остановил. Следовало выйти из автомобиля и убрать с капота смущающий робота камень, и я

вздохнула, понимая, что на это и надеются злоумышленники.

Не далее, как позавчера я принимала жалобы от добропорядочных граждан, случайно

заехавших на улицы Поганки, и, как следствие, позднее писавших в отделении СИБ заявление, будучи одетыми в одни трусы. Это еще они на странно гуманных «поганцев» нарвались.

Я вышла из машины, и тут же передо мной вырос худощавый паренек с бегающими глазами

навыкате и грязными руками, сложенными на груди. Странно, по показаниям потерпевших в

разбое принимали участие сплошь инопланетяне. Логика в этом была — без должной сноровки

опознавать пришельца очень сложно. Но сейчас передо мной стоял, расхлябанно что-то

пережевывая, чистокровный человек.

— Какая краля, — с издевкой протянул он, в улыбке обнажая гнилые зубы. — Познакомимся, а?

Я привалилась спиной к машине и, подражая пареньку, сложила руки на груди.

— А мы разве не знакомы, Чехор, а? Неделю назад очень тесно с тобой общались, — и, помолчав, добавила. — Припоминаешь, Варан Чехорандон?

Чехор застыл с приоткрытым ртом. Парня заметно удивил тот факт, что незнакомая девица знает

его настоящее имя, а не кличку, так еще и не демонстрирует страха. Я видела, как отслаивается

от зубов, и падает, вымоченный в слюне, комок травы. Брезгливо ткнула его носком ботинка и

резюмировала:

— Неужели гармала? Чехор, так ты же мне клялся-божился, что дурь тебе подкинули!

В затуманенных глазах парня мелькнуло узнавание, и он так быстро прикрыл рот, что зубы его

клацнули.

— Сержант…эээ, а как вы тут? То есть, можете гулять где хотите, но все же, — Чехор окинул

взглядом мое платье и понятливо кивнул. — Проездом, значит, не по работе.

— Думала покататься, а оказывается, служба и на час не прекращается, — я усмехнулась. — Ну

что, угрожать оружием, деньги забирать, будешь? Так же вы, кажется, приезжих разводите? У

меня заявлений на вашу шайку штук пять лежит.

— Да как можно, — Чехор развел чуть дрожащие руки в разные стороны (дрожат они из-за

зависимости, а не по причине волнения). Я отлично понимала, что таким движением

подельникам подавался какой-то условный знак, вот только знать бы какой. Осторожно

повернула голову, но никого не обнаружила. — Я смотрю — злобные дети камень на такси

бросили, подошел убрать, а тут и вы зачем-то из машины выскочили, да сразу Чехорандон, да

какие-то заявления… А наркоту мне и впрямь подкинули. И жевал я обычный подорожник, а за

это не сажают.

— Подорожник? А если экспертизу провести?

— Вы ж не на службе, сержант, — Чехор грустно, как-то даже с сочувствием вздохнул. — Так

что пока своих вызовете, пока криминалисты приедут — травинка-то полевая сгнить успеет.

Неужели без протокола с земли соскребать будете? Так я не в ответе кто там что набросал.

— Камень убрать хотел? — я с трудом скрыла улыбку, удивляясь предприимчивости «поганца».

Вызвать бы дежурный отряд, вот только мы оба знаем, что кроме жевания травы ему ничего

предъявить нельзя, а значит, сейчас не стоит и разводить суету. — Так убирай!

С услужливой улыбкой Чехор взял камень с капота и быстрым движением забросил его в кусты.

Может быть, мне показалось, но послышался сдавленный стон.

Машина тут же зажужжала. Я холодно кивнула Чехору и села на заднее сиденье, но парень не

дал мне закрыть дверь, придержал ее и наклонился вперед.

— Сержант Адальстан, я бы не советовал вам по нашему району разгуливать, хоть в форме, хоть

без нее.

— Угрожаешь? — без тени улыбки спросила я. Чехор раздраженно постучал пальцами по

стеклу.

