По летчикам прошелся ветерок смеха. Едва слышно послышалось:

– Знаем мы этот «косяк»…

– Вопросы есть? – спросил комиссар.

– У меня. Мне не известно система вашего построения. Высота полета. Так же свое место при сопровождении. У нас разные скорости, а это значит что сопровождать я вас рядом не смогу. Поэтому вы часто будете терять меня из виду. Так же преимущество в охранении, это сопровождении на высоте, – сказал я и сел на свое место.

– Хм. Высота три тысячи. Идем двумя звеньями. Я ведущий. При подходе к цели вперед выходит машина Леонтьева и атакует зенитные батареи. На счет сопровождения вы товарищ старший сержант, насколько я знаю более компетентны в этом вопросе, так что мы вас слушаем.

Встав, я посмотрел на парней которых буду прикрывать, и начал говорить:

– ЛаГГ – машина своенравная. У нее есть свои недостатки, как и преимущества. Поэтому нужно вести сопровождение так чтобы использовать именно свое преимущество, и недостатки машин противника. А это значит…

Первый вылет меня разочаровал. Он был какой‑то… обыденный что ли.

То есть взлетели, я занял свою позицию на километре выше группы и сопровождал их до места бомбардировки. Лететь пришлось «змейкой». Это и скорость меньше, и для немцев проблема атаковать при таком полете, так что летел спокойно. Бомбардировку я смотрел краем глаза. Больше за воздухом наблюдал. Но кроме «костыля» ничего так и не увидел. А вот при возращении оставив за спиной горящие понтоны и берега забитые техникой, я заметил на трех километрах двух охотников, которые шли в сторону моих подопечных. Комиссару пришлось брать левее и спускаться ниже, чтобы не попасться на глаза немцам, так что ушли они спокойно. Немцы меня видели, но атаковать не стали, ушли на свою территорию, вот и весь вылет. В отличии от остальных летчиков, меня вылет разочаровал, нет так я себе его представлял, не так.

После посадки был разбор полетов. Пока Семеныч осматривал машину, загнанную в капонир я слушал комиссара, который давал оценку нашему вылету.

Во время лежания санчасти, я как‑то не обращал внимания на работу полка. Сейчас он мне казался странным. Изучал я в основном сорок четвертые и сорок пятые года войны. Там не было одного, или в крайнем случае двух вылетов в день. Пять‑шесть не меньше. То есть работали на износ, ели не вылезая из машин, справляли нужду рядом с самолетом, лезли обратно и снова взлетал бомбить. Тут же такого не было. Один вылет, ну максимум два, и все. Такое впечатление, что они воюют по стандартам мирного времени. Не настроились еще люди на подобную работу. Летчики то были готовы, но командование еще нет. Полк того же Запашного делает не менее трех вылетов день, но и это не придел, почему же они это не видят?

Похвалив меня за прикрытие, комиссар отпустил нас отдыхать, пока механики осматривали технику. Сдав парашют, я под гул садившихся «чаек» вернувшихся с вылета, направился к ЛаГГу.

– Как аппарат? – спросил я у Семеныча.

– Норма. Бензин привезли три бочки, шестьсот литров, все что смогли пока достать. Через три дня обещали еще подвести.

– Хорошо. Комиссар сказал, что возможно сегодня еще вылет будет. Нужно быть наготове.

– Будем.

– Я если что обедать.

После столовой я направился в санчасть. Из нее меня уже выписали и поселили в землянке с первой эскадрильей, так что шел я к Лютиковой. Поболтав о том о сем, я вышел было от нее, как увидел суету у штабной землянки.

Как я и думал, вечером был вылет, а вот он не прошел так гладко как первый.

– «Сокол‑2», со стороны солнца на вас заходят четверка мессеров. Будьте готовы. Атакую! – сказал я и вылетев из‑за облака за которым прятался, бросил свой ястребок в глубокое пике.

Немцы хотели перехватить строй бомбардировщиков шедших на двух тысячах с полной загрузкой, на подлете к цели.

«Наверняка из охранения колонны!»

