Вместе с учебой и доделочными работами заниматься приходилось и ремонтом. "Финн" под брейд- вымпелом капитана 1 ранга М.В. Князева неудачным маневром сумел помять себе форштевень. Исправить повреждение великий князь разрешил на заводе Сандвикского дока. Часть помятых и разорванных листов заменили новыми, форштевень подкрепили наружными накладками. Не столь существенные повреждения происходили в результате выполнявшегося всю кампанию обследования шхер. Повреждений теперь уже не так боялись, как до войны.
Постепенно налаживавшаяся программа объективно полезной для кораблей охранно-патрульной службы, соединенной с боевой учебой и заходами в Гельсингфорс, Кронштадт и Биорке, была грубо прервана произошедшими в стране новыми неожиданными потрясениями. Предотвратив восстание в Финляндии возвращением ей (7 июля 1906 г.) ранее бездумно отобранных конституционных прав, царизм оказался неспособен справиться с ситуацией в самой России. Из- за накаленности обстановки пришлось до лучших времен отложить ожидавшееся посещение Кронштадта английским флотом. Чувствуя неладное, главные кронштадтские начальники, вместо принятия экстренных мер по наведению порядка в базе, предпочли "командировать" себя подальше от назревавшей смуты – в Петербург. Так же поступил и великий князь. Сдав командование капитану 1 ранга Сарнавскому, он отбыл на "Войсковом" в Петербург, а оттуда в свой гатчинский дворец.
Мятеж принес смерть на крейсере великого князя. Бездумно, с согласия начальства, отправился под расстрел мятежников мичман К.К. Деливрон, сын состоявшего в Особом комитете адмирала К.К. Деливрона. В самом начале мятежа, в 8 час. 10 мин. 19 июля 1906 г. начальство на миноносце "Финн" пожелало спустить красный флаг, только что поднятый мятежниками (как сигнал к выступлению) на портовой мачте близ стоянки миноносцев. Но едва вельбот с мичманом приблизился к берегу, как по нему из окон казарм и с площади была открыта беспорядочная винтовочная стрельба. Вельбот со смертельно раненным мичманом (он умер к вечеру) вернулся к борту "Финна", и тогда командир корабля капитан 2 ранга А.П. Курош, встав к 57-мм пушке сам, сделал первый выстрел по мятежникам.
Своим решительным поступком командир заставил повиноваться весь экипаж корабля, часть которого, сочувствуя мятежникам, колебалась. Крейсер открыл огонь из всех орудий и пулеметов. Мятежники на берегу были рассеяны, а на "Эмире Бухарском", команда которого частично была в заговоре, удалось восстановить порядок. Революционеры не простили А.П. Курошу его верности долгу и приговорили к смерти. Исполнение приговора затянулось, и тогда "социалисты" из "Рижской боевой организации" в 1911 г. убили сына А.П. Куроша – ученика реального училища. "За кровь, которую пролил твой негодяй отец", – писали революционеры в своем подпольном листке с приговором. Об убитом в начале восстания мичмане они предпочитали умолчать.
Красный флаг в 9 час. 30 мин. спустил посланный на берег мичман А.И. Мещанинов, командиру его передал сопровождавший мичмана комендор Карпеев. Рассеяв мятежников, корабли перешли на методичный огонь, добиваясь подавления огня из казарм и со стороны малокалиберных береговых батарей. Старались отвечать выстрелом на выстрел, парируя беспорядочную пальбу восставших, направлявшуюся то на "Финна", то на "Эмира Бухарского" (от него не переставали ждать, что он присоединиться к восстанию), стоявшего под брейд-вымпелом начальника отряда капитана 1 ранга М.В. Князева, то на "Пограничника". Вне выстрелов оставались лишь "Трухменец" и портовый пароход "Скатудден".
