«Почтенные кабальеро» стояли, понуря голову.

— Сеньоры, вы молчите. Неужели я ошибся и передо мной не друзья революции, а ее враги?

После этих слов сеньоры сразу обрели дар речи и заявили, что готовы предоставить в распоряжение Вильи свой скот и имущество.

— Вот видите, — сказал Вилья, обращаясь к посланцу Каррансы, — они добровольно жертвуют своим состоянием ради дела революции. Другого и нельзя было ожидать от столь преданных революции кабальеро…

Освободив в августе 1913 года Сан-Андрее, а затем Хименес, Панчо Вилья перебросил все свои отряды к важному железнодорожному центру — Торреону.

Прежде чем начать бой на подступах к городу 29 сентября, Панчо собрал командиров своих отрядов. На войне нельзя добиться победы, сказал своим командирам Вилья, если не научиться командовать и подчиняться. Когда собирается большое войско, начальники отрядов должны выбрать себе главного, следует избрать командующего, который повел бы крестьян к победе. Вилья предложил каждому назвать своего кандидата на этот пост.

Командиры согласились с тем, что нужно избрать командующего, но никто не называл кандидата. Командующим хотелось быть каждому из них. Каждый считал себя не хуже другого. Все они были храбрыми, с презрением относились к смерти. Все готовы были, если понадобится, отдать свою жизнь в борьбе против помещиков и других сильных мира сего.

Однако, когда полковник Медина предложил избрать командующим Панчо Вилью, присутствующие согласились: все командиры отрядов признавали, что Вилья был храбрейшим из храбрых и в военных делах опытнее всех.

Было решено: объединить все партизанские отряды в единую группировку. Ее назвали Северная дивизия. Командующим Северной дивизией стал Панчо Вилья.

Начался бой за Торреон. После ожесточенной схватки бойцы Вильи взяли укрепленный пункт Авилес на подступах к городу. Противник потерял в бою 500 человек. 19 офицеров, взятых в плен, были расстреляны на основе введенного в действие Каррансой декрета 1862 года. Согласно этому декрету, все виновные в предательстве родины осуждались на 8 лет каторжных работ или на смерть. Само собой разумеется, что в условиях партизанской войны не было никакой возможности содержать длительное время заключенных. Поэтому взятых в плен или отпускали на все четыре стороны, или принимали в ряды конституционалистов, или расстреливали. Как правило, последнему наказанию подвергались офицеры, за исключением артиллеристов; их Вилья миловал, если они соглашались служить в Северной дивизии.

Бой за Торреон продолжался двое суток. Город защищали 4 тысячи профессиональных солдат, которыми командовали опытные генералы. В 9 часов вечера 1 октября 1913 года Вилья приказал кавалеристам спешиться и пойти на штурм города. Враг не выдержал ночной атаки, одной из первых в военной истории Мексики, и побежал. Через час Вилья вступил в освобожденный Торреон, приветствуемый населением.

Заняв город, Вилья первым долгом — таково было правило, которому он всегда следовал, — организовал снабжение населения продуктами питания. Особо нуждающимся была бесплатно роздана одежда, конфискованная с этой целью у местных богатеев.

Вилья отдал распоряжение арестовать всех, кто был виновен в преследовании революционеров и участвовал в расправах над ними. Было арестовано несколько «отцов города».

За них ходатайствовать перед Вильей пришла делегация местной масонской ложи.

— Сеньор генерал! — обратился к Вилье от имени делегатов глава местной масонской ложи. — Считая всех людей своими братьями, мы пришли просить вас даровать жизнь арестованным. Возможно, что они виновны, но их жизни грозит опасность, и теперь они нуждаются в милосердии. Великий строитель нашего мира[6] сделал всех людей добрыми. Людям не следует быть мстительными. Даруйте же жизнь вашим пленникам, и Великий строитель оценит по заслугам вашу доброту.

Вилья впоследствии вспоминал, что его поразило лицемерие этих людей. Выслушав их, он сразу же попросил объяснить, почему до освобождения Торреона масоны не попытались убедить «отцов города», за которых ходатайствовали, не преследовать революционеров и не чинить расправы над ними. Вилья спросил масонов, почему они поворачивались спиной к тем, кто борется за народную справедливость, и протягивали руку помощи тем, кто поддерживает тиранию.

