Хорошо ещё, что он не пытался сбежать с целью открыть глаза Сталину на творящиеся в области и городе безобразия, поэтому можно было рассчитывать на то, что задержанный легко отделается. А ведь было уже два случая бегства политически активных. Точнее - два неудавшихся случая. Об удавшихся попытках данные отсутствовали. Хотя, несомненно, они были у стороны, находящейся по ту сторону карантина. Вот только делиться этой информацией товарищи не спешили.

Область и так функционировала на пределе своих сил. По приказу Червоненко курсанты старших курсов Юридической Академии были приданы для усиления милиции. Такая же участь постигла пожарную академию и Харьковский Военный Университет. Но всё равно людей категорически не хватало.

Ещё одной головной болью был небольшой кусок приграничной части Российской Федерации в районе Казачьей Лопани, перенёсшийся вместе с Харьковом. Хорошо ещё, что погранцы смогли найти общий язык между собой, и сейчас, не делая различий между украинцами и русскими, несли службу на новых границах, очерченных перенесённой территорией. Проблема была не в этом, а в юридическом статусе россиян. Ведь формально они не должны были подчиняться Харькову. И в будущем с этим фактом могли возникнуть серьёзные проблемы, особенно, если руководство СССР решит внести смуту среди перемещенцев.

От раздумий Пилипко отвлёк телефонный звонок.

- Слушаю.

- Юрий Фёдорович, - начал на другом конце Червоненко, - на площади Свободы сейчас начался демократический митинг. Участники требуют чтобы вы были отстранены от власти в городе. Валкниса уже даже начали называть мучеником во имя демократии.

- Ну надо же, как они запели, до того как он управлял городом, проблем никаких не было. Всех собак вешали на него с Прохоровым, теперь же, когда они попытались сбежать, бросив всех на произвол, их называют мучениками. Ладно, я думаю, что можете решить эту проблему, только не нужно лишней крови.

- Хорошо, Юрий Фёдорович, мы разрешим это недоразумение.

Митинг на площади Свободы постепенно разрастался, но до масштабов Майдана ему, было, грубо говоря, як до Киева рачки. Да и сам митинг для Харькова был очень необычным событием. Нет, конечно, демонстрации в городе были и раньше. Но вот только настоящего запала и многотысячных толп не было никогда - большая часть населения была слишком пассивной для участия в подобных акциях протеста. Обычно контингент митингующих состоял из самых отмороженных политических деятелей, которых было меньшинство, и разнообразных студентов и прочих личностей, зарабатывающих на митинге свои 50 или 100 гривен. Так было всегда, вне зависимости от того, какая партия устраивала протест. Да и секретом это ни для кого не было. Всё проходило тихо и без эксцессов.

Сейчас же всё было иначе. Среди митингующих уже были видны самодельные плакаты с надписями типа: "Долой палача!", "Свободу независимому Харькову", "Свободу Валкнису", "Пилипко=НКВД=Гестапо".

Червоненко, выйдя из служебного "Мерседеса", недовольно поморщился. По нынешним временам, вот ещё одна насмешка, кричать на каждом углу о преступлениях власти и продажности её СССР было по меньшей мере необдуманно. Но, тем не менее, собравшиеся здесь, видимо совсем потеряли связь с реальным миром за годы независимости, и не понимали, что такие лозунги могут привести к травмам не совместимым с жизнью. Раньше Червоненко может и не обратил бы внимания на митинг под окнами Госадминистрации внимания, но теперь, подобные высказывания могли повредить и новоявленному областному руководству. Если Пилипко и просил не использовать крайних мер, потому что непосредственной угрозы городу не было, то Червоненко не мог на это пойти. Проблему нужно было решить раз и навсегда. Чтобы потом ни у кого не появлялось желания митинговать. Генерал-майор попросил у стоявших в оцеплении милиционеров громкоговоритель и обратился к митингующим:

- Меня зовут Андрей Николаевич Червоненко. Как наверное многие из вас знают, я являюсь главой МВД в Харьковской области. Я обращаюсь к вам официально. В городе объявлен комендантский час и любые несанкционированные митинги запрещены. Вы обязаны покинуть площадь в течении часа. Если вы этого не сделаете, то мы будем вынуждены применить меры для того чтобы митинг прекратился.

