Субэдэй сразу же после распоряжений Чингисхана направился со своим туменом на запад, в район хребта Тарбагатай — или «джунгарские ворота», в местность, которую он прекрасно знал по прежним походам. Там он начал тщательную подготовку к предстоящей войне. Особое внимание уделялось внезапности нападения. «Зловредные» меркиты спокойно зимовали по другую сторону гор, до последней минуты не подозревая, что их ожидает. А Субэдэй «выбрал помощником полководца Алчу и назначил [его] в авангард с сотней людей, чтобы рассмотреть его достоинства и недостатки [в деле], он дал наставление Алчу, сказав так: „Ты когда будешь останавливаться на ночлег, обязательно держи детскую утварь наготове, чтобы уходя оставить ее — пусть будет похоже на то, как будто [вы] убегаете, захватив с собой семьи“» [12, с. 226].

Алча, как только появилась возможность, перешел перевал и начал выполнять нерыцарское поручение своего темника. «Субэдэй же двигался вслед [за ним]» [12, с. 226], помня уже о наказе Чингисхана, данном ему когда-то, «подкрадывайтесь, как крадется ревнивая супруга» (курсив мой. — В. 3.)[25, с. 487]. Алча отлично справился с задачей, поставленной Субэдэем, ловушка сработала. Меркиты, увлеченные преследованием «мирного» обока, попали под удар полнокровного монгольского тумена, «оказались неготовыми [к нападению]» [12, с. 226] и, понеся определенные потери, начали уходить на запад, вдоль северного берега озера Балхаш. Куду, их вождь, был очень опытным степным военачальником, знавшим все приемы войны на открытых пространствах. Отступая, он собирал силы для новой схватки с корпусом Субэдэя уже на равных, но просчитался.

Чингисхан усилил Субэдэя за счет отправки к нему Тохучар-нойона, который вел еще один тумен. Тохучар и Субэдэй встретились, и уже 20 тысяч прекрасно вооруженных воинов на подкованных лошадях гнались за меркитами. Командование всей операцией по-прежнему осуществлял Субэдэй. «[Субэдэй] с большим войском дошел до реки Чам, встретился с меркитами, в одном сражении захватил двух их полководцев и полностью пленил их войско. Владетель обока Худу бежал к кипчакам» [12, с. 227].

Вот так очень кратко составители «Юань Ши» повествуют о том сражении у реки Чам, которую «комментаторы ЮШ[38] считают… притоком реки Сары-су, протекающим юго-восточнее г. Джезказган в Казахстане»[39] [12, с. 22]. Да, сообщение очень краткое, но за ним можно увидеть многое. В нем говорится, что Субэдэй «пленил их войско» — не уничтожил, не перебил всех, а пленил. И это означает, что установка Чингисхана на уничтожение «мэргэдов-грешников» касалась в основном правящей верхушки этого племени, а простые араты предназначались для рассеивания их по всей империи. Пленных отправили в тыл. Вот и обоз пригодился! Пройдет немного времени, и их раскидают по разным сотням, тысячам, туменам, одним словом, — консолидируют, сделают полноправными членами орды Чингиса, по приказу которого они будут готовы идти и в огонь, и в воду. У Субэдэя же прибавилось опыта по «переплавке» пленных, и этот опыт в будущем ему весьма пригодится. Отправив в Монголию очередное донесение о своих успехах, Субэдэй двинул вверенный ему кошун вслед заходящему солнцу, туда, куда бежал с остатками дружины и ближайшими лицами Куду.

Субэдэй, как всегда, когда войско на марше, рассредоточил тумены, которые двигались несколькими параллельными колоннами, между которыми поддерживалась постоянная связь. Впереди, километров за 20–30, находились дозорные части, еще дальше — разъезды разведчиков, которые в первую очередь занимали возвышенные места и отслеживали обстановку впереди. Если кого-то обнаруживали, тут же посылали гонца в дозорный отряд. Каждый такой отряд насчитывал 200–300 всадников, которых вели особо опытные и бесстрашные командиры, знавшие, что нужно делать, если внезапно появился враг. Их задачи: во-первых, оповестить тех, кто шел следом, то есть главные силы, и в первую очередь командующего, в данном случае Субэдэя; во-вторых, запутать противника своим непредсказуемым передвижением, по максимуму эффективно засыпать его стрелами, может быть, и мечами позвенеть в коротких сшибках, но при этом продолжая маневрировать, уходить в том направлении, где врага ждала сила, способная перемолоть его, как пшено в жерновах. Фланги движущегося походным порядком войска также прикрывали подобные отряды. Ну и конечно же, если есть авангард, то есть и арьергард, который кроме чисто военных функций занимался охраной «запасных коней для всего войска» [16, с. 187].

