Тони облизал губы, не в силах оторваться от зрелища. Просящий голый великан с нелепо откляченной задницей вытеснил всё раздражение, а вместе с ним и все разумные мысли. И уже не важно, о чём он просит, да хоть мусор вынести, пусть только говорит таким тоном и смотрит вот так. И подольше.

- Тонь, ну? – нетерпеливо дернул его за руку Степан. – Ну, я тебя ещё должен уговаривать меня трахнуть?!

Слово «трахнуть» в сочетании с нетерпением в голосе окончательно заволокли мозг Разумовского томной вязкой дымкой.

- Да, - невнятно пробормотал блондин пошлым картинкам в собственной голове.

- Что да? Уговаривать? – растерялся великан. – Ты здесь вообще? Ты хоть слово слышал?

Тони отчаянно встряхнул головой.

- Что, прости?

- Я спрашиваю, ты меня сегодня трахать будешь? Или я сам сейчас тебя в уши отымею, глухня породистая! – рассвирепел Стёпа и на всякий случай уточнил: - В извращенной форме…

- Вообще-то, тебе сегодня полагалось побыть милым и уступчивым, проявить немного покорности… - пробурчал Разумовский, недовольный такой переменой в объекте вожделения.

- Иди уже сюда, придурок, - спокойно улыбнулся великан и потянул блондина на себя, притягивая в объятия. – Хочу тебя, – промурлыкал он в губы Тони.

- Люблю тебя, - прошептал блондин, отвечая на поцелуй. И продолжал шептать, лаская необычно покладистого партнёра, самые идиотские нежности, которые каким-то чудом затерялись в голове.

- Давай уже, - выдохнул Степан, сам разворачиваясь и становясь на четвереньки.

Больше уговоров не понадобилось. Великан легко впустил своего «мучителя». Разумовский едва удержался от победного вопля, задохнулся от восторга, разглядывая прогнувшееся под ним огромное обнаженное тело, такое ладное и мускулистое. Он шумно выдохнул и начал плавное движение в желанной жаркой глубине. Стёпа сосредоточенно пыхтел некоторое время, Тони чуть сменил угол вхождения, и великан тихонько охнул, замерев, потом выгнулся и подался навстречу, осторожно подмахивая. Блондин даже зажмурился на мгновение, не веря самому себе. Он входил вновь и вновь нестерпимо плавно. Радость обладания разливалась по жилам пьянящими волнами щемящей непрошеной нежности, сбивая дыхание, иссушая губы.

- Чуть быстрее, - попросил Степан, не прекращая движения.

- Всё, что хочешь, - согласился Разумовский, ускоряя темп.

Тони словно завороженный следил, как напрягаются бугристые мускулы на крупном теле, как подрагивают жилки, как кожа покрывается созвездиями мелких капель. В опустевшей туманной голове бился восторг. Когда не смог больше сдерживаться, рванул на себя неподъёмную тушу, вбиваясь с тихими хрипловатыми стонами всё сильнее и жестче. Он видел, что великан, подтянул руку к паху, и задвигал ей в такт толчкам. Мир захлебнулся оргазмом. И блондин сделал ещё несколько движений по инерции, не желая выходить раньше, чем кончит Стёпа. Тот стиснул зубами подушку в беззвучном крике тела, лопнула под сильными пальцами ткань простыни, выгнулась спина. Уже от одного этого зрелища можно было кончить снова.

Оба обессиленно распластались по постели. Засыпающий Разумовский вяло перебирал нечёткие мысли на грани ощущений. В его голове вообще не укладывалось произошедшее. Он до последнего не верил, что это случится. Только стало теплее где-то глубоко внутри. Очередная деталь его нового мира с щелчком встала в пазы и приняла статус «стабильно». Повод ли это для веры в то, что всё не закончится в следующий момент? И да, и нет, наверное. Но об этом можно подумать завтра. Главное, что завтра наверняка наступит. И в этом завтра будет невозможный Стёпка, а этого достаточно, чтобы сделать желанным любой новый день.

Великан беспокойно заёрзал, притянул к себе взмыленную расслабленную тушку Тони, обнял руками и ногами, зарылся носом в волосы возле уха, блаженно вздохнул и засопел. Обездвиженный блондин тоскливо посмотрел на недосягаемое теперь одеяло. Подумал, что, видимо, ни одна радость не бывает безоблачна, а все наши достоинства – лишь оборотная сторона наших недостатков…

С кресла крайне осторожно слез кот Василий, чутко прислушиваясь к малейшему шороху в обманчивом затишье спальни, пробрался на кровать. Потоптавшись на голове Разумовского, свернулся вокруг неё пушистой щекотной шапкой и угомонился. Блондин обречённо вздохнул.

