В ответ на это предложение я мгновенно выдала новое клише:

— Я могу сколько угодно думать о работе на половину дня, Барри, но от этого не будет никакой пользы. Надо работать полный день.

— Ну, если так…

— Насчет моих проектов.

Барри наклонился и положил руку мне на плечо.

— Не беспокойся о них, Крис возьмет все на себя. Он понимает, как ты мыслишь. Тебе надо сосредоточиться на том, чтобы пережить твою беду.

В его голосе звучало грубоватое сочувствие, и его искреннее беспокойство почти замаскировало тот факт, что для него не имело никакого значения, буду я в офисе или нет.

— Это всего лишь сплетни, — сказала Пейдж. — Но в них всегда что-то есть. — она выпрямилась над корзиной для белья. — Приходится признать, что они не беспочвенны. Почему Натан был в квартире Роуз? Дать повод для сплетен, моя умница Минти, это все равно что бросить сочного христианина львам.

Чтобы вознаградить себя за работу с документами с раннего утра в конторе у Тео, я отправила Еву с близнецами в парк, а сама поехала обедать к Пейдж. Мы сидели в ее чистой и уютной кухне, где что-то вкусно пахло из ее розовой плиты. Малыш спал наверху.

— Я думаю, что Натан отправился к Роуз по своего рода привычке.

— В самом деле? — глаза Пейдж недоверчиво расширились.

Я помассировала виски указательными пальцами.

— Привычка, не более.

Пейдж смотрела скептически.

— Ну, раз ты так считаешь. — Пейдж растянула перед собой желтую распашонку, словно латунный церковный крест. — Этим должна заниматься Линда, но я дала ей выходной. Она еще не знает, что это взятка, потому что я попрошу ее помочь мне в выходные. Люди наиболее эффективно работают, когда их ставят перед фактом. Когда сопротивляться уже поздно. — она взяла полосатый черно-желтый комбинезон и осмотрела его рукав. — Чарли в нем похож на осу. Как дела на Лейки-стрит?

— Подарки закончились.

Натан был мертв уже две недели, и бесконечные звонки в дверь по утрам прекратились. Больше не приносили цветов. Дети, Ева и я проложили себе пути среди пирогов и прочих анонимных приглашений, которыми был забит холодильник. Отношение мальчиков к ситуации все время менялось.

— Папа ушел в прекрасную страну, — объявил Лукас Еве.

Но время от времени этот факт повергал их в недоумение и растерянность. Несколько раз после смерти Натана я просыпалась, чтобы обнаружить пару глаз, следящих за мной немигающим взглядом, и то один, то другой из моих сыновей прятались в безопасном убежище моей постели. Они колебались между пониманием и недоумением, разрываясь между уверенностью и неопределенностью.

— Где папа? — спрашивал Феликс за завтраком.

Пейдж занесла корзину в кладовку и проверила печь.

— Мы неплохо пообедаем, — сказала она. — Как ты относишься к тушеной рыбе?

Я наполовину опустошила тарелку, когда горе, словно шторм, налетело на меня. Я жевала креветку, когда почувствовала, как выступает холодный пот и подкатывает ярость.

— Как посмел Натан умереть? — я уронила вилку и оттолкнула тарелку в сторону. — Я так зла на него, за то, что он бросил нас. О чем он думал, когда не захотел идти к врачу?

— Так то лучше, — сказала Пейдж. Она вытерла каплю соуса около моей тарелки. — Это конструктивная злость. Я всегда говорю детям, что лучше испытывать злость, чем жалеть себя.

Пейдж всегда использовала такой подход. С ее точки зрения «конструктивная злость» могла смягчить боль потери Натана и скорбь от мысли, что его больше никогда не будет в моей жизни.

— Он обязан был подумать о Феликсе и Лукасе. Как они смогут обходиться без него.

Но если бы Натан вернулся из той клубящейся темноты назад, я сказала бы ему: «Натан, я никогда не буду просить новую ванную. Я обещаю работать для тебя и любить тебя.» Я бы даже пообещала, что не буду протестовать, если меня на веки вечные проклянет его семья, все его друзья, все эти Фросты и Локхарты. Я пообещала бы начать все сначала с чистого листа.

