— Ты же прекрасно знаешь, что эта женщина никогда не будет твоей.

— Я об этом и не прошу. Я только буду иногда об этом мечтать.

Дайана не на шутку призадумалась.

Понимая, что предложение Алберта влечет за собой огромные жертвы с его стороны, она не чувствовала себя вправе злоупотреблять его привязанностью. Однако нарисованные им радужные картины совместного будущего также не могли оставить молодую женщину равнодушной. Ведь Алберт, словно на блюдечке, преподносил ей новую жизнь. Прими она его предложение, перед ней открылись бы такие перспективы, о которых она даже не смела мечтать.

Кроме того, Алберт был вполне зрелый и рассудительный мужчина, чтобы отдавать себе отчет в своих поступках. Кузен весел, но отнюдь не легкомыслен, так что можно не беспокоиться о том, что назавтра он захочет взять свои слова назад.

Итак, оставалось только сказать «да». Однако Дайана продолжала колебаться.

Уловив это, Алберт наклонился к ее уху и тихо произнес:

— Твоя судьба в твоих руках, Дайана. Перед тобой только два пути. Или ты вернешься к Клейтону, или поедешь со мной. Пожалуйста, не торопись сделать выбор. Подумай хорошенько, сможешь ли ты провести всю жизнь вдали от любимого?

Слова Алберта попали в цель. Дайана почувствовала, как у нее защемило сердце.

Неужели я и в самом деле сумею прожить без Клейтона? — спрашивала она себя. Отсчитывать день за днем вдали от его серых глаз, сильных рук, чувственных губ? Знать, что больше никогда мне не испытать силы его объятий, никогда не почувствовать вкуса его поцелуев?

Разве это возможно?

А разве возможно прожить всю жизнь с человеком, который даже не уважает тебя? — резонно заметил внутренний голос. Терпеть его ласки, зная, что любишь, но не любима? Постоянно ждать в тревоге, когда тобой насытятся и променяют на другую? Подавить в себе всякое чувство гордости и собственного достоинства и унизиться до того, чтобы отдаться во власть мужчине, который не способен ответить взаимностью на твои чувства?

Нет. Уж лучше до конца своих дней оставаться несчастной, но сохранить остатки самоуважения, чем поддаться минутной слабости и принять решение, о котором придется жалеть всю жизнь.

Больше Дайана не сомневалась. Подняв свои большие ясные глаза, она твердо сказала:

— Я согласна.

В тот же вечер о помолвке было сообщено Вивиан.

Миссис Глэдстон оказалась настолько ошарашенной, что смогла лишь невнятно пробормотать поздравления. Однако к ужину она достаточно оправилась, чтобы начать метать гневные взгляды попеременно то на будущего зятя, то на дочь. Вивиан не давала себе труда скрыть, как неприятно для нее неожиданное известие.

Еще до возвращения домой Дайана и Алберт условились, что никто не должен знать об истинной причине их брака. И поэтому, оставаясь в неведении, миссис Глэдстон никак не могла себе объяснить, чем вызвана внезапная склонность ее дочери к кузену, на которого еще утром молодая женщина не обращала никакого внимания.

Сразу же после ужина Алберт уединился с Вивиан в кабинете. По всей видимости, между ними произошел серьезный разговор, который продолжался довольно долго. Когда они наконец вернулись в гостиную, на лице миссис Глэдстон было написано выражение смирения и покорности, хотя и не без примеси некоторого недоумения. Очевидно, она примирилась с предстоящей женитьбой, хотя так и не сумела до конца уяснить причины, ее вызвавшие.

Между женихом и невестой чувствовалась некоторая скованность. Но шутка за шуткой, фраза за фразой, неловкость была преодолена, и вскоре молодые люди болтали и смеялись как ни в чем не бывало.

Официально о помолвке решено было объявить через неделю, чтобы успеть как следует подготовиться к связанному с этим празднеству. Дайана настояла, чтобы список приглашенных был как можно меньше. Учитывая специфический характер их с Албертом обручения, излишняя помпезность являлась бы неуместной. Однако количество гостей все равно приближалось к тридцати: соседи, родственники, близкие друзья и подруги…

Накануне торжественного дня Дайана случайно узнала, что в числе приглашенных значатся Ребекка и Клейтон Уинстон. Выслушав возмущенные вопли дочери по этому поводу, миссис Глэдстон хладнокровно заявила:

— Но ведь не могла же я не пригласить на помолвку свою лучшую подругу, милая!

