— Во! Вот именно — максимально! — обрадовался Бахтин и, сделав свирепое лицо, спросил: — А ты придешь? Или тоже некогда да неудобно?

— Приду, — спокойно ответил Максим. — Только куда?

— Поехали. Сразу и поехали, нечего тянуть! — Бахтин откачнулся от шкафа, взялся за ручку двери. — Сокольская, поехали? Довезу.

— Шахов, я пошла! — Девушка резко встала, отодвинула стул.

Андрей поднял от папки непонимающие глаза, глянул вопросительно.

— Уходишь?.. Николай, — он заискивающе улыбнулся Бахтину, — это твой «москвичок» на дворе? Будь другом, подбрось Наташу. — И опять к ней: — Извини, мне надо зайти в одно место. Очень надо, — помахал вырезкой.

— До свидания, — холодно сказала девушка всем сразу и вышла.

Она отошла уже далеко от общежития, когда ее окликнул Бахтин:

— Э, Сокольская, куда ты? Брезгуешь, что ли, со мной ехать?

Она оглянулась, постояла секунду, опустив голову и сбивая сумкой пыль с будыльев лебеды, потом развернулась, подошла к «Москвичу».

— Давно купил? — спросила равнодушно.

— He-а, в этом году, — Бахтин открыл дверцу, положил на нее локоть. Смотрел на девушку весело и добродушно. — Замуж еще не вышла?

— Нет, еще не вышла, — Наташа поджала губы, хмыкнула.

— Чего так? — насмешливо поинтересовался Бахтин. — Достойных не нашла?

— Не нашла, — подтвердила она и резко спросила: — Поедем или нет?

— Сейчас этот новенький выйдет, — Бахтин повернулся к общежитию. — Переодевается… — Помолчал. Полюбопытствовал, посмеиваясь: — А помнишь, как я за тобой бегал? По-своему, правда.

— Очень уж по-своему, — жестко отрезала девушка. Она тоже смотрела на дверь общежития, но сейчас увидела другое: того, давнего, Николая Бахтина — ленивого огромного парня, вечного двоечника, который, безмятежно развалясь на задней парте, снисходительно посматривал и на соучеников, и на учителей. В глазах его появлялся интерес — Наташа видела, знала это — только тогда, когда появлялась она, но интерес этот проявлялся странно: в младших классах Николай дергал Наташу за волосы, в старших мог с размаху хлопнуть широченной и тяжеленной ладонью по спине или, подкараулив на улице, неожиданно сбить ее плечом в сугроб и убежать с громким хохотом.

— Дурак был! — уверенно заявил Бахтин. Вздохнул. — Я тебе, может, спасибо должен сказать.

— За что это? — удивилась Наташа.

— Ну как же, — Бахтин говорил таким тоном, словно вспоминал о чем-то забавном и не очень умном. — Я мог после восьмого в ПТУ пойти, а из-за тебя вот десятилетку закончил.

— А зачем она тебе? — равнодушно отозвалась девушка. — В шахте и с одним классом работать можно.

Николай искоса поглядел на нее, словно прицениваясь, и лицо его из виновато-смущенного сделалось снисходительно-ироничным.

— Где это ты, интересно, такую шахту видела? — Он влез в машину, открыл изнутри дверцу Наташе. — Садись… Гляди, как рассудила насчет образования: только для белых, значит, и только для черных?

Наташа устыдилась и слов своих, и тона. Спросила с фальшивой заинтересованностью:

— А кто у тебя жена? Я знаю ее?

— Знаешь, конечно. — Бахтин нажал на кнопку сигнала. — Чего там этот новичок копается?.. Маша Брагина. Она в «Б» училась. Помнишь?

— Помню, — подтвердила девушка, хотя никакой Брагиной не помнила, та была, наверно, в школе незаметной, серенькой: не отличницей, не активисткой… Пока Наташа придумывала, о чем бы еще спросить, Бахтин кулаком забарабанил по кнопке — сигнал рявкал пронзительно и гневно.

Из дверей общежития выскочил Максим — элегантный, в сером костюме, при галстуке. Сверкали туфли, блестели смоченные, с пробором, волосы. Но лицо было возмущенным и злым.

— Эй, шеф, кончай! — крикнул он с крыльца. — Аккумулятор посадишь!

— Разбираешься… — пренебрежительно отмахнулся Бахтин.

— Разбираюсь, есть маленько. — Максим, подойдя, заулыбался: — Заждались? — Он сел рядом с Наташей. — Прошу пардону, марафет наводил.

