Перед моими глазами догонская скульптура — зажмурившийся человек, отчаянно зажимающий уши руками. Она словно выражает стремление маленького народа отгородиться от пугающей его самовлюбленной, эгоистической современной цивилизации, жить так, как заповедали жить предки. Наверное, догоны правы: защищенные своими богами, предками и обычаями, они чувствуют себя в большей личной безопасности, чем мы. Африканцы не предают своих богов, завещанных дедами и седым, всеведущим временем, не отказываясь, впрочем, на всякий случай и от некоторых новых, привозных, европейских, когда те вписываются в их представления… Но сколь обречен на неминуемые беды тот, кто изменяет своим богам в угоду чужим… Это я осознал, любуясь подвижническим бытом племени, взобравшегося на крутые скалы Бандиагары.

На востоке Мали южнее излучины реки Нигер вздымаются причудливо изрезанное кристаллическое плато Бандиагара и самая высокая гора страны Хамбори (тысяча метров). Массивной отвесной стеной нависает уступ плато над выжженной редколесной саванной долины Нигера. Среди скал, отсеченных друг от друга глубокими впадинами, в течение веков находят убежище догоны.

Что толкнуло целый народ поселиться на вершинах голых скал, добровольно пойти на лишения и трудности? Беспощадность завоевателей? Или желание уединиться? До них в этом краю жили низкорослые с малиновым отливом кожи бана, которых потом вытеснили курумба. Некогда догоны обитали в районе Манде (на территории царства Мали в XIII веке). Под напором полчищ врагов они отступили к нагорью. Путь им, если верить легенде, неожиданно преградил широкий Нигер. Помогли крокодилы. Рептилии образовали мост, по которому беглецы переправились на противоположный берег, оторвавшись от преследователей. Крокодилы вдохновили их на решающий победный бой с курумба.

Однажды в Бамако я прочитал в газете «Эссор» объявление о предстоящем ритуальном празднике Сиги в селении Юго-Догору. Праздник это необычный: он ежегодно перемещается из деревни в деревню, но так, что очередь каждой деревни наступает один раз в шестьдесят лет. И мне захотелось побывать на празднике, который бывает единожды в пределах человеческой жизни.

Дорога от города Мопти до села Санга на базу Малийской организации туризма выглядела как тщательно усложненная дистанция, рассчитанная на Геракла или Одиссея. Головокружительной крутизны подъемы, неожиданно обрывающиеся спуски, неисчислимые выбоины, рытвины и кочки — все это вызывало приступы морской болезни даже у закаленных странников. Наш вездеход то и дело останавливался, чтобы дать кому-нибудь возможность прийти в себя.

Но еще более тяжелым был путь среди скал от Санги до Юго-Догору, и я утешал себя мыслью, что за все интересное на свете надо платить терпением. Тонкая, как нитка, дорога, на которой было не разъехаться двум автомобилям, виляла по горам, то взлетая ввысь над тесными дефиле, то вдруг настолько сужалась, что вместо обочины я, как внимательно ни выглядывал для успокоения из окна машины, ничего, кроме зияющей глубокой пропасти, не видел. Машина словно бы парила в воздухе. Довольно часто мы как бы перескакивали через широкие расщелины, переправлялись со скалы на скалу по кряхтящим самодельным мостикам из хрупких подручных материалов. Казалось, что достаточно ступить на это шаткое сооружение — и оно обрушится в пропасть. Порой я робко оглядывался назад: цел ли мост? Ведь еще предстояла дорога обратно.

— Долго жить будем, — пошутил француз, учитель из Бамако, когда после праздника мы вернулись в Сангу.

Увы, сам он вскоре заболел риккетсиозом, выпив воды из местного источника.

Праздник Сиги — наиболее удобный случай для знакомства с догонами. В нем ярко проявляются их быт, обычаи и мировоззрение. Сиги — одна из самых старинных традиций. Ее смысл — искупление каждым новым поколением вины перед некогда обиженным прародителем, испрашивание у него спокойствия и благ для деревни.

Вождь деревни Санга Огобара Доло поведал мне историю ритуала.

— Когда-то компания легкомысленных молодых людей совершила кощунственный проступок, рассердивший старейшину деревни — прародителя Дионгу Серу. Выпив в саванне просяного пива, они в масках, пританцовывая, возвращались домой и натолкнулись на Дионгу, который только-только перевоплотился в змею, и обменялись между собой шутками. Старики тогда могли обращаться в любое священное животное, и это не мешало им вновь обретать человеческий образ. Серу не мог сдержать себя при виде их недостойного поведения и в облике змеи отругал их на человечьем языке. Нарушив табу, запрещавшее перевоплотившимся говорить на языке людей, он тут же испустил дух. Поначалу прямые виновники его смерти — жители деревни Юго-Догору — не осознали трагедии случившегося. Они уразумели это, когда после в одной из семей родился мальчик с красной кожей, покрытой коричневыми змеиными пятнами. Его кожа обрела нормальный вид лишь через семь лет, когда деревня вымолила прощение у оскорбленного предка. Именно тогда в первый праздник Сиги была вырезана из большого дерева великая маска Имина на, а мальчик стал первым членом тайного традиционного общества масок Ава. С тех пор раз в шестьдесят лет каждое новое поколение отмечает Сиги и пополняет посвященных — членов Ава.

К празднику готовятся загодя. После сбора урожая почти за четыре месяца до праздника лучшие деревенские резчики по дереву удаляются в саванну на поиски тогодо — гигантского дерева, красный сок которого отождествляют с человеческой кровью. Маска, называемая «Имина на», вырезается как раз из него и после процедуры освящения слывет за одушевленное существо, обладающее магическими свойствами. Для суеверных догонов маска — своеобразное вместилище духа предка на предстоящие шестьдесят лет, охранительница деревни. Имина на достигает десятиметровой высоты, и надо быть атлетом, чтобы не только носить маску, но и непринужденно танцевать, надев ее. Ее навершие представляет ползущую вверх змею с прямоугольной головой и крепким извивающимся туловищем, как бы слепленным из красных и черных треугольничков. Для освящения, а возможно, чтобы дать время предку перебраться в новое жилище, свежевырезанную маску ставят на некоторое время перед ритуалом рядом с уходящей на покой 60-летней, чудесные силы которой иссякают. «Все прекрасно в свое время!» В знак почтения к предкам новорожденной Имина на приносят в жертву собаку и курицу, а иногда и ящерицу.

К празднику изготовляют музыкальные инструменты: ромб, погремушки, тамбурины и тамтамы. Меня умилила маленькая примитивная гитара-ромб — тонкая дощечка, от одного конца которой к грифу протягивается единственная струна. Пиликая на этой гитаре, вырезаемой из священной акации сэн, врачеватели изгоняют злых духов и лечат людей. У догонов сэн считается двадцать третьим священным, первозданным растением. Оно завораживает уже тем, что в сезон дождей сбрасывает листву, а в сухой одевается в зеленый наряд. Из сэн также делают луки, ритуальные принадлежности жрецов, ящики для хранения кузнечного инструмента.