— Против Ребекки я ничего не имею против. Но какой черт дернул тебя позвать Клейтона, мама! Это просто подлость с твоей стороны.

Вивиан недовольно сдвинула брови.

— Следи за своим языком, Дайана. Сама подумай: разве я могла послать приглашение Ребекке, проигнорировав ее сына? Это было бы равносильно смертельному оскорблению.

Дайана нетерпеливо передернула плечами.

— Ну и пусть. Ты же знаешь, как мне будет неприятно присутствие Клейтона!

— Разве? — На лице Вивиан читалось самое невинное удивление. — Но ведь он твой лучший друг с детства.

— Моим лучшим другом всегда был Алберт!

— Целых три месяца в году?

Задетая за живое ироническим замечанием матери Дайана возразила:

— И что с того? Важно ведь не количество проведенных бок о бок дней, а их качество.

— Не могу не согласиться с твоим замечанием, детка. Особенно если учесть, что замуж ты собираешься именно за Алберта, а не за Клейтона.

Дайана нахмурилась.

— На что ты намекаешь, мама?

— Да так, ни на что. Просто странно, что ты так легко позабыла свою прежнюю любовь ради человека, с которым общалась менее месяца.

Дайана покраснела.

— Мы с Албертом знаем друг друга всю жизнь!

— Ты прекрасно понимаешь, что я имею в виду. А я в свою очередь догадываюсь, почему ты не хочешь видеть на помолвке Клейтона.

— Тебя это не касается, мама! — Дайана встала и нервно заходила взад-вперед. — Я обручусь с Албертом, и точка!

— А на твоей помолвке будет присутствовать Клейтон, и точка! — произнесла Вивиан в тон дочери. — Вне зависимости от того, нравится ли тебе это или нет.

И вот наступил день помолвки.

Накануне вечером Алберт постучался к кузине в спальню и опять повторил, что Дайана свободна и может делать все, что пожелает. Если она вдруг изменила свое решение и не хочет за него замуж, то он все поймет. Однако, несмотря на терзающие ее сомнения относительно правильности сделанного выбора, Дайана еще раз подтвердила свое согласие, и Алберт ушел почти счастливый.

И вот теперь, одеваясь для торжественного дня, молодая женщина в который уже раз взвешивала все «за» и «против». Кроме того, Дайана испытывала крайнее волнение при мысли о том, что на помолвке будет присутствовать Клейтон. Как утопающий за соломинку, она судорожно цеплялась за надежду, что он откажется от приглашения и не придет.

Наконец настало время спускаться в гостиную, в которой уже собрались почти все гости. При появлении Дайаны по толпе пронесся восхищенный вздох. Хотя на невесте было все то же голубое платье и те же украшения, что и в день приезда Алберта, окружающие слишком редко видели ее в женском облачении, чтобы заметить простоту и незатейливость наряда.

Сияющий, словно начищенный медный чайник, Алберт кинулся навстречу Дайане и торжественно свел ее по ступенькам. Хотя планировалось, что об истинной причине сегодняшнего праздника гостям будет сообщено лишь во время обеда, оказалось, все знали, с какой целью их собрали, и поспешили поздравить новоявленных жениха и невесту.

Рассеянно выслушивая пожелания и остроты насчет предстоящей свадьбы, Дайана украдкой поглядывала по сторонам в поисках Клейтона. Его не оказалось среди присутствующих, и молодая женщина вздохнула с облегчением. Однако ее вздох тут же перешел в судорожный хрип: входная дверь открылась, пропуская очередную порцию гостей, и среди них мелькнула высокая фигура Уинстона.

На Клейтоне был черный вечерний костюм и начищенные до блеска ботинки. Несмотря на то что официальную одежду ему приходилось надевать нечасто, держался он спокойно и уверенно. И даже выглядел намного сексуальней, чем в мешковатой одежде для верховой езды.