На двор уже опустились прозрачные светлые сумерки, которые бывают, когда солнце село, день кончился, но вечер еще не наступил, земля еще не приготовилась к ночи. Ревел магнитофон, певец рокотал что-то непонятное, но мужественное и ритмичное, кудахтали в сарае встревоженные куры, бесился от радости, путался под ногами лохматый, состоящий, казалось, из свалявшейся шерсти и восторженного лая, соседский Бобик; ворковал что-то Наташе Максим, девушка фыркала, поджимала губы, но иногда не могла сдержаться, улыбалась, отвернув голову; отплясывали, подняв тонкое облачко пыли, шахтеры, их жены, подруги, друзья и приятели родителей Николая и Марии — гуляй, народ, у бригадира Бахтина сын родился! Танцевали по-разному, в зависимости от возраста и темперамента, — молодые модничали, изгибались, поводили руки ми, усердствовали с серьезными лицами; те, что постарше, выделывали коленца, прихлопывали и притопывали, ухали и ахали, мужики пускались вприсядку, женщины и взвизгивали, а Клавка — «тонкая рябина» — взмахнула платочком и, перебирая ногами, поводя плечами, остановилась перед кудрявым парнем, который, уронив голову на аккордеон, терзал его, пытаясь подыграть магнитофону, да как закричит вдруг пронзительно и не в лад:

Музыка оборвалась, и сразу же, без перерыва, из магнитофона полилось что-то томное, южноамериканское, медленное и тягучее.

— Продолжим? — Максим галантно склонил голову.

— Нет, нет… Простите, я устала, — Наташа виновато и одновременно облегченно посмотрела на партнера. — И голова кружится.

— Тысяча извинений, — Максим осторожно взял девушку под локоток, подвел ее к Шахову. — Спасибо за танец.

Андрей, улыбаясь, смотрел вслед Марии, которая — «Как там Славка? Ревет небось!» — пробиралась среди отплясывающих пар к дому.

— Слушай, Шахов, — безразличным голосом обратилась Наташа, когда Максим, нарасшаркивавшись, наприжимав руку к сердцу, наизвинявшись, отошел и затерялся среди танцующих. — Я тебя замучила просьбами, но выполни еще одну, будь другом… Проводи меня домой.

— О чем речь! Я тебя привел, я тебя и уведу. А что случилось? — Андрей насторожился. — Тебе что-то здесь не понравилось?

— Да нет… — Наташа поморщилась. — Максим напрашивается в провожатые, а мне этого не хочется, — сдвинула брови, покусала губу. — Очень уж он напористый. Я боюсь таких… Уйдем по-английски? Я устала.

— Нет, так не годится. Обидятся. — Андрей, подзывая, помахал рукой Алексею, который старательно притопывал около подбоченившейся Клавки. — Пойду от нашего имени попрощаюсь с хозяевами. Мы уходим. Побудь здесь, — приказал Алексею, когда тот степенно подошел.

Как только Шахов скрылся в дверях дома, из-за танцующих вывернул Максим. Скользнул к Наташе, протянул ей два пунцовых тюльпана.

— Ой, — девушка растерялась, — прелесть какая! Откуда это? — Приняла цветы, поблагодарила радостно-удивленным взглядом: — Спасибо.

— Для вас, фея, — Максим закатил глаза. — Для вас я готов…

— Не говорите, не говорите ничего, — возмущенно перебила Наташа. — Вы все только испортите словами.

Алексей мрачно смотрел на цветы. Насупился, кашлянул, хмыкнул.

Выскочила во двор расстроенная, с виноватым лицом Мария.

— Не поглянулось у нас? — спросила в упор Наташу.

— Что ты, что ты, — переполошилась та. — Очень весело и интересно, — пожала, извиняясь, запястье хозяйке празднества. — Но я устала. Честное слово. И голова кружится.

Мария вдруг увидела цветы. Ахнула!

— Откуда тюльпаны у тебя?

— Максим подарил, — Наташа глазами показала на парня, и взгляд ее задержался на его лице. — А где он достал — не знаю.

— Николай, иди сюда! — крикнула Мария. — Смотри, — показала мужу на цветы, когда тот приблизился. — Этот, — кивнула на Максима, — у Сычихи тюльпаны из теплицы спер! — она возмущенно поджала губы.

— Ха! — Николай поразился, даже пальцем осторожно потыкал в цветок. — Как же тебя бабкины псы не разорвали?

