От его громкого голоса проснулся Рис – приподнял голову, какое-то время смотрел на Честера и своего приятеля возле костра, потом откинулся и продолжил отдых. Артур же отложил лютню и опять стал возиться с уткой: осторожно снял с огня вертел, вдохнул аромат жаркого.

– Готова, – удовлетворенно кивнул он, укладывая тушку в сосуд с жиром. И, повернувшись к пленнику, весело поглядел на него из-под длинной челки.

– Возможно, сейчас графиня Честерская как раз и рассылает людей. О нет, сейчас она уже почивает… если не молится о вас. А до этого она сидела и дулась на своевольного супруга, у которого имеется привычка уезжать, даже не поставив ее в известность, куда и как надолго.

Честер уже и рот открыл, чтобы возразить, но не сказал ни слова. Этот плут был прав!

– К тому же, – невозмутимо продолжил Артур, – графиня Честерская очень гордится своей королевской кровью, и если ей донесли, что вы погнались за какой-то девицей, она сочтет это личным оскорблением и затаит обиду.

Но его сыновья…

– Ваши сыновья сначала, скорее всего, тоже не придали значения вашему исчезновению, – опять угадал Артур. – А охота среди Пеквортских холмов сейчас так хороша! Они ведь у вас заядлые охотники, не так ли, милорд?

Итак, этот плут знал о нем все. И Честер почти с вызовом сказал, что даже если его семья останется долго в неведении, то его верный сенешаль Рауль…

– А как же леди Беатрисса? – неожиданно спросил Артур.

– Как смеешь ты рассуждать о моей дочери, наглец! – воскликнул граф, опасаясь, что Артур так же хорошо осведомлен и насчет его любимой дочери и уже знает, что на нее у графа вся надежда.

Юноша лишь пожал плечами, оторвал от утки кусочек подрумяненной корочки и метнул в рот.

– Вы упомянули сэра Рауля, – заметил он. – Безусловно, любой лорд должен гордиться, что ему служит столь выдающийся рыцарь. Неоспоримые достоинства вашего сенешаля отметила и леди Беатрисса де Жернон. Причем рыцарь питает к миледи нежную дружбу, замечу, а вернее, искренне любит ее. Но на что они могут надеяться, когда ее отцом является сам надменный Ранульф де Жернон, граф Честерский? Только одно они и могут себе позволить: редкие свидания, когда у графа нет приказов для сэра Рауля и он не следит за дочкой, которой так нравятся прогулки с упомянутым рыцарем. И уж поверьте, в ваше отсутствие, когда в захолустном замке Малпас за ними никто не наблюдает, влюбленные даже будут благословлять небо за ваше отсутствие.

Ранульф сидел, вытаращив глаза, и не мог вымолвить ни слова. Артуру стало его жалко. И чтобы хоть как-то утешить его, сказал, что через какую-то недельку граф сам спокойно возвратится к семье, а все происшедшее будет считать не более чем забавным приключением.

– Ибо вас ждет друг, я же говорил. Просто ваша непримиримость и гордыня не позволили вам встретиться, а ситуация сейчас такова, что без вашей милости не обойтись. С вами просто переговорят и сделают несомненно выгодное предложение. Поверьте, иначе я бы не стал ввязываться в эту историю. Я не сделал бы зла человеку, который столько лет следит за порядком на севере Англии, охраняет ее рубежи как от набегов валлийцев, так и от столкновений с Шотландией.

Когда тебе такую оценку дает чужой человек, не зависящий от твоей милости и потому бескорыстный, это походит скорее на правду, чем на лесть. Граф Честер невольно выпрямился, гордо вскинул голову. Даже подумал, что ему симпатичен этот пройдоха.

Какое-то время они смотрели друг на друга, чувствуя взаимопонимание, в иной обстановке невозможное между правителем севера Англии и обычным бродягой. Потом оба отвели глаза.

– Пора мне будить Метью, – как ни в чем не бывало сказал Артур. – Я достаточно дежурил, скоро рассвет, и мне необходимо хоть немного вздремнуть перед дорогой. Э… Да что это с псом? – удивился он, видя, как до этого свернувшийся калачиком Гро подскочил, вытянулся в струнку, глядя в лес, а шерсть на его загривке встала дыбом. – Лису, что ли, учуял?

