Поэтому теперь, когда по ту сторону океана уже наступило двадцатое число, я ждал от азиатских бирж стремления догнать американское падение, которое они сами и спровоцировали. Но хитрые азиаты открылись солидным гэпом вниз (первая сделка совершилась по цене гораздо ниже, чем последняя вчерашняя. Когда такое происходит — трейдер, как правило, не успевает присоединиться к этому сильному движению, которое редко имеет продолжение в ту же сторону) — чуть не в пять–семь процентов, которым и отработали американское снижение. Потом цены ожидаемо двинулись вверх — трейдеры стали выкупать сильно подешевевшие активы и мне ничего не оставалось делать, как к ним присоединиться.

Захар смотрел на меня и беззвучно ржал:

— Обманули, супостаты?

— Околдовали, восточные демоны, — отшутился я, подсчитывая размер упущенной прибыли. Что‑то около полутора миллиардов.

Зашедший в офис часом позже Золль просто сокрушенно покачал головой, но ни сочувствия, ни рекомендаций не высказал.

По самым скромным прикидкам выходило, что я потерял в возможной прибыли миллиарда два–два с половиной. И я понял, что теперь с временным арбитражом я хорошо пролетаю на всех площадках, потому что везде будут эти самые чертовы гэпы, на которых влезать в рынок — просто терять деньги.

Мы уже не спали практически вторые сутки, воочию наблюдая самый мощный переходный процесс, что сотрясал рынки. Котировки болтались вверх–вниз и мы, как серферы скользили на восходящих волнах.

Девчонки спали на лежанке по очереди — по четыре часа. Они не жаловались, потому что были предупреждены заранее и рассчитывали на хорошее вознаграждение. И хотя им всем мы пообещали заплатить одинаково, каждая старалась показать, что ее вклад в общее дело гораздо значимее других.

Двадцать первого числа все закончилось — "черный понедельник" себя исчерпал. Было объявлено о мерах, призванных компенсировать потери, общественность слегка успокоилась и более потрясений никто не ждал.

Меня разбудила Марта — она склонилась надо мной, уснувшем в кресле, и шептала в самое ухо, чтобы не услышал Захар, сопящий напротив:

— Мистер Саура, мистер Саура, там звонят из чикагского "Оffice work and secrecy".

— Чего им нужно? — я спросил, еще не приходя в сознание.

— Им позвонили с Чикагской фондовой. Там очень хотят встретиться с господами, — она посмотрела в бумажку, — Смитом, Нео, Бэкхемом, Левинсоном и Кацем…

— Зачем?! — сон с меня как рукой сняло!

Фамилии были из списка тех "фиктивных инвесторов", с которыми работал виртуальный офис в Чикаго.

— Они хотят предложить этим господам работу. Они видели, как счета у Смита и Нео увеличились за два дня в пять раз, они в полном восторге…

— Тихо, Марта, дайте мне подумать. И принесите, пожалуйста, кофе. Кто еще в офисе остался?

— Вчера мистер Майнце всех отпустил домой, велев мне прийти сегодня пораньше. Остальные будут к одиннадцати.

— Хорошо, Марта, ступайте. Я жду кофе. Сделайте, лучше, два. Зак, я думаю, тоже захочет, когда проснется. И не отвечайте больше на звонки. Вернее, отвечайте, но… — я не знал, как ей реагировать на подобные вопросы. — Просто записывайте запросы и ничего не обещайте.

Пока она готовила кофе, я стоял у окна и "вспоминал".

Потом, когда Марта принесла кофе, разбудил Майцева.

— Зак, нас поймали.

— Кто?

— Ребятки из Чикаго. Это должно было рано или поздно случиться. Статистика работает против нас. — Я коротко рассказал ему о происшествии.

— И что теперь? — он отхлебнул кофе, и недовольно поморщился: Марта, как обычно, сэкономила на сахаре. — Когда она уже научится класть две ложки на чашку?

— Думаю, пора заканчивать с кустарщиной. Нам нужны банки, фонды, солидность. Чтобы таких вопросов более не поднималось. Это ненормально, если дядя с улицы зарабатывает приличные деньги в то время, когда прожженные дельцы терпят убытки. Это сильно заметно и создает нездоровый ажиотаж. А если они еще сведут воедино наши операции, то результат, боюсь, будет плачевным.

— Нужно поговорить с Брайаном? — предложил Майцев.

