ЧАК.

Что-то стряслось?

ЖАН.

Мне пришлось пригласить мадемуазель Кору пойти со мной вечером в клуб.

ЧАК.

Ты не был обязан это делать.

ЖАН.

Кто-то же должен быть обязан это делать, не то – Северный полюс.

ЧАК.

Северный полюс?

ЖАН.

Без этого – одни айсберги, пустота и сто градусов ниже нуля.

ЧАК.

Это, парень, твоя проблема.

ЖАН.

Так всегда говорят, чтобы оправдать отсутствие интереса. Ты понимаешь, когда она увидела цветы, то покраснела, как девчонка. Представляешь! Наверное она подумала, что это от меня.

ЧАК.

А это было от него?

ЖАН.

От него.

ЧАК.

Хорошо, ты её пригласил, ну и что?

ЖАН.

Ничего. Только есть одна штука, которая до меня не доходит.

ЧАК.

Интересно, что это за штука, помимо всего остального, что до тебя не доходит?

ЖАН.

Не остри. Мне и так не по себе.

ЧАК.

Извини…

ЖАН.

Ты понимаешь получается, что и в старости можно рассуждать, как в двадцать лет.

ЧАК.

Ты из-за этого так лупил по груше? Мой бедный друг, это не твоё открытие, по этому поводу есть даже выражение: молодость сердца. Я не понимаю, что ты читаешь, когда торчишь в своих библиотеках!

ЖАН.

Ты мне надоел. С тобой как с женщиной: надо выслушать и сделать наоборот – только тогда можно быть уверенным, что всё правильно. Ты пойми – я пригласил не мадемуазель Кору, а её двадцать лет. В каком-то смысле ей всё ещё двадцать лет.

ЧАК.

Зря ты её пригласил, старик. Это её обнадёжит. Что ты ей скажешь, если она захочет с тобой переспать?

ЖАН.

Зачем ты это говоришь? Нет, ну скажи, зачем ты это говоришь? Почему ты вечно всё доводишь до абсурда? Да мадемуазель Кора в своё время имела большой успех, и ей ещё хочется, чтобы к ней относились как к женщине, вот и все. А что до постели, то она об этом уже давно забыла.

ЧАК.

Откуда ты знаешь?

ЖАН.

Может, хватит? Просто я подумал, что ей будет приятно вспомнить себя, ведь когда люди теряют себя из виду, что им остаётся?

ИНТ. КВАРТИРА МЕСЬЕ СОЛОМОНА ДЕНЬ.

Месье Соломон, в сером спортивном костюме с белыми буквами training на груди, сидит на полу и попытается коснуться руками пальцев ног, делая при этом ужасную гримасу.

Стук в дверь.

МЕСЬЕ СОЛОМОН.

Входите.

Входит Жан.

ЖАН.

Бог ты мой, будьте осторожны!

МЕСЬЕ СОЛОМОН.

Да, мой друг, я тренируюсь, тренируюсь. Я это делаю по методу, принятому в канадской авиации, по – моему, он лучший.

Месье Соломон встаёт, поворачивается к окну и делает дыхательную гимнастику.

ЖАН.

Зачем вы тренируетесь, месье Соломон?

МЕСЬЕ СОЛОМОН.

Что за странный вопрос! Всегда готов противостоять, это мой девиз. Помни, мой юный друг. Вдыхай и выдыхай. Когда ты это проделаешь в течение восьмидесяти четырёх лет, как я, ты станешь мастером в искусстве вдыхать и выдыхать.

Месье Соломон вытягивает руки вперёд и делает приседания.

ЖАН.

Вам не следует этого делать, месье Соломон, потому что вы можете упасть, а у людей вашего поколения хрупкие кости, это очень опасно. Падая, можно сломать шейку бедра.

МЕСЬЕ СОЛОМОН.

(перебивая)Жано, такси у подъезда?

ЖАН.

Нет, месье Соломон. Моя смена кончилась утром. Сегодня на нём работает Тонг.

МЕСЬЕ СОЛОМОН.

Что ж, тогда поедем на нашем семейном "Ситроене". Мне нужно на улицу Камбиж, к мадам Жоли.

ЖАН.

Ваша подружка?

МЕСЬЕ СОЛОМОН.

Нет, она ясновидящая, гадалка. Приём только по предварительной договорённости. Говорят, она никогда не ошибается. Посмотрим. Умираю от любопытства! Мне не терпится узнать, что меня ожидает.

ЖАН.

Вам скоро стукнет восемьдесят пять, и вы идёте к гадалке, чтобы узнать, что вас ждёт впереди? Месье Соломон, я горжусь тем, что знаком с вами. Вы античный герой!

Месье Соломон кладёт руку на плечо Жанна.

МЕСЬЕ СОЛОМОН.

Как поживает мадемуазель Кора? Как у вас всё получилось?

ЖАН.

Она налила мне сидр, поставила пластинку, где речь шла о всяких несчастьях. Апаши, всякие подозрительные улицы, последняя Ява, а в конце – пуля в сердце. Мне кажется, что на самом деле это было совсем неплохое время, потому что только когда нет настоящих забот, можно придумывать всю эту белиберду. Она мне сказала, что я кого-то ей напоминаю.

МЕСЬЕ СОЛОМОН.

(улыбнулся)Бедняга Кора. Она не изменилась. Так я и думал. Я не ошибся. Я думаю, вы должны её по-прежнему навещать, Жано. Ей, наверно, нелегко приходится… Годы бегут… Несколько дней назад я нашёл на Блошином рынке одну из её старых пластинок. Совершенно случайно.

ЖАН.

Говорят, она спасла вам жизнь, месье Соломон.

МЕСЬЕ СОЛОМОН.

Что?

ЖАН.

Говорят, что она спасла вам жизнь как еврею, когда здесь были немцы.

Голова Месье Соломон стала судорожно трястись. Лицо стало серым, а потом каменным. Брови сдвинуты, челюсти сжаты. Тело вытянулось, как струна.

ЖАН.

Месье Соломон! Что с вами? Вы меня пугаете!

МЕСЬЕ СОЛОМОН.

(не много придя в себя)Она болтает всякие глупости... В общем, такие вещи случаются…

ЖАН.

Я пригласил её пойти со мной потанцевать сегодня вечером.

МЕСЬЕ СОЛОМОН.

(после долгой паузы)Жано, будь осторожен.

ЖАН.

Я буду осторожен, но знаете, она не такая уж старая. Она сказала, что ей шестьдесят пять. Я с ней немного потанцую, но буду все время начеку. Просто нужно составить ей компанию.

МЕСЬЕ СОЛОМОН.

Вы её часто видите?

ЖАН.

Нет. Она вполне способна быть одна. Но для тех, кто привык иметь успех у публики, одиночество куда тяжелее, чем для тех, кто ни к чему не привык.

МЕСЬЕ СОЛОМОН.

Да. Верное замечание. В прежнее время она пользовалась большим успехом. В тридцатые годы. Она была тогда ещё совсем молоденькой.

ЖАН.

Я видел фотографии.