— Давно хотел спросить, почему ты так предубеждена против романтики и страстной любви, — не выдержав, поинтересовался он. — В моей жизни было достаточно и того и другого, и я всегда находил эти вещи весьма приятными.

— Ну не то чтобы я имела что-то против, — замялась Вивьен. — Просто не люблю, когда мне что-то навязывают. И я считаю, что романтике придается слишком уж большое значение. Восторг и великолепие, дрожание коленок и учащенное сердцебиение — все это требует денег и предварительной подготовки. Возьмем, к примеру, еду. Устрицы, турецкие персики, икра и омары, представленные на роскошно сервированном столе, сразу создают романтическую обстановку, но подумай о том, как дорого все это стоит. А нужна ведь еще армия слуг, цветочники, ювелиры и парфюмеры… Я уж не говорю о гардеробе. — Вивьен невесело усмехнулась. — Я пытаюсь объяснить матери, что подобная жизнь не для меня, но она и слушать не желает. Она во что бы то ни стало хочет вылепить из меня очаровательную соблазнительницу. Такую же, какой когда-то была сама.

— Идеальную любовницу, — кивнул Лоуренс. Они не представлял себе, какая подготовка требуется для того, чтобы вызвать это стихийное, казалось бы, чувство под названием страсть. — Однако ты решила стать не любовницей, а женой. Прости, милая, но почему ты думаешь, что роль жены тебе понравится больше?

— Да потому что женам не нужно утруждать себя всей этой романтической чепухой. Потому что женам не надо постоянно беспокоиться о том, как доставить удовольствие мужчине. Их жизнь строится по контракту, и меня это вполне устраивает.

Лоуренс удивленно поднял брови и захохотал. Неужели эта девушка действительно верит в то, что брак — сухая, бескровная, бесполая сделка? И главное, почему, черт побери, она стремится к такой унылой и скучной жизни?

— Должен тебя разочаровать, Вивьен, — осторожно начал он. — Я знаком со многими семьями, и ни один союз мужчины и женщины не похож на тот, который ты нарисовала в своем воображении. В браке, безусловно, есть и хорошие стороны, но временами семейная жизнь вызывает прямо-таки отвращение.

— Ну и пусть! — упрямо воскликнула Вивьен. — Любой трудный и отвратительный брак лучше, чем блистательная любовная связь. — Она опустила глаза. — К тому же муж, когда ему надоедает жена, не может просто взять и уйти.

Вот это да! Впечатляющее замечание. Где это она нахваталась таких мыслей? Не Арабелла же их внушила, ведь ей герцог верен уже двадцать лет.

— Значит, ты мечтаешь обменять вероломное величие страсти на скучную надежность брака?

— Именно так. Я хочу жить простой и непритязательной жизнью с хорошим парнем, который будет честно делать свое дело и не станет мешать мне заниматься тем, чем мне хочется.

— Подобных браков не существует, — отрезал Лоуренс. — И вот еще что: ты не задумывалась над тем, что у тебя никогда не будет «дюжины ребятишек», если муж и вправду оставит тебя в покое?

Лицо девушки порозовело.

— Начнем игру, Лоуренс. Твой ход.

Они сыграли еще партию, и Вивьен снова выиграла. Потом явился Барни и пригласил их в гостиную на чай.

— Иди, Барни, мы сейчас спустимся, — сообщила ему Вивьен и закрыла дверь.

Лоуренс хмуро посмотрел на нее. Вивьен вовсе не выглядела влюбленной, а значит, Арабелла сразу догадается, что в обольщении он не продвинулся ни на шаг.

Девушке не понравилось выражение его лица, и она озабоченно спросила:

— Что такое? У меня что-нибудь не в порядке?

— Все в полном порядке, — Лоуренс закусил губу и окинул ее унылым взглядом. — В том-то и дело, что у тебя все в абсолютном порядке. Ты выглядишь… нетронутой, что ли. А этот факт Арабелла наверняка использует против меня, — он лукаво улыбнулся, — ведь она полагает, что я знакомлю тебя с радостями любви.

— О да, это действительно проблема, — мысли Вивьен лихорадочно заметались, ища выход из положения. — Раз уж я выгляжу нетронутой, — пробормотала она, — значит, тебе нужно меня «потрогать».