— Золль — человек Кручины. Сейчас он получит свои деньги, и мы снова останемся вдвоем. По крайней мере, я сильно на это надеюсь…

Я не успел договорить, как в офис ворвался наш Эндрю Бойд. Был он в тонком щегольском плаще цвета кофе с молоком, без шляпы и с самого порога принялся орать:

— Сардж, ты представляешь, что вы сделали с моей фирмой? Что вы сделали со мной! Меня же теперь заклюют! Что мне делать?! — Он схватил стоявшую на столе бутылку майцевского кукурузного виски и опрокинул ее над стаканом. Его руки тряслись и тонкое позвякивание бутылочного горлышка о стеклянный край наполнило кабинет. — Меня же теперь на работу не возьмут в самую захудалую компанию! Мне теперь только с "Мак Алпайн" (плотина со шлюзом в районе Луисвилла) в воду броситься!

Он залпом выпил бурбон и упал в кресло, обхватывая руками лохматую голову.

— Эндрю, ты ведь получил от нас хорошие деньги? Чего разволновался? — Спросил Захар. — Ребятки твои тихонько сядут, залог за них внесем и поедут греть пузо в Африку. А там их никакое ФБР не отыщет. Откроешь новую компанию, если эту закроют. Ты же, кажется, собирался игрушки выпускать? Хорошее дело. Рынок сейчас на подъеме будет. А у Сарджа для тебя пара хороших идей припасена, да, Сардж?

Я не стал отнекиваться и предложил просто взять и купить небольшую пока компанию MicroProse вместе с ее основателем — Сидом Мейером. Они еще не издали ни Railroad Tycoon ни Civilization, но уже стояли практически на пороге.

— Ребята делают хорошие игры для Apple и Atari. А уж какие у них шикарные идеи! Если ты со своими капиталами и экономическими наработками им поможешь, вы станете лучшими в этой индустрии. На долгие годы.

Бойд на несколько секунд задумался:

— Это тот Сид Мейер, что выпустил "Пиратов" и "Project Stealth Fighter"?

Я не был уверен — произнесенные названия мне ни о чем не говорили, но на всякий случай кивнул.

— У меня денег не хватит, — печально вздохнул Эндрю и погладил свой круглый животик через тонкую шелковую рубаху.

— Перед тобой стоит лучший в мире специалист по поглощениям. Дружественным и не очень, — отрекомендовался Захар. И тут же поправился: — Ну, почти лучший, за исключением, пожалуй, Берни Эбберса. Если ты этого хочешь, мы это сделаем. Но с отдачей. Лет через пять все вернешь!

Бойд налил себе еще один полный стакан, в три могучих глотка выпил и, хлюпнув носом, поделился:

— Парни, я всегда знал, что могу на вас положиться. Вы… вы… — он повис у Захара на шее, — вы такие молодцы! Вот слов нет! Я клянусь…

В чем он хотел поклясться, мне дослушать не удалось, потому что появился Золль. Он потоптался на пороге, но увидев Эндрю, развернулся и вышел.

— А, парни, простите меня, я вас отвлекаю. — Засуетился Бойд. — У вас же тоже, наверное, горячие деньки? Давайте тогда сделаем, как договаривались. Мои ребята будут молчать о вас. А вы уж…

— Да–да–да, Эндрю, — Захар повел его к дверям. — Заходи через пару недель, когда станет поспокойнее, все с тобой порешаем. И займись, наконец, спортом, а то выглядишь как… рок–звезда какая‑то вроде Сида Вишеса. А они долго не живут. Наркотики, алкоголь, доступные женщины… прям как у меня все! — Он засмеялся. — Черт, одни Сиды на языке крутятся. Заходи, Эндрю, когда поспокойнее будет!

Он выпроводил нашего истеричного программиста, а Золлю показал, что тот может войти.

— Линда, вызови для мистера Бойда машину, он сегодня не в форме. — Успел скомандовать Захар, наблюдая за перемещениями Эндрю.

Сам он вошел в кабинет вслед за Золлем.

— Кто это? — вместо приветствия спросил Брайан.

— Это программист, Эндрю Бойд, — сказал я и объяснил, что нас с ним связывает.

— О ваших делах в его компании знает только он?

— Ну, в общем, да, — осторожно ответил Захар.

— Я займусь им, — просто сказал Брайан. — Мы не можем так рисковать. Забудьте про мистера Бойда. И давайте уже перейдем к нашим делам.