Но она так и не позволила себе расплакаться.

В горле першило. Челси нащупала лежавшую на кровати блузку, натянула ее и заправила в джинсы. Держась за пуговицы и на ходу пытаясь застегнуть блузку, она вышла в гостиную и закрыла за собой дверь.

Зик Норт неподвижно стоял в маленькой, тускло освещенной прихожей, перебросив куртку через плечо. Она остановилась как вкопанная. Увидев ее, он вошел в гостиную. Глаза его блестели.

— Не застегивай, — хрипло сказал он и шагнул к ней.

У Челси вырвался еле слышный возглас, но он бросил куртку на спинку дивана и протянул к ней руки. Властным и нежным движением он приподнял ее подбородок, и его губы настойчиво прильнули к ее губам, запечатлев на них поцелуй, в котором одновременно читался и вопрос, и ответ.

Застигнутая врасплох, Челси невольно ответила на поцелуй. Губы Зика слились с ее теплыми, податливыми губами, он неустанно целовал ее раз за разом, добиваясь ответа и подчинения, желая с таким неистовством, что все ее тело захлестнула жаркая волна, а дыхание перехватило. Когда он оторвался от ее губ, она задышала быстро и прерывисто, но тут же заметила, что так же дышит и он сам.

Лампа с кружевным абажуром отбрасывала желтый свет на плечи и часть его лица сбоку, обрисовывая мужественную, квадратную челюсть и прямой нос. С каждым прерывистым дыханием его грудь вздымалась и опускалась, а по еле заметной жилке, бившейся на кадыке, было видно, сколь сильно снедавшее его желание.

Челси вскинула руку и кончиками пальцев провела по его шее. Жар, пронизывавший его тело, передался и ей, а когда она взглянула в его глаза, потемневшие от вожделения, то прочла в них такую ненасытную страсть, что внутри у нее что-то шевельнулось и сжалось до боли отчетливо, но она уже была к этому готова.

Она знала, что Зик не хотел этого. Знала, с какой непререкаемой решительностью он боролся с охватившим его чувством. Но проиграл в этой борьбе. Проиграл с самого начала, когда стоял у порога ее дома под проливным дождем и отказывался войти, несмотря на все ее увещевания, продиктованные здравым смыслом.

Челси смотрела ему в лицо и видела только глаза, горячие, обнимающие ее всю, восторженные и благодарные. Обдуманным движением она вскинула голову и приоткрыла губы, приглашая его к поцелую.

Он не заставил себя ждать и с нежной решимостью прижался к ее губам. Она с радостью откликнулась на его желание, на снедавшую его исступленную страсть и сама целовала его с наслаждением, пронизывавшим все ее возбужденное тело.

Зик провел рукой по ее волосам и, обхватив голову сзади, прижал к себе, не давая вырваться, хотя она и не думала сопротивляться. Крепко держа его за плечи, она всем телом, жадно и покорно прильнула к нему.

Первый упоительный поцелуй закончился, когда Зик оторвал губы от ее губ. Находясь в его объятиях, она чувствовала дрожь его тела, которую с трудом можно было отделить от дрожи, бившей ее саму. Зик еще крепче прижал ее к себе.

— Ты все еще хочешь мне что-то предложить, ангелочек? — пробормотал он. Его голос сейчас больше напоминал хриплый, едва различимый, нечленораздельный шепот, а от его дыхания прядь волос у ее виска еле заметно шевелилась. — Знай, что, если предложишь, я не откажусь.

Зик некоторое время нежно гладил еле заметную впадинку у нее на шее потом, ласково взяв ее за плечи, распахнул блузку и отвел ее назад. Снимая блузку, он услышал слабый шелест от прикосновения ткани к ее груди. Его теплые, твердые ладони легли ей на груди, и Челси показалось, что они на мгновение стали невесомыми, все плотнее обхватывая набухшие соски.

У Челси вырвался стон, в котором сквозили и удивление, и наслаждение одновременно, она чувствовала, как безудержным потоком ее захлестывает желание. Полуснятая блузка не давала возможности высвободить руки и обнять его. Прильнув к мускулистым плечам Зика, она почувствовала, как подкосились ноги, и, пошатнувшись, чуть не упала.

— Значит, да? — севшим от возбуждения голосом спросил он.

Она кивнула.

— Скажи сама. Скажи для меня.

С трудом подняв затуманенную голову, Челси посмотрела в его потемневшие, исполненные желания глаза. От этого взгляда, от прикосновения его рук, от неутоленной страсти, горевшей в его глазах, все ее тело обдало жаром.