- Вы не посмеете, - вдруг истошно завопил какой-то низенький толстый и лысый тип в больших очках, - это нарушение прав человека. Мы не будем подчиняться преступникам, которые для захвата власти пошли на переворот. Вы не в Африке находитесь, и не в Южной Америке, где тамошним Пиночетам всё дозволено. Вы ответите за свои преступления. Демократический мир узнает о том, что здесь происходит.

Червоненко лицо доморощенного оратора показалось смутно знакомым, как будто он уже видел где-то его, но вот только не мог вспомнить где. Но времени на воспоминания не было, давать почувствовать свою силу и возможность не подчиняться власти собравшимся здесь людям было нельзя, поэтому Андрей просто достал из кобуры пистолет и выстрелил в в грудь возмущающемуся оппозиционеру. Находившиеся на площади как митингующие, так и милиционеры, на мгновение застыли от неожиданности. Червоненко же спокойно вложил табельный Форт-12 в кобуру, снова взял громкоговоритель и ответил:

- Вы не в 2008 году, и вы не на Майдане. Здесь нет правозащитных организаций. В городе комендантский час, любые собрания населения запрещены. По нарушителям милиция имеет право открывать огонь. Видимо вы недостаточно ясно уяснили себе эти правила. Мне пришлось разъяснить их доступным для вас способом. Любой, кто не покинет площадь через 15 минут, будет арестован по обвинению в попытке захвата власти.

Червоненко отвернулся и вошёл в здание администрации, где его уже ожидали. По пути генерал приказал оказать раненому медицинскую помощь, если она ему ещё необходима. Уже поднимаясь по лестнице Андрей вспомнил, где он видел подстреленного им человека. Это был известный российский оппозиционер Карпов, неизвестно каким образом, к своему несчастью, оказавшийся в момент переноса в Харькове.

Несмотря на то, что проблема с митингом была решена, на душе у Червоненко осталось неприятное чувство. Ещё бы! Не каждый день генералу приходилось стрелять в живых людей. Всё ж таки не Рембо, косящий недругов пачками. А уже человек возрасте, имеющий семью, детей. Как только вспомнил о семье, тут же захлестнули тщательно подавляемые мысли о детях от первого брака - сыне и дочери, проживающих в Киеве. Хотя Андрей и давно развёлся с первой женой, но отношения с детьми не прерывал, и частенько навещал их во время поездок в Киев. Дети уже были взрослыми, имели свои семьи, у сына в прошлом году родилась дочка, но Червоненко всё равно, глубоко в душе, воспринимал их как маленьких. А теперь, когда он не сможет их больше увидеть, очень жалел, что не уделял им больше внимания, когда была возможность. Подобная ситуация сложилась и у жены, все родственники которой проживали за пределами Харьковской области. Так что, если Червоненко ещё легко отделался. Эта самоирония заставила генерал-майора грустно улыбнуться.

От мыслей отвлёк звонок мобильного телефона. Их работу смогли восстановить буквально сегодня утром. Поэтому мелодия, раздававшаяся в трубке, звучала несколько непривычно. Видимо отвык за четыре дня.

Звонил начальник тюрьмы, находящейся на ХТЗ - районе города, получившем своё название от тракторного завода, расположенного там. В ходе разговора Червоненко узнал, что среди заключенных, узнавших о переносе, начались волнения. И начальник тюрьмы просил прислать подкрепления, для помощи в усмирении недовольных. Андрей сказал, что свободных людей у него и так нет, но тем не менее, обещал помочь чем сможет. Пока же рекомендовал применять оружие не думая о возможных последствиях - если заключённые захватят тюрьму, то проблем будет уйма.

Закончив разговор, Червоненко посмотрел на трубку. По-хорошему сейчас нужно было звонить Пилипко и докладывать о проблемах с зеками, но тогда комендант, и так пользовавшийся широкими полномочиями, фактически полностью погрёбет под себя милицию, а этого генерал-лейтенант допускать не собирался. Пока ещё ничего не устаканилось, можно было добиться много, а потом будет поздно. Поэтому Червоненко не стал звонить Пилипко, а решив урегулировать проблему своими силами, позвонил командиру отряда "Беркут". Выдав ему приказ о помощи охране тюрьмы, Андрей наконец-то спрятал телефон в карман, и смог заняться свои непосредственными делами, для решения которых он и прибыл в Госадминистрацию.