— Что псы, что псы? — взвилась в крике Мария, но тут же, испуганно оглянувшись за спину, перешла на быстрый шепот: — Она же нас теперь на всю улицу ославит! Проходу не даст!

— Да у нее этих цветов — море, — засмеялся Максим. — А собаки бабке не скажут, они меня полюбили.

Наташа торопливо сунула ему цветы и спрятала руки за спину:

— Благодарю за такой подарок! — Требовательно посмотрела на Андрея: — Идем, Шахов? Или ты остаешься?

— Так Сычихе и надо. Не обеднеет, спекулянтка! — неожиданно твердо и серьезно заявил Николай. Вырвал у остолбеневшего Максима цветы, протянул девушке: — Возьми. Для тебя ведь парень старался, — но та энергично покачала головой, отказываясь.

— Как хочешь. — Бахтин сунул тюльпаны в руку жене, погрозил ей пальцем: — Не говори потом, в старости, что цветы тебе не дарил!

— До свидания! — сухо попрощалась Наташа и боком скользнула между танцующими к воротам.

Максим рванулся было за ней, но Бахтин схватил его за плечо.

— Куда? — поинтересовался насмешливо. — От бригады откалываться?

Максим дернулся, зло глянул в добродушное, но с хитрыми глазками лицо бригадира и заулыбался. Дурашливо облапил его.

— Идем, отец наш! — закричал ернически. — Идем, поилец-кормилец!

— Ну, пока, — Шахов подтолкнул в спину Алексея. — Пошли и мы.

Они выскочили за ворота, нагнали Наташу, которая медленно шла вдоль палисадника, вела пальцем по штакетнику, словно считая планки.

— Что же не подождала? — удивился Андрей, приспосабливаясь к ее шагу.

— Я жду, — спокойно ответила она. Помолчала. — Откуда появился этот Максим? — спросила равнодушно, и Шахов, не уловивший в голосе раздражения или неприязни, удивленно поглядел на нее.

— Понятия не имею… Понравился?

— Нет, Шахов, не понравился, — тон у Наташи стал сердитым. — Что он за человек, Алексей?

Тот важно вышагивал рядом, ногу ставил твердо, грудь выпятил.

— Я только сегодня с ним познакомился, — откашлявшись, сказал он солидно. — По-моему, Максим человек неплохой. Общительный, жизнерадостный, легко находит общий язык с людьми.

Наташа удивленно повернула к нему голову, заморгала. Хмыкнула:

— Вы прямо как производственную характеристику выдаете!

— Леша у нас человек правильный, — назидательно пояснил Андрей. — Во всем порядок любит. Чтобы все было на своей полочке, с ярлычком.

Они шли в тихих сгущающихся сумерках, и их тени от света уличного фонаря — длинная Андрея, тоненькая Наташи и квадратная Алексея — уменьшались, точно сжимаясь, чтобы за следующим фонарем распластаться снова далеко вперед по кочковатой дороге.

— Ты не выведешь меня из себя, не разозлишь, — уверенным баском рокотал Алексей. — Если я стремлюсь к ясности, если знаю, чего хочу, разве это плохо?.. Чем, думаешь, мы отличаемся друг от друга?

— Ростом, — серьезно сказал Андрей.

— Не только, — так же серьезно возразил Алексей. — Я намечаю маленькие ближайшие цели и достигаю их, а ты видишь только одну — главную. И хочешь достичь ее немедленно, завтра же!

— У тебя, выходит, главной нет? — притворно посожалел Андрей.

— Есть, — Алексей остался невозмутимым. — Я ее не упускаю из виду, иду к ней от вехи к вехе. Не спешу, не мельтешу. Всему свое время.

— И какая же ваша главная цель? — насмешливо поинтересовалась Наташа.

— Стать гармонической личностью, — с достоинством ответил Алексей.

— Ого! — Наташа даже споткнулась. Посмотрела на него изумленно. — Ну и как? Получается?

— На сегодняшний день изучил мировую литературу, — без намека на улыбку ответил Алексей. — Теперь стараюсь быть в курсе текущей…

— Всю мировую литературу? — пораженно переспросила девушка.

— Всю изучить нельзя, — снисходительно пояснил Алексей. — Но с основными направлениями и самыми важными произведениями я знаком. Прочитал библиотеку всемирной литературы. Двести томов… Сейчас главное внимание уделяю музыке и ИЗО.