Проходя в день от 40 до 80 километров, удаляясь все дальше от метрополии, тумены, ведомые Субэдэем, продвигались на запад. Куду уходил от столкновения с ним, путал следы, но спрятаться и передохнуть Субэдэй ему не давал. Разведчики и отряды авангарда, среди которых были настоящие следопыты, прощупывали каждый след, попадавшийся им на пути, заодно хватая и допрашивая местных обитателей, не успевших скрыться, безошибочно направляя войско за бегущими меркитами.

Обходя Мугоджарские горы с южной их стороны, кошун Субэдэя вступил в земли кипчаков. Это означало — у монголов появился еще один противник, очень сильный и многочисленный. Именно к кипчакам бежал Куду за помощью, и они ему в ней не отказали. Так что «Субэдэй, преследуя его, сразился с кипчаками при Уюр и разбил их» [12, с. 227]. Монголы «всех перебили, так что никого из них не осталось [в живых], кроме младшего сына [Куду] по имени Мэргэн» [32, с. 177–178]. Вождь меркитов Куду, всю свою жизнь воевавший с монголами и умудрившийся вместе с тем в период одного из перемирий выдать свою дочь Дорегене за Угэдэя [22, § 198], сына Чингисхана, — погиб. Кровожадный сват, наверное, потирал руки от удовольствия, когда ему доложили об этом. Но отдадим должное Куду. Это был достойный противник Чингисхана и Субэдэя, и смерть его наверняка была достойна воина и вождя.

После сражения при Уюр[40], Субэдэй распорядился разбить бивак, привести в порядок все, что можно назвать материальной частью, и главное — передохнуть и людям, и животным. Вторжение в Дешт-и-Кипчак началось ранней весной, а события на Уюре произошли на закате лета. За эти месяцы было пройдено несколько тысяч километров, выдержано три победных сражения, преодолены горы и пески, ну а степь… степь не кончалась никогда. Она была вокруг и всегда, бесконечная, как море. Кстати, о море. Субэдэю доложили, что немного южнее его нынешней ставки, в пяти, а может, пятнадцати переходах, раскинулось море. От стратегической разведки Чингисхана, которому верно служили некоторые купцы, Субэдэй знал об этом море и, возможно, предполагал, что оно «последнее». И вот оказывается оно совсем близко, рукой подать, а добраться, если не до него, то до реки Джаих было приказом Великого каана, после чего Субэдэй и Тохучар, «примучивая» все местное население, должны были, осваивая таким путем земли, возвращаться на восток, по пути пройдя по границе с могущественной мусульманской Империей хорезмшахов.

Грозные монгольские тумены, воспользовавшись передышкой, данной им полководцем, как мирные кочевники-скотоводы, но огражденные со всех сторон недремлющими дозорами, медленно продвигались на юго-запад. Субэдэй анализировал всю прошедшую победную кампанию и рассматривал планы по разгрому и нейтрализации своих новых противников и врагов в близлежащих землях, а также «зачистке» оставшихся где-то в тылу и нетронутых немногочисленных уже меркитских стойбищ. В это же время на соединение с Субэдэем выдвинулся Джучи, сын Чингисхана, с которым было еще несколько тысяч воинов; становилось очевидным, что руководство дальнейшими боевыми действиями перейдет к царевичу. Но Субэдэй знал и другое — командовать за царевича придется ему. И отвечать в случае неудачи тоже ему.

Прибывший в ставку монгольского войска царевич Джучи автоматически стал руководителем дальнейших боевых действий вследствие своего происхождения и как будущий владетель этих вновь завоевываемых земель. Как полководец он не был дилетантом, имея в своем послужном списке победные походы и выигранные сражения. Царственный отец, широким жестом передал во владение Джучи все уже захваченные земли к западу от Монголии в Дешт-и-Кипчак и Сибири и все земли, которые предстояло занять в том направлении далее. Кроме того, Чингисханом на Джучи в 1216 году было возложено усмирение некоторых взбунтовавшихся родов туматов и киргизов, что он уже сделал до соединения с Субэдэем и Тохучаром. Тот факт, что в прикаспийских степях появились одновременно и монгольские полководцы высоких рангов, и старший сын Великого каана, как и присутствие здесь значительных сил монгольского войска свидетельствует о не случайном их нахождении в столь отдаленном от Коренной орды месте. Джучи уже считал себя хозяином этих земель, и эти степи ему нравились, тем более что достойных противников восточнее реки Джаих у него уже не было. Субэдэй позаботился об этом, разгромив меркитов, нагнав страха на кимаков, канглов и огузов, а при Уюр сразившись с кипчаками.