— Да, — хрипло прошептала она. — Я хочу тебя. Я хочу… — Не договорив, она издала еле слышный стон в тот самый момент, когда руки Зика скользнули вниз, к ее ягодицам, и он поднял ее, прижимая к твердой мужской выпуклости.

Зик приподнял ее чуть выше, так что ее груди оказались на уровне его губ. Они сомкнулись на одном из набухших сосков и, обхватив жаркими, влажными губами, он стал нежно сосать его, чуть-чуть стискивая зубами.

В порыве сладострастия она выгнулась и обняла его за шею. Он прильнул губами к другому соску, и все ее чувства обострились до предела, а по телу прокатились жаркие волны дивного наслаждения. Она настолько не владела собой, что, наверное, у нее вырвался какой-то крик. Зик отнял губы от соска и поцеловал ее сначала в шею, а потом чуть пониже рта.

— Вот так, малышка, — пробормотал он, нежно щекоча языком ее ухо. — А теперь скажи мне, чего ты хочешь. И как ты хочешь.

Он снова начал целовать ее, лаская уголки губ, и все слова, просившиеся ей на язык, так и остались невысказанными. Да слова были и не нужны. Тем, как она откликалась на его поцелуи, как трепетало ее тело, как она целовала его в ответ, она уже показала, чего хочет.

Медленно опуская вдоль своего тела, он поставил ее на ноги и принялся нежно гладить руками по спине и ягодицам. Не переставая целовать Челси, он нащупал молнию на ее джинсах и ловким движением расстегнул ее. Начав стягивать с нее джинсы, он запутался в кружевных трусиках и, в конце концов, снял их вместе с джинсами. Поведя плечами, Челси скинула блузку, потом расстегнула ширинку у него на брюках.

Сжав руками гладкие ягодицы, он снова поднял ее, раздвинул ноги, чтобы ей удобнее было обхватить его за талию, и, поднеся к дивану, прижал к высокой, обитой бархатом спинке.

Ладонями, словно изучая, она водила по крепким, рельефно-выпуклым мышцам его рук до самых плеч, скользила по груди, едва касаясь ее и получая несказанное удовольствие от соприкосновения с этим молодым, сильным телом, состоящим как бы из одних мускулов.

Жадным ртом Зик припал к набухшему, торчком стоящему соску. Проведя по нему языком, он обхватил его губами, лаская и доставляя ей наслаждение, отчего все ее тело сладостно заныло, захлестываемое бурными, жаркими волнами. Она сдавленно застонала и прильнула бедрами к бедрам Зика так, что ее горячее, жаждущее лоно оказалось прижатым к могучей восставшей мужской плоти.

Челси без конца повторяла что-то бессвязным шепотом, в котором трудно было что-либо разобрать, но он понял все, что нужно. Выпрямившись, он прижал ее к себе и поцеловал в губы. Груди ее были плотно прижаты к грубой ткани его рубашки, ногами она обвивала его бедра, обтянутые брюками из бумажного твила. Он провел руками по ее спине — от плеч до ягодиц.

Зик прижался к ней бедрами, и она задрожала всем телом, но уже не от прикосновения гладкой ткани, но живого, разгоряченного, напряженного тела. У нее перехватило дыхание. Подчеркнуто медленным движением языка Зик раскрыл ей губы, имитируя глубокое соитие, к которому они стремились. Челси прильнула к нему, ее тело замерло в предвкушении наслаждения, затем она медленно выгнулась всем телом, податливая и зовущая, словно мелодия, которую ненароком удалось уловить.

— Да, — пробормотал он, прижимаясь к ее губам. — Раздвинь ноги, Челси, впусти меня…

Он вошел в нее одним плавным, неторопливым движением, слившим их воедино. У нее перехватило дыхание, и она выкрикнула его имя.

— Зик… О, да. Да.

Волна наслаждения подхватила и понесла ее, когда он начал медленные, ритмичные движения. Каждый толчок отдавался сладостным ощущением, приводя ее в экстаз. Их тела слились воедино в такой неодолимой страсти, что, казалось, сами души их воспламенились, стирая границу между телами. Когда все нараставшее возбуждение достигло пика, Челси порывисто обхватила Зика за плечи. У него вырвался какой-то невнятный звук, он ускорил темп, и через мгновение ее затопила волна нестерпимого наслаждения. Постепенно их горящие тела, содрогавшиеся в экстазе, стали обмякать.