— Футболисты читают Шекспира? — Она скользнула по нему взглядом. — Невероятно!

И ушла. С Маркеловым пытались знакомиться многие девушки. Но эта была особенной.

Они несколько раз сталкивались в институте. Она не глядела на Маркелова. А Маркелов глядел. Скоро он узнал, что ее зовут Вера Максимова. Первокурсница. Дочь крупного общественного деятеля.

На первом же институтском вечере так получилось, что Маркелов пригласил ее танцевать. Он не хотел приходить. Но пришел только ради нее. Он дал себе слово к ней не подходить. Много девушек ждало его взгляда. Но он подошел к Максимовой.

— У вас такой вид, будто вы приглашаете меня сразу на всю неделю.

— Не беспокойтесь! Я не люблю «дочек».

Она поняла, за кого он ее принимает, и очень серьезно стала объяснять, как хорошо жить за широкой папиной спиной, и ничего не делать, и поступить в институт. Затем сказала:

— Да, я «дочка». Что же вы от меня не уходите?

Маркелов топтался, но ни с места.

— До свидания, Маркелов.

Потом он узнал, что Максимова отлично знает два языка — шведский и английский, что она получала деньги за переводы уже в десятом классе, что она перворазрядница по плаванию, член факультетского бюро комсомола.

Увидеть ее удалось ему только через месяц. Его вызвали в ЦК ВЛКСМ и предложили в связи с перерывом в занятиях и официальных тренировках поехать в Киров и посмотреть, как там работают с молодыми футболистами.

Из Кирова он написал письмо Максимовой, ничего не объясняя, просто как другу. Рассказывал, что в ЦК, наверно, не придется обращаться, так как руководителя футбольной секции, хитрого краснобая и пьяницу, сняли сразу, как только Маркелов пришел в обком и поделился своими впечатлениями. Писал он далее, что в Кирове морозы, по улицам ходят короткими перебежками, из магазина в магазин. Ребята в команде есть очень способные.

В Москве они встретились, как старые друзья.

Где бы ни был Маркелов, Вера получала письма. Он ей писал обо всем.

Теперь часто от Маркелова можно было слышать: «Мы с Верой решили…»[4]

Как-то одновременно сошли заслуженные мастера гвардейцев и «Мотора». Это восприняли как неожиданность. Вероятно, привыкли, что Федоров и Бестов вечны.

Футбольных корифеев залихорадило. Шестидесятилетние ветераны первых поражений отечественного футбола в 1910 году и студенты факультета журналистики, проходящие практику в спортивных отделах газет, спешили поделиться с читателями своими соображениями. Предлагались всевозможные проекты. Сомкнутыми рядами выступили тренеры команд класса «Б». Они стремились доказать, что именно их команды должны быть в классе «А». Попутно высказывалось много замечаний, дельных и недельных. Посыпались письма. У каждого автора была своя теория. Кто-то выдвинул предложение вообще разогнать класс «А» и устроить веселый турнир ста пятидесяти дворовых команд. Футбольная секция заседала, экспериментировала.

А тем временем в лидеры вышел «Спутник». По меткому выражению одного умного человека, захотевшего остаться неизвестным, «Спутник» стал сильнейшей командой, но не сильной. Скоро пришла новая смена в «Мотор», в «Ракету». Выдвигались киевляне. Бойкая команда из класса «Б» учинила пиратский налет на мастеров и только в финале (говорят, совершенно случайно) не взяла Кубок СССР. «Спутник» со всех сторон поджимали. Участившиеся международные встречи вскрывали изъяны.

Владимир Петрович и Маркелов, теперь уже капитан «Спутника», все понимали, все видели. Срочно укреплялся и реорганизовывался «Спутник». Создавался тот самый костяк, который несколько позже вошел почти целиком в сборную Союза.

С вратарем не очень везло. Коля Воротов в труднейших, решающих матчах иногда «глотал» до обиды легкие «штуки», и все усилия команды пропадали. Правда, он же иногда парировал совершенно фантастические удары, вытаскивал безнадежные мячи и наводил смятение на нападающих. Но, увы, как правило, это случалось, когда «Спутник» вел 5:0, и, может быть, требовалось пропустить один гол хотя бы ради поддержания дружеских отношений с противником в будущем.

