Цены на товары и услуги в масштабах беспроцентной и безынфляционной экономики регулировались бы точно так же, как и в настоящее время в нынешних капиталистические странах, спросом и предложением. Что изменилось бы, так это исчезла бы деформация “свободного рынка”, вызываемая действием процентов. В среднем каждое рабочее место в промышленности Западной Германии несет долговое бремя в размере 70–80 тыс. марок. Это означает, что 23 % от средней стоимости рабочей силы выплачивается только по процентам.{25} Что это такое, показано на рис. 15. К процентам на взятый в кредит капитал добавляются затем проценты на собственный капитал фирмы. И тот и другой ориентированы по процентной ставке денежного рынка. Здесь и скрыта причина того, что долги растут в два-три раза быстрее, чем производительность экономики страны (см. также рис. 5). Постоянно ухудшаются условия для тех, кто хочет основать дело, а также для трудового населения.
В настоящее время мы наблюдаем усиление концентрации во всех сферах промышленности. Мелкие предприятия и промышленные фирмы перекупаются более крупными, а они, в свою очередь, еще более крупными, и в конце концов в так называемой “свободной рыночной экономике” почти каждый работает на многонациональные концерны. Эта тенденция развития получила импульс от идеи крупного серийного производства, автоматизации, а также, поскольку концерны обладали излишками денег, полученными на денежном рынке. “Сименс” и “Даймлер-Бенц” в Германии заработали, например, больше денег на денежном рынке, чем в промышленном секторе. Если же мелкие и средние фирмы хотят расширяться, то, как правило, они должны брать кредиты и отягощаться процентами. Они не могут заработать ни на серийном производстве, ни на денежном рынке.
До настоящего момента наша экономика зависит от капитала. По этому поводу очень меткое замечание сделал однажды западно-германский промышленник Шляйер: “Капиталу нужно служить!” Новая денежная система, нейтральные деньги, обеспечивают такое положение, при котором капитал будет служить потребностям экономики. Если он будет стремиться избегать потерь, то должен будет предлагать сам себя. Другими словами, он будет служить нам!
В связи с тем, что разрушительность процентной системы является наиболее очевидной в сельскохозяйственном секторе, то люди, работающие в нем, могут служить прекрасной информационной группой для новой денежной реформы.
Сельское хозяйство — это отрасль производства, которая на длительную перспективу должна строиться в соответствии с требованиями экологии. Экологические процессы развиваются в соответствии с кривой качественного роста (рис. 1а). В то же время промышленное развитие должно происходить в соответствии с кривой экспоненциального роста процентов и сложных процентов (рис. 1в). Но поскольку в природе рост не может происходить так, как рост капитала, неизбежно усиление эксплуатации природных ресурсов в сельском хозяйстве, которая стала угрозой для выживания человечества.
На первой стадии индустриализации сельского хозяйства крестьяне приобретали все более мощные машины. Владельцы крупных хозяйств скупали затем мелкие дворы и увеличивали свои угодья. Для этих целей они получали дополнительные государственные субсидии и снижение налогов, однако вынуждены были часто прибегать и к кредитам. Для того, чтобы выплачивать их, необходимо брать от почвы, растений и животных все возможное. Последствиями такой хищнической эксплуатации являются: высыхание плодородных почв, их затвердение и уплотнение; загрязнение водных источников; исчезновение до 50 % видов растений и животных; перепроизводство многих продуктов, ведущее к увеличению дотаций на них со стороны государства; быстрый рост объемов возделывания безвкусных и ядовитых гибридных культур, а также полная зависимость от импорта нефти, используемой для производства топлива, удобрений, инсектицидов, пестицидов и т. д.; уничтожение тропических лесов в целях получения сырья для изготовления упаковочных материалов для длительной транспортировки между районами производства, складирования, переработки, продажи и потребления.
Хотя проценты являются только одним из факторов, оказывающих воздействие на эти процессы, введение беспроцентных денег может иметь особое значение для выживания важных составных частей сельского хозяйства. Беспроцентные кредиты в совокупности с земельной и налоговой реформой, которая сделает отравление почвы и вод очень дорогостоящим, позволили бы наконец провести широкомасштабный переход от высокоиндустриализованного сельскохозяйственного производства к биологическому возделыванию земли. Если будет осуществлено проведение исследований в рамках создания новых технологий долгосрочного сельскохозяйственного производства и выведения новых культур, это, возможно, приведет к возникновению нового стиля жизни, допускающего сближение города и деревни, работы и досуга, физического и умственного труда, “высоких” и “низких” технологий. Таким образом, можно обеспечить единое развитие индивидуума, общества и сельского хозяйства.
Если мы измеряем наш экономический рост по увеличению совокупного национального продукта, то обычно забываем о том, что это увеличение ежегодно приходится также на все больший его объем. Так, рост на 2,5 % сегодня фактически в четыре раза больше, чем в 50-е годы. Легко можно понять, почему промышленники и профсоюзы регулярно возвращаются к требованиям по принятию мер для дальнейшего его подстегивания: на стадии снижения роста производства разрыв между заработком от капитала и от труда увеличивается или же становится более чувствительным перераспределение доходов от трудовой деятельности к капиталу. Это означает также углубление социальных проблем и возрастание экономической и политической напряженности.
С другой стороны, постоянный экономический рост приводит к истощению природных ресурсов. Поэтому в рамках современной системы денежного обращения у нас есть выбор только между экологической и экономической катастрофой. Наряду с этим концентрация денег в руках все меньшего числа людей и крупных мультинациональных концернов приведет к сохранению потребности в крупных инвестициях, например, строительстве атомных электростанций, сверхкрупных плотин (например, как в Бразилии) и производстве вооружений.
С чисто экономической точки зрения многолетняя противоречивая политика США и европейских стран, которые, с одной стороны, накапливали все большее количество все более совершенных вооружений, а с другой стороны, разрешали экспортировать в Россию масло, зерно и технологии, была вполне целесообразной: сектор военного производства был той сферой, где предел насыщения можно было неограниченно передвигать до тех пор, пока “противник” был в состоянии выпускать вооружения так же быстро и в таком же количестве. Кроме того, прибыли в военном секторе были намного выше, чем в любом секторе гражданской промышленности. Понимание того, что мировая война не может быть более выиграна в современных условиях ни одной из сторон, постепенно распространяется теперь на Востоке и Западе. А следующим условием выживания станет вопрос экологически целесообразного использования высвобождающихся средств. Проникновение банков и мультинациональных концернов в страны восточного блока после революционных перемен осени — зимы 1989/90 гг. свидетельствует, вероятно, о том, что здесь был выявлен шанс еще раз отодвинуть фундаментальное решение социальных и экологических проблем Запада за счет дальнейшей экономической экспансии.
До тех пор, пока каждая инвестиция должна будет измеряться по доходам от процентов на рынке денег, большинство капиталовложений в области экологии, направленных на создание стабильных систем (т. е. таких, которые прекращают расти после достижения оптимального уровня), трудно реализовать в необходимых широких масштабах. На сегодняшний момент получение кредита для осуществления инвестиций в области охраны окружающей среды обычно связано с экономическими потерями. Если проценты будут ликвидированы, капиталовложения в сфере экологии зачастую будут окупать себя сами, что для большинства людей вполне приемлемо, хотя прибыль в других отраслях по-прежнему будет выше (например, производство оружия).