Масоны, не ожидая дальнейших вопросов, ретировались и больше не показывались на глаза Вилье.

Уэрта направил мощную армию к Торреону, чтобы выбить из города повстанцев.

Не надеясь удержать город, Вилья отдал приказ возвратиться в штат Чиуауа. Он намеревался освободить столицу штата, то есть сделать то, что ему не удалось в 1911 году, когда его отряды сражались на стороне Мадеро.

…Стучат колеса. Поезда медленно движутся один за другим по железнодорожному полотну, пересекающему выжженную, голую землю. Вдоль полотна дороги, насколько может охватить глаз, гигантским веером развернулась кавалерия, прочесывающая пустыню. Воздух содрогается от лязга и скрежета вагонов, пронзительных паровозных гудков, хриплых голосов всадников.

Составы точно облеплены мухами. Всюду — на подножках и буферах — обвешанные оружием и патронными лентами, в широких сомбреро бойцы славной Северной дивизии, а на крышах поездов — их жены — солдадерас, не теряющие даром времени: они толкут кукурузную муку. На остановке каждая из них должна будет кормить своего мужа горячими лепешками — тортильяс.

Уэртистские генералы не решаются дать бой Северной дивизии на открытой местности. Они предпочитают отсиживаться в больших городах за высокими каменными стенами, выстроенными еще во времена конкистадоров.

2 ноября 1913 года Вилья приказывает остановить поезда, не доезжая Чиуауа, выгрузить лошадей, артиллерию и начать осаду города. И в данном случае не обходится без послания командующему вражеским гарнизоном:

«Именем Человечества и Справедливости, воплощенными в духе моих войск, ибо они являются войсками народа, борющегося с узурпатором, я прошу вас сдать мне этот город в течение ближайших суток. Армии не должны нарушать покой городов громом своих сражений. Они не должны приносить вред или ущерб мирным жителям. Может быть, вы желаете сражаться, тогда выходите воевать за городскую черту, иначе мы будем вынуждены разить вас в городе. В таком случае на вас падет ответственность за ущерб, который понесет мирное население, и наш долг будет соответствующим образом покарать вас. Я призываю вас занять любую выгодную позицию за пределами города. Моя армия встретит вас, и пусть оружие решит, кому быть победителем».

Такие документы подписывались всеми командирами отрядов и зачитывались бойцам. Послания врагам пользовались у бойцов столь же шумным успехом, как и революционные баллады — корридо, в которых воспевались геройские подвиги и доблести Панчо Вильи, его прославленных командиров и бойцов, их верных солдадерас.

Иначе относились к этим посланиям генералы Уэрты. Они их встречали со страхом и проклятиями и конечно, вовсе не думали выходить из города и скрещивать в степи свои шпаги, подобно средневековым рыцарям, с «бандитом» Панчо Вильей.

Десять дней сражалась Северная дивизия у стен Чиуауа. Каждый день и каждую ночь цепи бойцов Вильи шли на приступ города, но ураганный пулеметный и артиллерийский огонь противника вынуждал их возвращаться на прежние позиции. Панчо и его командиры сражались в первых рядах. Сотни верных сынов революции сложили свои головы в этих боях. Правда, и враг был надломлен. Он задыхался в дыму пожарищ. Но стоило ли продолжать сражение с врагом только для того, чтобы вместе с ним истечь кровью? Не лучше ли ударить по нему в другом месте — там, где тебя не ждут, где противник беспечен и спит спокойно?

Поздно ночью Вилья созывает своих командиров.

— Десять дней мы проливаем свою и вражескую кровь у ворот Чиуауа, — говорит он им. — Мы не взяли город, но и враг нас не одолел. Вы знаете, что не все сражения приносят победу, и я собрал вас вовсе не для того, чтобы учить военной науке. Я хочу вам кое-что предложить. Есть места, где враг не ждет нас. Не воспользоваться ли нам этим?