— Должно быть, раньше здесь ходили караваны, — задумчиво произнес варвар. — Стало быть, это дорога на север из Фалкара в Маккадонию и Сибарос. А если так…

Его рука сама выхватила из ножен Ледогнь.

— Если так, — продолжил Кутар, выставляя заколдованный меч перед собой, — то здесь вполне могут оказаться разбойники, которые сочтут спящего мага достаточным поводом, чтобы напасть на нас.

— Кутар, с ним ничего не должно случиться!

— Ничего и не случится. Не волнуйся, девушка, я сумею тебя защитить.

На пятый день путешествия, варвар заметил трех всадников в кольчугах перегородивших ему дорогу. В руках у незнакомцев были копья, а на грубых немытых физиономиях расплывались широкие ухмылки. При виде меча в руках Кутара в глазах у них вспыхнула жадность, а когда они посмотрели на Стефанию — неприкрытое вожделение.

— Стойте и заплатите дань Торкалу Маху из Равен-Гарда, владетелю ущелья Гиролуа и всех этих земель! — крикнул один из них.

Второй приготовился метнуть копье, явно предпочитая не тратить время на пустые слова.

Будь Кутар один, он даже обрадовался бы возможности немного размять кости. Он бы как вихрь налетел на этих разбойников, расшвыряв их, будто те держали к руках лишь жалкие щепки.

Но теперь ему приходилось думать еще и о Стефании, и о теле мага на волокуше. Поэтому, покраснев от тщательно сдерживаемого гнева, Кутар слегка тронул Серко носком сапога направляя его вперед и держа руку на рукояти Ледогня, на случай если вежливые слова не помогут.

— Попустите нас, — нарочито мирно обратился он к этой троице. — Мы бедные путешественники, едем в Алкарион.

— Вы только посмотрите на этого остолопа! — расхохотался верзила, с выбивающимися из-под шлема густыми желтыми волосами. — Алкарион дальше к западу, дурак! А теперь отдавай мне оружие и коня. Он пришелся мне по душе.

— Будь по-твоему, Ксенсис! — отозвался второй. — А мне вот приглянулся меч!

— Тогда мне отдавайте девку! — со смехом подхватил третий.

— Спрыгивай с коня, — приказал Кутар, оборачиваясь к своей спутнице. — Я не смогу драться, если ты будешь цепляться за меня. Я сейчас разделаюсь с ними и приеду за тобой.

Раздалось тихое подавленное рыдание, а затем теплые руки разжались и отпустили его. Уголком глаза Кутар заметил, что девушка убегает прочь. Один из разбойников издал недовольный крик при виде того, как ускользает его добыча и, забыв про варвара, вонзил шпоры в бока своего коня. Но при этом он забыл, что для того чтобы начать преследовать убегающую девушку, нужно сначала проскакать мимо кумберийца…

Мощный боевой конь со всего размаха врезался в более мелкого коня одного из разбойников. В то же мгновение вороненая сталь Ледогня глубоко погрузилась в тело всадника, легко, будто бумагу разрубая его доспехи. Издав невнятный булькающий звук и раскинув руки, тот, кто еще недавно с вожделением взирал на девушку, свалился на сухую каменистую землю.

Издав громкий боевой клич, варвар выдернул свое оружие из тела врага и собрался напасть на оставшихся двоих, но внезапно раздался отчаянный крик Стефании. К ней с другой стороны летела целая орда всадников.

Кутар взмахнул мечом, отбивая в сторону копье одного из подлетевших к нему разбойников, но, отвлеченный криком, сделал это недостаточно быстро. Острый металлический наконечник прочертил кровавую борозду на его голом бедре, разорвав килт из медвежьей шкуры. Взревев от боли и ярости, варвар рубанул мечом вбок, отсекая голову разбойника от тела. Та отлетела еще раньше, чем сталь Ледогня стукнула о пластинчатую кольчугу.

Подняв меч, Кутар начал бешеный танец смерти. Кругом были враги, Ледогнь рвался вперед, желая вдосталь напиться их крови. Наконец мускулистая рука варвара ощутила усталость и после каждого удара поднималась чуть медленнее… Конечно, будь он сейчас один, самым разумным было бы прорваться сквозь толпу нападавших и спастись бегством. Но сейчас не он не мог оставить Стефанию во власти этих разбойников.