В защите дело обстояло благополучно. Там резкость и порывистость Челнокова подпирались железной выдержкой, спокойствием Маслова. Полузащита всегда была сильным местом команды. Определились крайние нападающие (и даже был резерв).

Центр! Тут дело не ладилось. Газеты сваливали неудачи «Спутника» на беспрерывные замены и неразбериху в центре. Газеты очень проницательно замечали, что в команде есть хорошие, растущие игроки, способные стать № 9.

Игроки были. Но сейчас команда выдвинулась в лидеры. В центре нужен был экстра-класс. Такой еще не вырос. Об этом в газетах не писалось.

И вот на юге…

Весенним утром к ним пришел человек, которого они приняли за сумасшедшего. Над ним смеялись, потом дали стукнуть по воротам.

Скоро стало ясно, что Игорь Серов займет место центрального нападающего.

Маркелова любили в команде и побаивались. Он не прощал промахов. К нему очень прислушивался тренер. И все же Маркелов был своим парнем.

Серовым гордились, но относились с некоторой настороженностью, несмотря на то, что он старался ничем не выделяться.

Серов сошелся довольно близко только с Маркеловым. Во-первых, они оба были студентами с более широким кругозором, чем у остальных. (Маркелову тут большую помощь оказывала Максимова.)

Во-вторых, в игре они были больше всех связаны между собой. В-третьих, оба молодые, обаятельные, знаменитые. Оба «примы».

На первых порах Маркелов стал как-то менее заметен. Он делал «черновую» работу, выпуская Серова на эффектные прорывы, которые мог сделать только он или Серов. Серов это видел и шутил: «Ты чего мне популярность завоевываешь!»

Стадионы все больше кричали «Серов!», или: «Гляди, ребята, Серый пошел!»

Конечно в глубине, в подсознании, Маркелов являлся более лучшим игроком, чем Игорь, хотя в техническом отношении Серов иногда превосходил Маркелова, и это подхлестывало Маркелова, и он не сдавался до тех пор, пока не повторял в точности (или даже лучше), тот или иной финт Серова.

Последний матч в конце лета, центральный матч на выезде в Будапеште со сборной Венгрии, заставил многих взглянуть по-другому на Игоря.

Это была одна из тяжелейших встреч. Атаки разбивались о каменную стену венгерской защиты. Территориальное преимущество, инициатива сходили на нет. Было упущено несколько выгодных моментов, что оказало свое моральное воздействие на команду. От беспрерывных атак ребята выдохлись. Счет был 1:1. До конца оставалось двадцать пять минут.

И тогда, подбадриваемые громовым зовом стадиона, вперед пошли венгры. Защита шаталась под ударами знаменитой венгерской тройки нападения.

Ребята ложились под удар, играли самоотверженно. Кочиш три раза выходил один на один, и только фантастические броски нашего вратаря Кашина спасали команду.

Надо было выстоять. И ребята не жалели себя. Но у Маркелова было предчувствие (оно никогда его не обманывало), что гол неминуем.

Венгры напирали. Вот штанга спасла ворота. Наши все ушли в защиту. Гол нависал.

И тут произошло совершенно необъяснимое. Серов стремительным рывком прошел все поле и перекинул через Грошича мяч. Счет стал 2:1.

Говорят, в Москве у приемников целовались. В Будапеште неделю в разговорах склонялось одно и то же русское имя: Серов.

Но, пожалуй, лишь футболисты, участники этого матча, могли оценить не только превосходную технику и рывок Серова, но, главное, его выдержку, стойкость, тонкий психологический расчет и в конечном итоге смелость.

«Далеко может пойти парень», — решил Маркелов.

Теперь они еще чаще стали бывать вместе. На какие-нибудь совещания, на собрания, на торжественные приемы из всей команды нередко приглашали только двоих: Маркелова и Серова.