Пока ехали кружным путем, выбираясь на бетонку, а потом на улицу Ленина, и катили по ней, асфальтированной, с мелькающими по сторонам щитами, на которых пестрели какие-то огромные цифры, диаграммы, нарисованные широкоплечие работяги, все молчали. Николай ссутулился над баранкой, намертво вцепившись в нее; Наташа, выпрямившись, строго смотрела перед собой; Максим с любопытством крутил головой, следя за белыми пирамидами отвалов, разворачивающихся вдали за крышами.

— Тебя на какую шахту определили? — спросил вдруг Бахтин.

— На первую, — Максим поскучнел.

— Просись ко мне в бригаду.

— А я и так, наверно, к тебе попал. Ты один Бахтин на шахте?

— Ну, к нам? — Николай, не то удивленный, не то обрадованный, повернул к нему голову. Машина вильнула. Наташа взвизгнула.

— Осторожней, шеф, — Максим поморщился. — Жить-то еще хочется.

Бахтин опять вцепился в руль, напрягся.

— Откуда? — строго спросил он. — К нам, спрашиваю, откуда?

— Так, оттуда, — Максим пошевелил неопределенно пальцами в воздухе, но, увидев в зеркальце требовательные глаза будущего бригадира, уточнил: — Из города.

— И чего же к нам, под землю? — теперь уже непритворно серьезно поинтересовался Бахтин. — Из города — и на рудник, в деревню?

— Деньги нужны, — спокойно ответил Максим, посматривая на улицу.

— И только? — с ехидцей полюбопытствовал Бахтин.

— И только, — без улыбки, деловито подтвердил Максим.

«Москвич» проскочил мост, проехал мимо замершего желтого катка.

— Ладно, деньги я тебе обещаю, — Бахтин уверенно кивнул. — Не такие, конечно, большие, как ты ждешь, но все же. Только вкалывать надо ведь.

— Было бы за что, — Максим зевнул.

— Останови здесь, — вдруг попросила Наташа, тронув Бахтина за плечо.

Машина, взвизгнув, резко затормозила, и Максим ткнулся головой в спину водителя, успев, однако, обхватить и прижать к себе Наташу. Она резко вывернулась из его рук.

— Надеюсь, вы не ушиблись? — заулыбался Максим и укоризненно покачал головой. — Осторожней надо, шеф. Не дрова везешь.

— Переживешь, — буркнул смущенный Бахтин. Повернулся к Наташе: — Ты чего же, не пойдешь ко мне, что ли?

— Я знаю, где ты живешь, — Наташа выбралась из машины, хлопнула с силой дверцей.

Максим, пригнувшись к стеклу, наблюдал, как она, помахивая сумкой, шла к рудоуправлению, и его смеющиеся глаза заблестели.

— Ты смотри, какой кадр, — задумчиво протянул он. — Славная девочка. Ножки, фигурка, волосы… Этакая независимая зверушка. Ишь ты, газель!

Бахтин засопел, заворочался, и Максим, увидев в зеркальце его недовольное лицо, дружелюбно подмигнул:

— Полный вперед, шеф!.. Давай газу до отказу!

А Наташа стремительно прошла коридором рудоуправления, открыла дверь в кабинет отца и остановилась на пороге.

Главный геолог был не один. Перед столом застыла в пою добросовестного, внимательно слушающего подчиненного пожилая женщина в строгом — черный жакет, белая блузка — костюме.

Сокольский повернул к двери лицо, вопросительно поглядел на дочь.

— Я по делу, — сухо сказала она. Прислонилась к косяку двери.

— Хорошо. Подожди минутку, — Василий Ефимович недовольно поджал губы. Повернулся к сотруднице. — Я прошу нас, — он говорил тихо, но слова выделял четко, и просьба звучала как приказ: — Я вас очень прошу, Тамара Александровна, чтобы все материалы, понимаете — все! — к концу рабочего дня были у меня здесь, — похлопал по столу.

— Можно и сейчас, — обиженно повела плечами Тамара Александровна. — У нас в фондах идеальный порядок…

— Вы меня не поняли, — мягко перебил Сокольский и с укоризной посмотрел на нее. — Я сказал: все материалы! — Он выделил слово «все». — Мне нужны печатные, архивные и просто упоминания. Свяжитесь с геологоуправлением. Если они не смогут достать, пусть составят библиографию. Я приеду в город, сам все отыщу и ознакомлюсь на месте.

— Хорошо, — в голосе Тамары Александровны все еще звучала обида. — Можно идти?

Главный геолог кивнул. Когда она приблизилась к Наташе, лицо Тамары Александровны, слегка брюзгливое и чуть-чуть, чтобы это чувствовалось, но не бросалось в глаза, оскорбленное, разгладилось в полульстивой-полудружеской улыбке. Наташа на улыбку не откликнулась, потому что она предназначалась не молодому специалисту, а дочери главного геолога рудника. Серьезно и почти сердито сдвинув брови, смотрела дочь на отца.