3. Снабжаться катихизаторам книгами для раздачи даром, если кто не может платить; но вообще всем иметь заботу, чтобы по крайней мере краткий катихизис и молитвенник были в каждом доме, первый же — у каждого ребенка, умеющего читать. При этом внушать родителям, чтобы они заставляли детей учить катихизис. Катихизаторы д. [должны] быть озабочены, чтобы дети знали его, и притом разумно. Благочинный при объездах и Епископ впоследствии будут экзаменовать детей по Церквам, и родителям будет стыдно, а катихизаторы будут виновны в небрежении, если дети не будут знать катихизиса.

4. В Церквах везде должны вестись отчеты. Должны быть в Церкви, молитвенном доме или у катихизатора 3 книги: 1) для метрики о родившихся, браком сочетав, и умерших; 2) Приходо–расходная; 3) Памятная книга в Церкви, в которую д. вносить все замечательное, случающееся в Церкви, начиная с ее основания. Копии всех д. б. [должны быть] представляемы в Консисторию к началу 6–го месяца, чтобы время было составить отчет до Собора. Теперь записи по Церквам или ведутся неисправно, или нет их совсем.

В половине 9–го отправились в Татебаяси: я, о. Павел и Яцки [Яцуки] — на 3–х дзинрикися. Вчера туда очень просили — Павел Накада, поселившийся там бывший катихизатор и Пав. [Павел] Кобаяси — один из тамошних сицудзи, хотя я не располагал там быть.

Утро очень порядочное, хотя холодное было; поля, по которым пришлось проезжать, засеяны бол. [большей] частью сурепицей, остальное — пшеница, ячмень и кува. Местность красивая. До Татебаяси от Асикага 3 ри. Домов там около 2000; христиан больше 40. Но на беду самый первый христианин — старик Судзуки, отчасти Кобаяси и Павел Накада — люди вздорные, постоянно ссорятся между собою и расстраивают Церковь. Судзуки вечно не в ладах с Накада, и оба они хотят быть первыми в Церкви, каждый поэтому старается набрать себе партию. Кобаяси был сначала заодно с Накада — теперь отстал, но тоже не в ладу с другими. До сих пор у такого большого общества нет даже определенного места для молитвенных собраний. В последнее время немного как–будто поладили и выбрали трех сицудзи закрытою балотировкой: Судзуки, Кобаяси и Накаяма — по отзывам Яцки и о. Павла, лучшие из тамошних христиан. На днях также нашли дом для квайдо и заняли его; туда мы теперь и направляемся. Все это дорогой объяснил мне Яцки, заведующий Церковью в Татебаяси.

Приехали в квайдо: в захолустье — дряннейший, старый домишко, закопченный, словом, беднее и грязнее быть не может; здесь стоят аналои и иконы, все в беспорядке еще по новости. Я полюбопытствовал узнать цену дома в месяц: Судзуки уклонился от ответа. Я потом еще спросил — и о ужас! 20 дней только назад здесь человек, от долгов не зная куда деваться, деревянным молотом ночью размозжил головы жены и двух детей ниже 10–ти лет, а потом себе разрезал горло, но, не умерши с первого раза, бросился в колодезь и там кончил. Дом этот теперь никому нельзя отдать в наем, п. ч. [потому что] никто не захочет войти в это, ужасное гнездо дьявольской работы. Хозяин рад бы был даром отдать его в жилье, чтобы люди обжились в нем, но никто не берет и не захочет взять долгое время.

Но нашелся человек, который польстился на даровщину, — Судзуки, старшина Церкзи в Татебаяси, от лица избравшей его Церкви и занявший дом под катихизаторство и молитву. Т. е. мерзостнее не может быть поступка! Злейший враг не мог бы придумать более лучшего средства унизить проповедь и Церковь в Татебаяси; разумеется — туда никто порядочный не пойдет слушать проповедь из омерзения к дому.

Я велел тотчас же убрать иконы и церковные принадлежности отсюда в дом какого–нибудь христианина, а христианам собраться в дом, нанятый для сегодняшнего собрания, так как тот домишко, к довершению всего, еще по малости не пригоден для собрания даже и Церкви из 40 человек. Но слишком возмущен был, и чтобы — в сердцах — не сказать или не сделать чего–нибудь очень резкого, поручил о. Павлу устроить дело, а сам вернулся тотчас же в Асикага, и се пишу, голодный — во 2–м часу дня, пока принесут обед из какой–нибудь харчевни, и с сквернейшим расположением духа. Когда бываешь в хорошем настроении, непременно тотчас же нужно ждать какой–нибудь мерзости; так именно — в это время. Дело о. Павлу я поручил устроить в таком виде, чтобы — собрать христиан в каком–нибудь христ. доме, так как нельзя же публично разбирать мерзости, — и предложить христианам сменить Судзуки со старшинства, так как он компрометирует Церковь, и избрать на место его другого; а впредь наказать христианам не делать ничего, касающегося всей местной церков. общины без согласия катихизатора, которому поручена Церковь, и без совета с ним.

