Щелин осмотрел также и винт. Пока видны только три лопасти. Четвертая еше окована льдом.

18 июля. 81°48',0 северной широты, 136°20' восточной долготы. Очень много хлопот доставляет уборка мусора, вытаявшего у бортов корабля.

Вчера матросы предложили остроумную выдумку: пробить во льду прорубь и сплавить туда весь мусор. Заложили в скважину в 20 метрах от судна 3 килограмма аммонала, зажгли бикфордов шнур, и вровень с марсом взлетел целый столб воды и ледяных осколков. Теперь мы могли в образовавшейся проруби утопить весь мусор, находившийся возле судна.

Решено применить новый метод и дня очистки нашей майны ото льда. Во льду вырублены два канала, ведущих к большим снежницам, которые окружают корабль сплошной цепью. Им присвоены громкие названия: «Канал Щелина» и «Канал Соболевского».

Работа значительно упростилась.

Вместо того чтобы выуживать из майны льдины и сваливать их у кормы, где уже и так выросла гигантская груда, наименованная «Сопкой Буторина», обломки подсовов теперь перегоняют баграми по каналам в снежницы. Там они быстро тают.

20 июля. 81°51',6 северной широты, 13б°05' восточной долготы. Сегодня произвели генеральное обследование руля и винта.

Для детального осмотра руля два раза опускался водолаз Николаев и один раз Щелин. Но окончательный «диагноз» должен был поставить техник-специалист. Ко мне подошел Андрей Георгиевич Ефремов.

- Я полезу, - просто сказал он. - Я инженер и все там разберу.

- Но ведь у вас больное сердце, и вы никогда не надевали водолазного костюма, - возразил я.

- Вот и хорошо. Раньше не надевал, а теперь надену.

Он быстро облачился в скафандр и ловким движением скользнул в воду. Соболевский с тревожным видом следил за стрелкой секундомера: как врач он не одобрял этого поступка Андрея Георгиевича. Но все обошлось вполне благополучно.

Вечером составили акт осмотра руля и винта. В акте было указано:

«Сего числа для детального осмотра состояния руля и винта л/п «Г. Седов» был спущен под воду водолаз Щелин В., который, произведя осмотр, сообщил, что перо руля согнуто вправо, как это было обнаружено 24 июня с. г., также согнут вправо рудерпис. Благодаря недостаточно светлой воде заменить погнутие рудерпоста не представляется возможным. Пятка руля находится в своем гнезде. Третий сверху штыр отсутствует, и отверстия в петлях рудерпоста и рудерписа расходятся, приблизительно на 2 дюйма, так что петля рудерписа в этом месте отклонена от петли рудерпоста вправо. Разрывов в ахтерштевне не обнаружено. При осмотре винта обнаружены три лопасти, а четвертой не видно, так как на этом месте находится лед...»

Общая картина, таким образом, весьма неутешительная. Вряд ли удастся до возвращения в порт сделать что-либо существенное. Но попробовать надо!

21 июля. 18°52',9 северной широты, 135°46' восточной долготы. Посоветовавшись с механиками, решил осуществить такой план: снять четвертый штыр, соединяющий перо руля с рудерпостом. Так как третий штыр отсутствует, то перо будет держаться только на верхних двух петлях. Поэтому оно отойдет несколько влево, и этим в известной мере компенсируется изгиб пера вправо.

Работать придется под водой. Поэтому сегодня привели в порядок водолазную станцию, перебрали и очистили ее.

22 июля. 81°52',5 северной широты, 136°00' восточной долготы. Начали работу. Удалить штыр, оказывается, не так просто. Сегодня водолаз Николаев больше двух часов пробыл под водой, но ему пока не удалось даже выбить чеку, стопорящую гайку. Чеки расклепываются.

До позднего вечера водолазы паяли шлем, - он в нескольких местах пропускает воздух.

23 июля. 81°50',8 северной широты, 136°11' восточной долготы. Сегодня утром водолазы, наконец, доконали упрямую чеку. Николаев держал под водой длинное водолазное зубило, а Щелин бил по нему сверху молотом. До обеда отвернули гайку на две грани. К вечеру удалось ее снять и поднять на поверхность.