— Я вас предупреждаю. Вы же недавно одного из пунитов задержали…имен не называю, думаю сами понимаете о ком идет речь. Его отпустили под залог, и он во всеуслышание заявил о

том, что вас найдет. Так что навстречу неприятностям стремиться не нужно.

Пуниты — холодные человекообразные с голубой склизкой на ощупь кожей. И в самых лучших

их представителях приятного мало, а в Плисе Хопсвуде, которого я недавно арестовала, и вовсе

отсутствует хотя бы искра гуманности. Он насильник с открытым счетом погибших жертв.

Долгое время пуниту удавалось ускользнуть от правосудия, но, в конце концов, мы поймали его

на живца. Причем в роли жертвы выступила я. Так что мстительное желание Плиса закончить

начатое я понимала, но по понятным причинам одобрить не могла.

— Что за приступ человеколюбия, Чехор?

— Это вас не касается, сержант. Специально бы не подошел, а тут видишь, судьба подтолкнула.

Ваше дело — верить мне или нет, но я свою совесть успокоил, хоть вы, скорее всего, и

сомневаетесь в ее существовании.

— Под протокол подтвердишь?

Чехор медленно отпустил дверь и отсалютовал мне рукой.

— Хорошего пути, девушка. Не задерживайтесь допоздна — на улицах нынче неспокойно.

Я с сожалением покачала головой. На положительный ответ Чехора рассчитывать не

приходилось, но…насколько бы проще стало жить, откажись преступники от своей

«корпоративной» этики. И насколько сложнее.

— Спасибо, Варан. Но поблажек все равно не жди.

Чехор закатил глаза и поднял вверх ладони, демонстрируя, что ни на что и не надеялся.

Не сказать, что меня испугало неожиданное предостережение, но повод задуматься, безусловно, появился. Главным образом, мысли мои занимали предположения о том, кто внес залог за

подозреваемого в неоднократном совершении особо тяжких преступлений, и куда в таком

случае смотрел прокурор? Преследуя Хопсвуда, мы исходили из принципа, что маньяки

действуют в одиночку, но выясняется, что за пунитом стоит кто-то достаточно богатый и

влиятельный. Возможно, это какой-то добрый родственник, а может быть, что помимо

изнасилований и убийств девушек за Плисом числятся еще какие-то преступные деяния, и

покровитель опасается, что они перестанут быть тайной.

Я нахмурилась, понимая, что сейчас не время размышлять о Хопсвуде. Первоочередной задачей

сейчас был кастинг невест. Если все пройдет успешно, пуниту во дворце меня не достать, а

своими предположениями смогу поделиться с коллегой, которому передадут дело Хопсвуда.

Без происшествий мы достигли центрального района города. Каменные белые здания, острыми

шпилями крыш устремлявшиеся вверх, строгие лаконичные клумбы с обязательными

рекламными щитами в центре, на которых сияли яркие плакаты с изображением пейзажей

империи, либо с портретом регента. Некоторые из них уже пообтрепались, но сменять их не

торопились, понимая, что при скорой смене власти это не рационально. Возможно, уже через

месяц портреты будут вешать совсем иные.

В Центральном районе города сосредоточились почти все головные государственные органы

империи. Это место всегда было своеобразным прибежищем трусливых политиков. На въезде в

Центральный район располагались СИБовские кордоны, якобы призванные защищать

исторический центр города от террористов, а на деле, не допускающие разгуливать большей

части жителей Поганки на глазах у чиновников, имеющих настолько тонкую душевную

организацию, что вид оборванцев повергает их в пучину стресса.

Узнав, где будет проходить собеседование, я решила, что было бы логичнее проводить этапы

Отбора во дворце, либо же в его парковой зоне, но теперь, останавливая такси за два квартала

до Литературной Обители, понимала организаторов — улицы были заполнены разряженными и

напомаженными девицами, возрастом от 18 до 23 лет (именно такие границы установил

Максимиллиан). Когда я вышла из машины и принялась продираться сквозь толпу, мое

обоняние накрыло чудовищное амбре из смеси всех существующих видов духов. Так как

многих девиц сопровождали матери, количество возможных источников запаха увеличивалось