За годы противостояния с «северными варварами» в среде цзиньских военачальников появились инициативные решительные люди, наученные горьким опытом поражений и не чуравшиеся перенимать самое ценное из стратегии и тактики захватчиков. И это дало свои результаты. Летом 1228 года главнокомандующий чжурчжэньскими войсками Вэньян Хэда отправил одного из своих военачальников Чен-хо-шана против монгольских войск, вступивших в Да-чань-юань. Чен-хо-шан, имевший в своем распоряжении всего лишь несколько сот конницы, «совершенно разбил восьмитысячный корпус монголов. Эта победа пробудила мужество… в войсках, ибо со времени нашествия монгольского в продолжение двадцати лет они в первый раз одержали победу» [31, с. 108].

Однако цзиньский император Ай-цзун не обольщался этим успехом и на следующий год, по-видимому ко времени инаугурации Угэдэя, направил в Монголию большое посольство во главе с Агудаем — поднести «вассальные траурные подношения». Нетрудно представить себе витиеватые речи посла, который, стоя на коленях, а может, и распростершись ниц перед новым Великим кааном, испрашивал мира или хотя бы мирной передышки своей стране, но Угэдэй был истинным сыном своего отца, а в данный момент, будучи властелином половины Азии, надменно сказал Агудаю: «Твой господин долго не покорялся, вынуждая прежнего государя состариться в сражениях. Могу ли я забыть [это] и для чего [эти] траурные подношения!» — «и отвергнул их» [12, с. 163]. Подобные речи, исходящие от властителя монголов, означали лишь одно — война будет продолжена. Но чжурчжэни не оставляли мечты о перемирии или даже союзе, а потому «в тот же год. Цзинь опять направило послов со сватовством. [Они] не были приняты» [12, с. 164]. Все это является свидетельством того, что военно-политическая ситуация сползла от «бесконечной войны» к чему-то более ужасному и кровавому.

В Китай был направлен новый командующий Дохолху-Чэрби. Зимой 1230 года под его руководством началось очередное наступление монголов. «Сопротивление войск Цзинь было для них неожиданностью. Прежний боевой дух чжурчжэней вернулся» (4, с. 208]. Против Дохолху-Чэрби выступил уже снискавший себе славу победителя монголов Чен-хо-шан, вначале он успешно «отражал атакующих… в восточной части Ганьсу» [4, с. 208], а затем в долине Вэй-хой-фу произошло то, чего давненько не случалось с монголами — они вновь были разгромлены. «Дохолху сразился с цзиньскими войсками и был полностью разбит» [12, с. 164]. Это был звездный час Чен-хо-шана и чжурчжэньского воинства, что подтолкнуло к действию и дипломатов Цзинь, которые тут же начали активную работу со своими коллегами из империи Сун, вызвавшую опасение, негодование и ярость в ставке Угэдэя. Он принял решение самолично возглавить монгольские армии по крупнейшему вторжению в пределы Поднебесной, но вначале им было отправлено «повеление Субэдэю помочь ему» [12, с. 164], «предписано Су-буту идти к нему на помощь» [31, с. 113]. Хронист так витиевато подносит этот текст, что неясно, кому «ему»? Вроде бы и Дохолху, но, скорее всего, в помощи нуждался сам Угэдэй, потому как к лету 1230 года «создалась совершенно иная военная и политическая ситуация, в которой нужен был Субудай» [11, С. 78].

Выше было сказано о «звездном часе» Чен-хо-шана, но привлечение на театр военных действий в Китай с далекого запада Субэдэя стало также «звездным часом» и последнего, ибо эта невиданная по своему напряжению и жестокости война превратила выходца из малоизвестного центральноазиатского племени в ниспровергателя империи Цзинь.

Субэдэй, находившийся, как пишет хронист, в «отдаленных резиденциях» [12, с. 229] (и он прав, ведь для премудрого китайца, проведшего жизнь среди свитков и фолиантов в императорской библиотеке Пекина, Итиль и Джаих были чуть ли не краем земли), поспешил, исполняя повеление Угэдэя, в его ставку «на реке Памир»[90] [12, С. 164], оставив войско и джучидов на попечение Кукдая. Где-то там, на северо-западе Монголии, начинался почти что четырехлетний поход против Цзинь, основным действующим лицом которого предстояло стать Субэдэю. «монгольские войска наступали тремя крыльями, которыми командовали соответственно… Субудай, сам Угэдэй и Толуй» [48, с. 26]. Маршрут движения армий в 1230 году отличался от маршрута передвижения монголов в сторону Цзинь в 1211-м. Ныне «карательный поход на юг» [12, с. 165] проходил гораздо западнее прежнего, через земли покоренных тангутов.