25 июля. 81°51',5 северной широты, 135°40' восточной долготы. Тщетно пытались вытащить штыр. С утра били сверху молотом по зубилу, которое под водой держал Щелин. Штыр не поддался ни на один сантиметр, так как он согнут и сильно зажат перекошенными петлями рулевого управления.

Навернули снова гайку на штыр на две нити резьбы и испробовали новый способ: механики ворочали ручным приводом руль вправо и влево, а водолазы одновременно выбивали штыр. И на этот раз он не сдвинулся ни на сантиметр.

После обеда начали поворачивать руль трехтонными механическими талями за румпельный сектор. Влево руль не поворачивается более чем на 1-2 градуса. Штыр не поддается никакому воздействию. Наши проклятия этому упрямому куску металла не поддаются никакому литературному описанию.

26 июля. 81°51',6 северной широты, 135°29' восточной долготы. Испробовали последнее средство - спустили под воду мощный пятитонный домкрат и попытались выдавить им штыр из петель. В течение нескольких часов водолазы работали под водой. Несмотря на то, что мощность домкрата была использована полностью, штыр не поддался.

Больше в нашем распоряжении нет никаких возможностей. После полутора месяцев упорной работы приходится оставить руль в том самом состоянии, в которое его привели ледовые сжатия. Горько и обидно, но ничего не поделаешь. То, что сжатие наделало в течение нескольких минут, не удалось исправить за целое лето...»

Вечером пришлось записать в вахтенном журнале:

«Ввиду того, что все средства для удаления штыра использованы, но произвести эту работу в данных условиях не удается, водолазные работы прекратили».

* * *

Неудача не лишила, однако, коллектив зимовщиков бодрости и уверенности. В машинном отделении полным ходом продолжалась подготовка к навигации.

С каждым днем ледовая обстановка становилась все более благоприятной. Во всех направлениях виднелись разводья. Черные, как уголь, полосы открытой воды чередовались с серыми и желтыми пространствами рыхлого, ноздреватого льда. Вокруг «Садко» лед настолько протаял, что подломился, и наш флагманский корабль неожиданно превратился в свободно плавающее судно. К концу июля толщина льда уменьшилась в среднем на 70 сантиметров по сравнению с тем, что было в начале лета.

А еще совсем недавно нас окружали грозные ледяные хребты, и когда солнце взошло впервые в феврале, оно озарило фантастический ландшафт голубовато-зеленых скал. Мы часто вспоминали, как на огромном торосе перед отлетом на материк собрались зимовщики с трех кораблей. Их было свыше 200 человек, а издали казалось, что это мухи сидят на обломке сахарной головы. И вот за каких-нибудь два месяца этот торос исчез. От него осталась жалкая кучка рыхлого льда.

Летом сообщение между судами было чрезвычайно затруднено. Ходить в одиночку по льду капитаны запретили. Отправляясь в поход, приходилось брать с собою багры, так как по пути часто надо было перепрыгивать трещины, достигавшие ширины в 2 метра.

Образовавшиеся в конце июля трещины и разводья намного оживили нашу бедную фауну: появились в большом количестве нерпы, утки, чайки и даже нарвал - морской зверь из семейства китовых, сделавшийся частым гостем ближайших полыней.

После работы седовцы, садковцы и малыгинцы отправлялись с ружьями вдоль разводьев попытать счастья. Охотничий сезон открыл капитан «Садко» Хромцов, застреливший двух уток. Потом пришел черед более крупной добычи: малыгинцы добыли нерпу, весившую около пяти пудов.

Это было большое событие, вызвавшее разговоры на всех кораблях. Консервы давно уже надоели, и потому даже черное мясо нерпы могло сойти за деликатес.

Малыгинцы гостеприимно пригласили всех желающих отведать новое лакомство. Желающие не замедлили принять приглашение. Бифштексы из нерпы, приправленные клюквой, показались вполне приемлемыми: если не обращать внимания на запах сырой рыбы, то можно представить себе, что имеешь дело с медвежьим мясом.