Тут Гро зашелся громким лаем – протяжным и злобным. Артур посерьезнел и протянул руку к лежавшей неподалеку палке.

Честер же понял лишь одно – рядом кто-то есть. Люди, к которым он может обратиться за помощью.

Стремительно вскочив, он выпрямился во весь рост в свете костра.

– Сюда! Помогите! Я граф Честерский Ранульф, а эти…

– А я Папа Римский! – весело выкрикнул Артур, тут же вставший рядом, но глаза его так и шарили по лесу.

– Не верьте. Они посмели…

Честер не договорил – вылетевший из темноты камень с силой ударил его в лоб, и граф, как подкошенный, рухнул на землю.

Придя в себя, Ранульф заметил, что небо уже посветлело. Голова гудела, а при попытке подняться все вокруг поплыло, в желудке возник спазм, и его мучительно вырвало.

– Я и опасался чего-то подобного, – возник рядом Метью. – Полежите спокойно, сэр, сейчас головокружение пройдет и станет легче.

Он положил ему на лоб холодную тряпицу, отчего головная боль поутихла.

– Камнем вас эти ребята из лесу уложили. Не то что мы – нежно, кулем с песком по затылку. А эти могли и голову проломить. Да вы еще и выскочили перед костром в вашем бархатном кафтане с золотыми манжетами, вот они вас первого и свалили, как соблазнительную добычу. А вдруг бы пришибли совсем? Что тогда нам делать прикажете? Мы ведь обязались доставить вас в целости.

Граф поднял руку и нащупал огромную шишку на лбу. От прикосновения так и стрельнуло болью.

– Тише, тише. Говорю вам – полежите немного, и полегчает.

Когда позже Ранульф смог приподняться, то увидел в предрассветном сумраке, что его спутники собираются, а у догоревшего костра лежат три трупа.

– Их семеро было, – проследив за его взглядом, заметил Артур, вдевая мундштуки во рты мулов и поправляя уздечки. – Люди без закона, согнанные в леса войной. И не самые неумелые, замечу. Нам пришлось изрядно повозиться, прежде чем обратили их в бегство.

Он подошел и подал Честеру руку, помогая встать. И граф уже не проигнорировал помощь. Голова еще кружилась, но Метью уверял, что со временем ему полегчает, правда, просил вести себя смирно, а то опять станет плохо. Причем говорил участливо, даже пообещал, что ехать они будут шагом, дабы милорда не сильно трясло в пути.

Когда фургон тронулся, Артур сел подле Ранульфа, охватив руками колени.

– Милорд Честер, сейчас вы поняли, что невольно оказались под нашим покровительством. Поверьте, если вас схватит кто иной, вам придется несладко, и уж выкуп за вас могут назначить такой, что это сильно скажется на казне графства. Сами знаете – врагов у вас немало. Скажу больше: мы сейчас находимся в королевском лесу Ченет и скоро выедем на большую Личфилдскую дорогу. Места тут не больно оживленные, но не выйдет ничего хорошего, если вы поднимете шум и охраняющие путь дозоры епископа Личфилдского отвезут вас к нему, как пойманную дичь.

Честер только чуть шевельнул бровями. Епископ Личфилдский?

– Так вы не в Личфилд меня везете?

– Нет, сэр. Просто другой лорд воспользовался ситуацией, что епископа Личфилда сейчас не волнует ничего, кроме постройки нового собора, и решил устроить вашу встречу недалеко от его города. И повторю – он друг. Поэтому, учитывая ваше состояние, мне бы весьма не хотелось вновь связывать вас и всовывать в рот кляп. И я прошу, ради вашего же блага, дайте нам честное слово, что не будете, как давеча, шуметь и оповещать каждого встречного, кто вы такой.

При этих словах и правящий мулами Рис, и менявший на голове графа влажную повязку Метью взглянули на своего приятеля, как на сумасшедшего. Но Честер, поразмыслив какое-то время, принял решение.

– Я, Ранульф де Жернон, граф Честерский, даю тебе, бродяга Артур, слово, что доверяю тебе и готов ехать туда, куда ты меня везешь, – приподнявшись, заявил он. – Клянусь в том кровью Господней!

Рыжий Рис даже присвистнул от восхищения, а Метью покачал головой и взглянул на приятеля с уважением, ибо не помнил такого случая, чтобы лорд давал клятву бродяге.