охотничьи, отрезая от куска мяса длинные полоски. Как ни вкусна была оленина, мальчуган не забывал посматривать на берег. Он и не подозревал, что никогда еще опасность не была так близка, как сейчас, - почти за плечами…

Сазонов еще за гребнем заметил людей с собакой. Осторожно, стороной, пробрался он за ними и укрылся в березовой рощице. Из нее он следил за взморьем, видел, как Петька простился с людьми и свернул в ту же рощицу. Люди с собакой быстро перевалили через гребень и скрылись из виду…

Сазонов подобрался поближе к мальчишке и залег в густой зелени. Он нетерпеливо посматривал на карманные часы. Время тянулось нестерпимо медленно. Сазонов не выдержал и поднес часы к уху. Прислушался к ровно тикающему маятнику - часы шли. Приходилось ждать. И это сейчас, когда каждую минуту могли вернуться люди с собакой! Но иного выхода не было. Не мог он оставить опасного мальчишку здесь, на воле. Да и пробраться на глазах у него к тайнику, где находились сообщники и пленники, незамеченным было невозможно.

Последний раз Сазонов взглянул на часы и облегченно вздохнул. Время!

Он пополз к мальчугану, бесшумно раздвигая ветки, покрытые свежей листвой…

Петька - сытый и довольный - лежал на животе, болтая поднятыми ногами: он честно выполнял нехитрые обязанности наблюдателя. Впрочем, пользы от своих наблюдений мальчуган не ждал. Сколько просидел он тут до встречи с Федей! А что ему удалось увидеть? Сперва люди пропали в море. Потом, так же непонятно, вышел из него Сазонов…

…Страшная тяжесть обрушилась на мальчугана внезапно. Жесткая, будто деревянная рука сдавила сзади шею. Вторая рука схватила его кисть и рывком завернула за спину.

Лицо мальчишки исказилось от боли. Он хотел крикнуть, позвать на помощь… и не смог. Из раскрытого рта вырвалось лишь невнятное мычание…

- Пикни только! - послышался за спиной знакомый низкий голос. - Придушу!

- Сазонов! - еле слышно прохрипел Петька.

- Да. Сазонов.

Хищник рывком поднял Петьку, поставил на ослабевшие ноги и подтолкнул его вперед, к морю.

Направляемый сзади сильной рукой, мальчуган почти бегом спускался к взморью. А Сазонов толкал его все сильнее, нетерпеливее. Не раз он тревожно оглядывался: не выходят ли из-за гребня люди с собакой.

Петька уже не шел, а бежал с пригнутой головой; бежал и не видел ничего, кроме шероховатого серого камня и своих ног, обутых в сапоги с оббитыми носками.

На гранитной плите Сазонов оглянулся последний раз. Гребень по-прежнему оставался пустынным. Море отступило и оголило выглядывающий из-под знакомого Петьке обрыва неровный уступ, поросший длинными и тонкими водорослями.

Случайно Петьке удалось поднять голову. Он увидел перед собой море и с неожиданной силой дернулся всем телом в сторону. Вырваться ему не удалось. Сазонов крепко стиснул завернутую за спину руку мальчугана и почувствовал, как сразу обмякло напрягшееся было тело Петьки.

Как ни коротко оказалось сопротивление Петьки, все же он успел свободной рукой оторвать от стеганки нарядную дамскую пуговицу и отбросить ее назад. Но о дальнейшем сопротивлении нечего было и помышлять.

Придерживая завернутую назад руку мальчугана, Сазонов заставил его спуститься с обрыва на уступ и осторожно слез сам. Подталкивая мальчишку впереди себя, он свернул направо. Уступ круто спускался вниз, заходил под округлый утес, нависший над спокойной водой.

Под утесом Петька увидел широкую щель с приподнятым углом, похожую на искаженный от злости беззубый рот.

Сазонов сорвал с пояса мальчишки нож и забросил его в море.

- Лезь! - отрывисто приказал он.

Мальчуган замер перед щелью в тяжелом ожидании чего-то страшного, непоправимого. Сазонов с силой втолкнул его в темную, пахнущую сыростью и водорослями дыру, откинул за спину кобуру с пистолетом и скользнул в грот.

…Вода у берега медленно поднималась. Начинался прилив. Небольшая волна плеснула на уступ, по которому совсем недавно пробирался Сазонов с мальчуганом. Плеснула она и в устье грота. Еще час - и вход в него окажется закрытым. А еще немного спустя его нельзя будет увидеть и вовсе - под водой и густой тенью, падающей с нависшего утеса. У Дикого Берега высота прилива достигает без малого восьми метров…

Темный грот, где каждый шаг приходилось делать на ощупь, показался мальчишке бесконечно длинным. Местами подъем круто шел вверх, и тогда пленнику приходилось пригибаться настолько, что руки касались шершавого камня.

Сазонов достал из кармана электрический фонарик, но не включил его, передумал. Свет помог бы мальчишке разобраться, где они находятся. Нет! Пускай почувствует, что пришла его беда.

Расчет Сазонова был правильным. В густой, вяжущей движения темени и тишина казалась особенной - тягостной, зловещей. Мальчуган слышал за спиной чужое дыхание, легкий шорох шагов и замирающие всплески воды. Порой ему хотелось остановиться и пнуть ногой назад, в лицо ползущего за ним врага.