(В Уцуномия). Часу в пятом явились из Татебаяси сицудзи: Судзуки и Кобаяси с кем–то вместо Накаяма в сопровождении Яцуки с объяснением, что вышеизложенный поступок сделан по оплошности и в поспешности, что они очень жалеют и чтобы загладить решились тотчас же приступить к постройке нового молитвенного дома, — уже и землю для этого взяли. Такое быстрое произрастание добра из зла меня несколько удивило, и я сказал, что если они благое намерение доведут до конца, то в их деле обнаружится один из путей Промысла — зло обращать в добро — ко благу людей.

В половине 7–го отслужил вечерню для собравшихся христиан и сказал назидание, взяв темою объяснение обрядов, совершаемых при таинствах Крещения и миропомазания.

В половине 9–го началась проповедь для язычников в занятом для этого поблизости помещении и продолжалась до половины 11–го ч. Сначала слушателей было не очень много, и они дичились и неохотно входили в дом; потом набралось — целый дом и около дома, человек 200 или больше. Я говорил о необходимости Веры для человека, о Боге едином и о сотворении человека, — с промежутком 10 минут. После меня Яцуки [sic] сделал краткое обращение к аудитории о том, что иностранцы, мол, верою вовсе не имеют в виду завоевать Японию, и о том, что вера — вовсе не есть принадлежность лишь одних малоразвитых. Последнее вышло особенно эффектно — несколько страстно, так как он имел в виду некоторых тут же сидевших, против кого направлял речь, как после говорил.

Вернувшись, долго еще видел вокруг сновавших христиан, и уж как надоедает эта публика, глазеющая беспрерывно во все скважины окон и дверей! Точно зверя заморского в клетке смотрят.

16/29 мая 1881. Суббота.

В Уцуномия.

Утром выбрал из чемодана менее нужное, чтобы отослать в Тоокёо, и тем облегчить чемодан, для удобства движения. Вообще, в таких путешествиях как можно менее нужно брать вещей; нужно рассчитывать, напр., по одной рубашке на неделю, — нечего делать, хоть и грязненько будет. — Вышло так, что я с моим чемоданом могу ехать в одной дзинрикися, хотя имею с собою все необходимое для совершения литургии, т. е. утварь и облачение, и запас белья — на месяц. — В 8–м часу утра простился с Асикага. Христиане огромною толпою провожали за черту города. Нужно заметить впрочем, что у них теперь, не как у других — самое свободное время; они б. ч. [большей частью] ткачи бумажных материй; а подвоза ниток еще нет в это время.

Кругом Асикага заняты сучением ниток для бумажных материй; нитки же выписываются из Америки, так как японские хуже и дороже.

Забыл записать, что вчера вечером по возвращении с проповеди, христиане, чрез старшин, просили сюда Мидзуно; ответил, что ничего не могу обещать, а скажу на Соборе.

Проезжая в Сано, заехали в Оокубо (деревня 130 дом.) к врачу, старику Луке. Он ждал стоя — далеко за деревнею. Пред деревнею замечательная дорога, прорезанная в горе, наполовину — скале. Зашли к Луке; он и жена — Анна — не знали чем угостить. Лука — видно — истинно благочестивый; вчера о. П. [Павел] Савабе рассказывал, как он нередко дает ему деньги — раздавать бедным, скрывая его имя, как жалеет дзинрикися, ходя больше пешком, как с молитвой делает каждое лекарство. Простившись с ним, я здесь же простился и с о. Павл. Савабе, так как вторичным письмом, полученным на дороге из Асикага, его зовут в Маебаси, — умирает от чахотки Намеда — Квайдо–мори. Чрез Сано проехали в Уеномура. Церковка — ничего; певчих — все девочки — человек восемь; с Романом затянули было такую волосянку, что хоть беги, но я сказал Роману, чтобы он оставил петь одному хору, и пошли петь в один голос очень стройно и пропели всю обедницу. По окончании ее я поздравствовался с наличными христианами и выслушал письменное приветствие.