Летели мы бомбить, насколько я понял длинную артиллерийскую колонну, которую засекли «чайки» майора Запашного, возвращаясь со штурмовки другой колонны. Моя идея использовать их как штурмовики, нашла горячий отклик в сердце Запашного, особенно когда он вернулся с первого вылета с шальными глазами, и захлебываясь восторгом рассказывал как они штурмовали эРэСами пехотные колонны противника.

Судя по длине, это была бригада, или что‑то другое. И почему‑то она оказалась под воздушной охраной. Хотя может немцы куда по своим делам летели, но встреча таки состоялась.

Строй бомбардировщиков сплотился, ожидая подлета «худых», которых они пока не видели.

Немцы меня разочаровали. Честно. Нет, меня конечно плохо было видно, я постоянно укрывался за облаками, но то что они меня не засекли это ни в какие ворота.

Мессеры были в пятистах метрах от строя бомбовозов, как я тихой запой пристроился к ведомому задней пары, и открыл огонь уровняв скорости.

Немцы поняли что из сбивают, только когда второй задымил, клюнул носом и пошел вниз. Дав по газам я стреляя короткими очередями стал догонять первую пару «худых», которые тоже дали форсаж. Видимо пилот второго сбитого, успел крикнуть по рации, первый то точно не успел, очередь прошлась по кабине, поэтому они так и задергались.

Ни о какой атаке бомбардировщиков, речи уже не шло, оба мессера скользнули под огрызающийся строй, пытаясь уйти из‑под удара.

На горизонталях «худые» помедленней «ЛаГГа», чем я и воспользовался быстро догнав ведомого и стал обстреливать его. Удивительно верткий истребитель уходил из под атак, и мне приходилось постоянно удерживая его в прицеле крутить фигуры высшего пилотажа вслед за немцами, и тут они разделились. Задумка была удачная, хвост мне никто не прикрывал, и ни что не мешало ведущему подойти ко мне сзади.

«Тренироваться надо!» – думал я, когда очередная очередь прошла мимо.

В это время ведущий зашел ко мне в хвост, и у нас получилось этакая спарка. Мессер, за ним я, и другой «худой» который висел на хвосте.

Я достаточно быстро бросил попытки сбить преследуемый мессер, теперь просто держался за ним, пытаясь не попасть в прицел немцу, что был сзади.

«Квалификация‑квалификация, а попасть не могу!» – думал я, когда рядом снова пронеслись огненные струи, от которых я еле‑еле увернулся.

И тут я вспомнил про капитана Титаренко, который в сорок третьем на Курской дуге попал в такую же ситуацию, правда на «Яке», но особой разницы не было. И я поступил точно так же как и он.

Нажав на кнопку выпуска шасси и рычаг открытия закрылок, я сильно замедлил скорость. Не ожидавший этого немец пролетел на скорости мимо. Нос я уже поднял в ту сторону, где он должен был пронестись мимо и нажал на гашетки.

Дав короткую очередь, пулеметы замолчали, закончился боеприпас, но немцу хватило и этого. Клюнув носом, он понесся вниз и врезался в землю. Судя по тому, что он не дымил, я убил пилота. А вот четвертый, которого я преследовал, не останавливаясь скрылся на большой скорости. Убрав закрылки и шасси, я с разворотом пошел к своим подопечным, под их крылышко. С отсутствием боезапаса, теперь они меня должны были защищать, а не я их.

– «Сокол‑2», я «Малой». Работу закончил, иду к вам.

– «Малой», вас понял встречаем, – услышал я ответ радиста комиссара.

Пока я гонял мессеров, или они меня, бомбовозы уже разгрузились, и повернули обратно, когда мы повстречались.

«Ого, как немцы близко! Не ожидал, быстро они двигаются!» – подумал я посмотрев на дымы оставшиеся на месте бомбардировки. Вдруг среди дымов вспух огненный клубок, выбросив в небо не маленький столб огня и дыма.

«Машина с боезапасом рванула, а то и не одна!»

Пристроившись рядом с бомбардировщиками, я снизил скорость, уровняв ее с их ней, так и дошел до аэродрома, благо больше мы не с кем за это время не встретились.

– Как аппарат? – спросил Семеныч, как только я заглушил мотор.

– Мировой, – показав большой палец, ответил я устало. Подчиненные Семеныча быстро вкатили самолет в капонир в месте со мной, и стали его маскировать срубленными ветками.