Днем с "Финна" отправили на берег десант из 10 человек. К ним присоединились матросы с других кораблей. К вечеру флотские казармы были заняты сухопутными войсками, и миноносцы перенесли огонь на продолжавшие стрелять батареи Михайловского и Александровского островов. "Пограничник" ушел в Кронштадт. Ночью комендоры спали не раздеваясь у своих орудий. Утром на рейд пришел "Казанец". Днем с моря подошли броненосцы "Цесаревич" и крейсер "Богатырь". Держась у маяка Грохару, они вели огонь до тех пор, пока над мятежными батареями не начали подниматься белые флаги. С началом сдачи мятежников "Финн" и "Казанец", перейдя вглубь бухты, взяли под охрану казачьи казармы и мост. Посланный на катере "Удача" кондуктор Беляев проверил состояние артиллерии на достраивавшихся "Амурце" и "Уссурийце". Как отмечено в вахтенном журнале "Финна", на этих кораблях "замки у орудий и затворы пулеметов оказались вынутыми".
Вечером пришел на рейд броненосец "Слава", но стрелять ему уже не пришлось. Ночью были слышны лишь случайные выстрелы, но на миноносцах все оставалось по-боевому: спали не раздеваясь. Утром 20 июля "Финн" и "Казанец" перешли для связи к "Цесаревичу". С ним у Грохару стояли "Богатырь" и "Трухменец". Из Кронштадта под брейд-вымпелом морского министра появился "Стерегущий". Убедившись в ликвидации мятежа, министр А.А. Бирилев в сопровождении "Казанца" отправился обратно.
"Финн" ушел в Норра-Хамн.
Утром 21 июля вошли на Гельсингфорский рейд Цесаревич", "Богатырь" и "Эмир Бухарский". На всех укреплениях вместо красных развевались уже только белые флаги. 22 июля, словно для поддержания боевого духа правительственных войск и для острастки затаившихся на кораблях скрытых бунтовщиков на внутреннем рейде Гельсингфорса появилось учебное судно "Хабаровск", конвоировавшее пришедшие с ним из Либавы подводные лодки "Пескарь" и "Лосось".
В этот день, когда 31 выстрелом и флагами расцвечивания каждый корабль отмечал тезоименитство вдовствующей императрицы Марии Федоровны, на рейде вместе с гардемаринским отрядом присутствовали также "Финн", "Эмир Бухарский", "Генерал Кондратенко" и "Сибирский Стрелок". Два крейсера вместе с "Трухменцем" представляли флот и на ревельском рейде. Сюда они вслед за гардемаринским отрядом и подлодками пришли для окончательного "приведения в чувство" команды стоявшего здесь и уже усмиренного крейсера "Память Азова". Командовать крейсером назначили командира "Финна" капитана 2 ранга Куроша, проявившего готовность применять к бунтовщикам самые крайние меры.
В этот же день 29 июля состоялся высочайший приказ великому князю Александру Михайловичу и его штабу об окончании кампании. Еще ранее оставив упраздненную должность главноуправляющего, великий князь заканчивал свою карьеру и на флоте. Планы возглавить его не состоялись. Но остались построенные им корабли и то наследие уходившей довоенной эпохи, которое они продолжали нести своим типом.
Недавно поражавший всех своей обширностью, отряд великого князя уже в июле поредел более чем наполовину. Из-за острой нехватки средств из кампании была выведена часть номерных миноносцев и еще несколько отправили на Ладожское озеро. Командование продолжавшими плавать остальными кораблями поручили капитану 1 ранга В.М. Князеву 1-му. Получив затем в 1907 г. должность начальника штаба Кронштадтского порта, он в 1908 г. стал помощником начальника ГМШ, а в 1911-1913 г. его начальником, ас 1913 г. был удобно "устроен" в должности председателя Добровольного флота. Минные крейсера оказались для него лишь проходным актом карьеры.
По завершении кампании бывший отряд великого князя, утратив своего августейшего шефа, был разделен на три части: отряд минных крейсеров, отряд эскадренных миноносцев ("именные" 350-тонные корабли) и отряд миноносцев (номерные корабли). Тем самым состоялось окончательное признание за миноносцами права формирования самостоятельных тактических соединений.
Постепенно все плавающие минные крейсера были сосредоточены в порту Императора Александра III. Попытки выдвигать корабли в этот самый удаленный, но единственный незамерзающий военный порт на Балтике принимались и раньше. Но то были или эпизодически начавшиеся одиночные зимовки или случаи экстренной достройки для скорейшего весеннезимнего отправления корабля в заграничное плавание. Теперь Либава становилась постоянным местом базирования самого активного, современного и боеспособного из имеющихся тогда соединений флота.