Вокруг мелькали перекошенные злобой лица, слышались яростные крики, рука, вооруженная Ледогнем, будто наделенная своей собственной волей, отражала удары мечей, копий и топоров, в свою очередь разя нападающих… Но неожиданно что-то острое ударило Кутару в живот. Покрытый своей и чужой кровью, варвар бессильно опустил руку и обмяк в седле, подобно тряпичной кукле, которой много лет назад играла Стефания.

Сквозь покрывающую все вокруг темную пелену варвар почувствовал, что какие-то руки стащили его с седла и бросили наземь. Он не сопротивлялся, в глубине души даже радуясь возможности немного передохнуть. Над ним раздавались какие-то голоса, но Кутар не вслушивался в смысл этих слов.

— О, Гортол, повелитель богов! — с восхищением и ужасом выдохнул кто-то.

— Пятнадцать убитых, а серьезно раненых несколько десятков, и все это сделал один человек!

— Как жаль, что он не один из нас. Хотелось бы мне такого товарища по оружию.

— К колышкам его. Приказ Торкал Маха.

— Жаль. Таких надо спасать.

Из небытия появились чьи-то пальцы и стащили с Кутара килт, сапоги, а затем пластинчатую кольчугу и кожаный поддоспешник.

Оставшись в одной набедренной повязке, Кутар был крепко привязан кожаными ремнями к вогнанным в землю деревянным кольям.

Он ощутил на своей коже лучи заходящего солнца и следующий за ними прохладный ночной ветер, дующий с пологих склонов гор.

Некоторое время спустя Кутар смог открыть глаза. Перед ним было темнеющее вечернее небо, оно медленно и безостановочно кружилось. Ожили и другие ощущения: варвар почувствовал горячее жжение, пробегающее по бедру и икре, слабость в пояснице и пульсирующую боль в затылке. Он попытался пошевелиться, но не смог. Ремни туго стягивали ему запястья и голени.

Перед глазами Кутара, закрывая собой почти все небо, возникло какое-то незнакомое лицо. Приглядевшись, варвар понял, что над ним склонился черноволосый мужчина, одетый в красный бархатный килт.

— Я — Торкал Мах, — важно произнес тот. — Ты убил моих воинов.

Если бы у варвара оставалось хоть немного сил, он бы ответил плевком в эту отвратительную физиономию. Но из пересохшего горла раздалось лишь слабое хрипение. Этот звук заставил тонкие красные губы главаря разбойников изогнуться в улыбке.

— Оставляю тебя здесь на съедение крысам. В этих ущельях их водится очень много. Крысы очищают эту дорогу от падали, поэтому мы их не трогаем. А сегодня крысам достанется кое-что получше. Сегодня тебе удалось меня рассердить, и ты горько пожалеешь о своей строптивости, Кутар из Кумберии!

Повернув голову, варвар заметил, что к Торкалу Маху подбежал какой-то человек с кувшином.

— Здесь мед, которым тебя намажут, чтобы подсластить сегодняшнее угощение для крыс, — продолжил тот с омерзительной ухмылкой. — Крысы будут наслаждаться ужином, а я буду наслаждаться твоей девчонкой, слушая, как ты скулишь и молишь о пощаде. Мы все проведем веселую ночку. Что ты на это скажешь?

— Воды! — неистово заорал Кутар, собрав последние силы. — Чтоб демоны десяти преисподних вечно жарили вас на сковородке! Чтоб вас утопили в нечистотах!

В ответ раздался смех полусотни глоток.

— Дайте ему воды, кто-нибудь, — крикнул кто-то. — Он это заслужил.

— Нет… погодите! Пускай попросит как следует.

К Кутару широким шагом подошел Торкал Мах, неся кувшин и полный мех воды. Нарочно став так, чтобы пленник мог его видеть, он налил воду в кувшин и поставил так, чтобы, вытянув одну из привязанных к колышку рук, тот всего лишь на дюйм не доставал до кувшина.

Некоторое время варвар корчился, изо всех сил пытаясь потянуться и вызывая бешеный смех разбойников.

— Благодарю, ты мне подал удачную мысль, — произнес, вдоволь отсмеявшись, Торкал Мах. — Сам бы я не додумался до такой утонченной жестокости. Умирать от жажды, когда рядом стоит кувшин с водой, будет для тебя намного мучительнее. Счастливо оставаться, варвар!