Граф, смакуя каждое движение, приблизился к девушке и провел пальцем по ее щеке. Он почувствовал, как она напряглась, и придвинулся еще ближе. Ведомый инстинктом, Лоуренс вытащил одну за другой несколько шпилек из ее высокой прически, затем слегка измял рукава и оборки лифа…

Вивьен поймала себя на мысли, что ее так и тянет склониться к нему, что ей приятны его прикосновения… Когда граф занялся рюшами, прикрывающими грудь, она понимала, что должна запротестовать, но не смогла выдавить ни слова.

Лоуренс наконец убрал руки, и девушка подняла на него глаза. И встретила зовущий, теплый, ласкающий взгляд. Взгляд, которого она избегала в течение последних двух часов.

— Вы закончили? — почему-то шепотом спросила она.

— Не совсем. Думаю, надо добавить еще кое-что. Одну совсем маленькую деталь…

— А вы уверены, что это необходимо? — заподозрила неладное Вивьен — уж больно сладок был его голос.

— Да. Это совершенно, совершенно необходимо.

И прежде чем девушка успела опомниться, Лоуренс наклонился к ней и впился в ее губы. То, что он испытал, было похоже на прогулку по цветочному лугу в жаркий июльский день. Лоуренс Сент-Джеймс никогда не испытывал ничего подобного, и чем дольше длился поцелуй, тем сильнее становилось ощущение блаженства.

Вивьен чувствовала почти то же, что и он, только ей поцелуй напомнил не цветочный луг, а свободный полет. Она словно вознеслась ввысь к облакам и яркому солнцу.

Все закончилось так же неожиданно, как и началось. Его губы оторвались от ее губ, и она замерла в кольце его рук, не в силах пошевелиться. Он заглянул ей в лицо и удовлетворенно кивнул:

— Так-то лучше. Теперь ты выглядишь как надо. Волосы чуть растрепаны, глаза блестят, платье измято.

— Ну и прекрасно, — отозвалась Вивьен. Она и в самом деле прекрасно себя чувствовала…

Они рука об руку спустились по лестнице, наслаждаясь произведенным фурором. Чаепитие прошло как обычно, и в шесть часов граф откланялся. Вивьен еще немного посидела с дамами, а потом поднялась к себе. Ей не терпелось остаться одной и осмыслить произошедшее.

После ухода дочери Арабелла откинулась на спинку кресла и вопросительно посмотрела на подруг.

— Ее прическа была, мягко говоря, в беспорядке, — вежливо заметила Женевьева.

— Он целовал ее, вот волосы и растрепались, — усмехнулась Клементина.

— Скорее лапал, — фыркнула Ариадна.

Все вместе они воззрились на Арабеллу.

— Что ж, по крайней мере, на сей раз ее не стошнило, — констатировала она. — А это уже не так плохо.

Войдя в будуар, Вивьен повалилась на кровать и мечтательно уставилась в потолок. Он ее поцеловал! По-настоящему поцеловал, а не просто прикоснулся губами к щеке. О, теперь она понимает, почему во всех романах и пьесах поцелую придается такое большое значение. Это было чудесно, восхитительно, необыкновенно…

Она села и встряхнулась, разгоняя чувственный дурман. Как ни прекрасен был поцелуй, но собственная реакция на него ее все-таки удивила. Что это? Уж не испытывает ли она к графу романтического влечения? Нет и еще раз нет! Она просто слишком долго притворялась влюбленной, а обман и притворство всегда действуют возбуждающе. Да, она немного увлеклась, но беспокоиться не о чем. Если только… он не захочет поцеловать ее снова.

Оказывается, ухаживать за девушкой, которая еще не потеряла невинность, так же сложно, как вырастить розу. К такому выводу Лоуренс пришел уже при третьем посещении особняка Лерой. Вот сегодня, например, он несколько часов потратил на поиски подходящего подарка для своей мнимой любовницы. Лоуренс обошел все магазины на Риджент-стрит, но так и не смог ничего выбрать. Его подарок должен быть не только дорогим, но еще и очень личным, в какой-то степени, даже интимным, но ни в коем случае не пошлым. Нельзя забывать и об Арабелле. Если подарок ей не понравится, пиши пропало. А такой искушенной и скептически настроенной даме очень трудно угодить.