И, видимо, ни одна радость не обходится без вредного довеска…

P.S. Автор отодвинулся от окна и почесал острым, хищно загнутым, клювом под левым крылом. Похоже, этих двоих можно на время оставить в покое, пусть поживут спокойно. Немного скучного быта им не помешает перед новыми встрясками. Придёт время, и он напомнит им, ради чего действительно стоит делать новый вдох.

Может быть, не всё и не всегда будет гладко, как и не всегда будет кипеть кровь и бурлить страсть, но жизнь сама по себе – это такое увлекательное приключение… Даже когда она превращается в нудный квест с надоедающими головоломками, когда ни одно простое дело не обходится без массы замысловатых условий выполнения. И даже чтобы перейти в соседнюю комнату, нужно совершить целый ритуал. Как много таких мелочей и обыденных совместных ритуалов нарастает в совместном проживании. Как они тяготят, когда мы вместе, и как их не хватает, стоит расстаться всего на пару дней. Как они нас выматывают, и как веселят наших друзей. Пусть и у этих двоих нарастёт собственный мох такой повседневности. Пусть он смягчит им следующую встряску. А уж автор расстарается.

Коварно заклекотав и неуклюже замахав непривычными полётными инструментами, он взмыл ввысь по замысловато-кривой траектории. Небо распахнуло ему свои объятия. Правда пару раз чуть не выронило. Холодный воздух бил в глаза, и автор периодически зажмуривался. О, это волшебное чувство парения над землёй, когда всё время падаешь вниз или врезаешься в фонарные столбы. Завораживает, умиротворяет, проветривает мозг, повышает словарный запас. В полёте автор обдумывал, кто станет его следующей жертвой.

Он уже почти совсем научился взмахивать обеими… обоими… двумя крыльями одновременно, когда сослепу врезался в чьё-то тёмное окно. К счастью, под окном обнаружился балкон. К сожалению – балкон заваленный многочисленным хламом. Пыхтя и матерясь то на человеческом, то на кошачьем языках, ибо птичий ещё не выучил, с трудом выбрался из мятой размокшей коробки с каким-то пыльным тряпьём и запрыгнул на карниз окна.

Ему почудилось, что по ту сторону стекла кто-то отшатнулся. «Я не знаю, кто ты» - подумал автор, - «но ты только что попал… в новый оридж» - и ехидно закаркал.

1) putain merde fait chier – эммм… скажем так, грязное француское ругательство, содержащее упоминание некоторых человеческих выделений… ну, типа того, да…

2) Коктал – рыба семейства карповых, нанизанная на ветки ивы, жаренная на углях и заправленная овощами (традиционная казахская кухня). В современном Казахстане готовится в специальной коктальнице, разложенной на ивовых листьях, и фактически представляет из себя рыбу горячего копчения. Нет пределов кулинарному прогрессу.

3) Здесь звучит вариация песни Людмилы Зыкиной «Течёт Река Волга» на немецком языке – группа Мегаполис, «Von Weitem Lang Der Rhein»

Дополнительный словарик непонятных словечек

(добавлено после публикации, потому в тексте пометок нет):

Аддон - (англ. add-on, add - присоединить или добавить; и on - на , в , к) - дополнение к уже существующей программаме, устанавливаемый модуль улучшений. В том числе: расширения, темы, локализации и плагины. Добавляют новые возможности в программы (от кнопки на панели инструментов до совершенно новых возможностей функционала), игры (уровни, оружие, персонажей или продолжение к сюжету оригинала).

Баг - (от англ. bug – жук, неисправность) когда-то это слово означало ошибку компьютера, но постепенно вошло в обиход и теперь употребляется в повседневной жизни в значении "неприятность", "неисправность". Вот что пишет об истории термина "баг" Р. Савин в книге "Тестирование Дот Ком, или Пособие по жестокому обращению с багами в интернет-стартапах": "Согласно фольклору, баги вошли в лексикон компьютерщиков после случая, происшедшего в Гарвардском университете в 1947 г. После того как на реле прадедушки ПК Маркa II присел отдохнуть мотылек, один из контактов слегка коротнуло и весь 15тонный агрегат со скрежетом остановился. Инженеры проявили милосердие и извлекли мотылька, после чего аккуратно зафиксировали его скотчем в журнале испытаний с комментарием «Первый фактический случай найденного жука» («First actual case of bug being found»)".