В войсках проходили обкатку войной чингисиды — представители разных «домов»: Мункэ, Гуюк, Бату и другие. Сын Субэдэя Урянхатай начал свою активную военную деятельность как военачальник именно в этом походе. «Некоторые исследователи считают, что общее командование войсками осуществлял Субэдэй[91]» [6, с. 344] уже в самом начале войны, но это не совсем верно, так как, призвав его в Китай, Угэдэй и Толуй сами попытались «порулить» и, воспользовавшись моментом, навешать на себя лавры победителей, ибо присутствие большого количества монгольских войск и Субэдэя обеспечивало беспроигрышность всей кампании. Однако чингисовы дети не учли воли чжурчжэней к сопротивлению, которое в 1232 году заставило Угэдэя задуматься и перераспределить полномочия по управлению армиями. А тогда, зимой 1231 года, войско монголов, заняв округ Тянчэн[92] и его крепости, сосредоточилось там. Численность армии вторжения была никак не меньше, чем во время первого похода в 1211 году, т. е. 130–150 тысяч воинов, к этому количеству необходимо добавить несколько отрядов, действующих самостоятельно в других регионах Китая. Все это свидетельствует о серьезности намерений Угэдэя покончить с Цзинь раз и навсегда.

Между тем монголы переправились через Хуанхэ и осадили город Фэньсян[93]. Под Фэньсяном Субэдэй продемонстрировал возможность использования осадной техники, а именно сосредоточение обстрела из камнеметов на определенных участках стен. Сюй Тип, китайский чиновник, современник тех событий, пишет в своем труде «Хэй-да шилюе (Краткие сведения о черных татарах)», датируемом 1237 годом, что монголы «били по городу Фэньсян… специально наносили сильные удары в один [выбранный] угол его стены [для этого] было установлено 400 камнеметов» [12, с. 62]. Это было невиданным сосредоточением осадных орудий по любым меркам той эпохи — во всей Европе, включая и Византию, возможно, столько техники одновременно не набралось бы. Но стены Фэньсяна были достаточно мощны, и взять его с ходу не получилось. Возникла пауза, во время которой с подачи Елюй Чуцая Угэдэй занялся абсолютно мирным делом «были поставлены сборщики налогов в 10 областях» [12, с. 165], началось цивилизованное изъятие денежных и прочих средств у населения. Субэдэй же занимался планированием предстоящей кампании. Впрочем, у Фэньсяна он не засиделся, а выступил со своим корпусом в направление на горные заставы Тунгуань и Ланьгуань[94], тому, кто овладел ими, открывалась дорога на Кайфын. Но император Цзинь Ай-цзун, прекрасно понимая, что Кайфын, или, как его еще называли, Южная столица (Бянь), — последний оплот чжурчжэней, послал против Субэдэя многочисленную армию и лучших своих полководцев с указанием деблокировать Фэньсян. Надвигалась череда событий, в ходе которых обороняющаяся сторона в последний раз попыталась оказать достойное сопротивление.

Источники выдают как минимум две версии происходящих зимой 1231 года действий, в которых принимали участие Субэдэй и его отдельный «южный корпус». В первую очередь необходимо отметить замечание о ходе той кампании, составленное биографом Субэдэя, который пишет, что его войска совершили нападение на Тунгуань, но «не добились успеха» [12, с. 229). Но Н. Бичурин (о. Иакинф) в своем основополагающем труде «История первых четырех ханов из дома Чингисова» более полно освещает это событие. Цзиньские военачальники Вэньян Хэда и Ила Пуа находились в районе Тунгуань и по приказу Ай-цзуна начали движение в сторону Фэньсяна с целью оттянуть от этого города монгольское войско и облегчить участь осажденных. При выходе из крепости они столкнулись с корпусом Субэдэя, произошло сражение, в результате которого чжурчжэньские «генералы… собрав армию, ушли в крепость и более не помышляли о Фын-сян» [31, с. 117]. Как видно из вышесказанного, Субэдэй не смог занять Тунгуань, но зато пресек попытку прорыва чжурчжэней к Фэньсяну, что, во-первых, несомненно, облегчило монголам задачу по его взятию, и, во-вторых, группировка цзиньцев, насчитывающая несколько десятков тысяч солдат, была заблокирована в горах за Тунгуанью и практически исключена из активных военных действий на целый год.