Я сняла с вилки кусочек хитинового панциря креветки.

— Как я смогу со всем этим справиться? Чем мне помочь моим мальчикам? Содержать их? Поддерживать дом?

— Так же, как ты справляешься сейчас, я полагаю. На то и существует адаптация.

— У меня была мечта, Пейдж. Я хотела превратиться в такую мудрую и практичную мать, как ты. Такую мать, которая в дождливый день говорит детям: «Давайте сделаем динозавра из картонной коробки». Или «Почему бы нам не написать пьесу о папе, а я придумаю костюмы?». Но это была только мечта.

— Ешь. — Пейдж положила еще ложку рагу на мою тарелку.

Я уставилась на нее. Мой гнев перегорел, оставив только печаль.

— Натан хотел унизить меня, предложив Роуз стать опекуном, если что-то случится. Как он мог так поступить? Гизелла говорит, он мыслил очень ясно. Роуз якобы подходит лучше всех. Она самая старшая, и она всегда знает, что делает. Она поставила бы интересы мальчиков на первое место.

Пейдж согласилась:

— Пожалуй, Гизелла права. Но этого не случится, у тебя прекрасное здоровье. Может быть, Минти, он хотел наладить отношения между вами?

— Он не имел на это права.

Пейдж ела со скоростью матери младенца:

— Чарли проснется через минуту.

В ответ на ее слова из спальни ребенка донесся звук, похожий на рев небольшой газонокосилки. Пейдж бросила вилку, ее лицо просияло.

— Я принесу его.

Она вернулась с кричащим Чарли и села, чтобы покормить его грудью. Она придерживала ребенка одной рукой у груди; держа вилку в другой, она совершала сложные по траектории движения, чтобы донести еду до своего рта, не зацепив вилкой головку младенца.

— Как Мартин?

— Я редко его вижу. Я отправила его в комнату для гостей, а Чарли взяла к себе. — Пейдж улыбнулась ребенку. — Правда? это так здорово, да, мой маленький тигр? Мы замечательно проводим время вместе.

— А ты не скучаешь по своему банку? — я окинула взглядом стерилизатор, расписание на холодильнике. — По цифрам, делающим жизнь такой логичной?

— Конечно, скучаю, — сказала она. — я скучаю по простоте и ясности, но они были только частью сделки. Большая часть моего времени тратилась на политиканство, болтовню с клиентами, пожарную безопасность и негативные отзывы в прессе. На саму работу в ее чистом виде оставалось всего ничего.

Всякий раз, когда Пейдж упоминала «цифры» и «статистику», ее глаза наполнялись тоской, как сейчас. Если бы Пейдж была монахиней, она сконцентрировала бы всю свою свирепую волю, чтобы стать идеальной Невестой Христовой.

Он приложила Чарли к другой груди и вернулась к первоначальному вопросу:

— Ты не попытаешься самостоятельно разузнать о Роуз? Это ведь не станет у тебя навязчивой идеей? — она погладила Чарли по голове, наклонилась к нему и проворковала. — Кто мой красавчик? Кто мой хороший мальчик? — она выпрямилась и спросила уже нормальным голосом, — ты действительно не думаешь, что между ними что-то было?

Этот вопрос грыз меня, когда я засыпала, и он остался со мной, когда я проснулась, все еще усталая. Он звучал в моей голове.

— Я ничего не знаю. Все, что я знаю, так это то, что я не хочу думать о ней в данный момент. а Натан с его нелепым завещанием навязывает ее мне.

— Люди иногда делают странные вещи, Минти.

Я чувствовала, как колотится пульс в моем правом запястье.

— Да.

— Сейчас это не проблема. О ней можно не думать.

Пальцы левой руки обхватили запястье и прижали вену.

— Как думаешь, история могла повториться? Другими словами, захотел бы Натан вернуться к старому проверенному источнику комфорта и спокойствия?

— Не мучай себя. — она набросила муслиновый платок на плечо и уложила на него Чарли. Затем она подобно племенному старейшине, начала совершать круговые движения на согнутых ногах. — Помогает при газах. — потом Пейдж начала вращаться в другом направлении, потирая одной рукой поясницу. — Ох, я послала целую экспедицию на поиски моей талии, но они до сих пор не вернулись.