Додгер вызвал на экран ноутбука список из семи имен. Третий пункт в нем был подчеркнут: «Рауль Санчес — выполняется». Напротив двух других имен была пометка: «Приобретено».

— Получается, что Гловер собирает команду, но мы никого не знаем из этого списка.

— Как сказать, сэр Твист, — Додгер выделил седьмой пункт. — Дженис Уолтерс, Йоми. Разве это не японский обычай менять имена после гоблинизации?

Внутри Сэма все сжалось, так что он смог с трудом кивнуть. Среди японцев считается позором иметь в семье метачеловека. Такие несчастные не только отправляются на Йоми, но и меняют фамилии, таким образом, устраняя позор своей семьи. Возможно ли, что Дженис Уолтерс на самом деле Дженис Вернер, его сестра?

Сэм не имел представления, могли ли чиновники Йоми дать возможность Дженис самой выбрать себе фамилию. Если да, то она вполне могла воспользоваться фамилией бабушки по материнской линии. Дженис еще не родилась, когда та умерла, но мать постоянно рассказывала о ее путешествиях по миру. Она была главным героем многих сказок на ночь. Дженис с младых лет боготворила ее. Так что вполне могла выбрать ее, чтобы больше не иметь ничего общего с Вернерами.

Немного шансов за то, что Дженис Уолтерс, что нужна Гловеру, может оказаться сестрой Сэма. А сам Вернер? Готов он поставить на то, что Дженис Уолтер на самом деле не Дженис Вернер?

Что Гловер собрался делать с помощью этих людей? Если одна из них сестра Вернера, Сэм должен об этом узнать. А как это сделать, если не вступить в команду Гловера? Шпионить изнутри в этом случае было бы легче. А что, если он работает напрямую на Лофвира? Тем больше причин вызволить сестру из лап дракона.

Это дело Сэму не нравилось, но какое-то время придется делать вид, что он работает на Гловера.

Глава 6

Дженис привыкла к комфортной и легкой жизни. Перед изгнанием на остров Йоми она жила в удобном и уютном корпоративном мире, со всеми прилагающимися удобствами цивилизованного общества. Там она чувствовала себя в безопасности. Йоми показал, чего она лишилась.

Всеми привилегиями корпоративной жизни Дженис владела благодаря своему брату. Она часто задавалась вопросом — что было бы с ней и с Сэмом после гибели родителей, если бы брат не попался на глаза Иназо Анеки, генерального директора корпорации Ренраку. В то время Сэму было всего восемнадцать, а Дженис младше его на пять лет. У них не было денег, только слабенькие перспективы. Тут-то за Сэма и взялся Иназо, дав тому возможность доучиться. Под незаметным и доброжелательным патронажем, Сэм после учебы ушел работать в корпорацию. Помощь Анеки была словно божий дар. Да и брат не подкачал — он самостоятельно добился положения гайедзина, чем Дженис гордилась. Оклад и должность обеспечивали им обоим долгую, безбедную и счастливую жизнь.

Сейчас Дженис думала о Сэме совсем иначе. Он отрекся и бросил ее, чтобы сохранить работу, не желая быть связанным с родственником, прошедшим через процесс гоблинизации. Японцы называют этот процесс «кавару» — довольно мягкое название для такой уродливой вещи. Термин «гоблинизация», прижившийся во всем мире, был более грубым, но отражал всю суть.

Сэм наверняка называет этот процесс «кавару». Он всегда был очарован японцами и их традициям, подражая их манерам и отношениям. В японском корпоративном мире делали вид, что металюдей не существует — бросали их на произвол судьбы на самое дно человеческого общества, в темноту, без права взглянуть на свет и блеск корпоративных башен. Чистые люди оставались дома, подальше от скверны. В безопасности они питались сбалансированной едой, спали в мягких, теплых постелях и игнорировали все, что не хотели, чтобы существовало в этом мире. Эти лицемерные хозяева жизни много болтали о финансовой помощи, реструктуризации программ, субсидируемых общинах, а на самом деле отсылали металюдей на Йоми. Дженис тоже увезли. Теперь Сэм наверняка называет ее «каварухито», если вообще вспоминает когда-нибудь.

Всего одного месяца на Йоми хватило, чтобы узнать о мире и о том, как и что в нем работает, нежели Дженис узнала за восемнадцать лет, живя под крылом корпорации. Уроки были тяжелыми, но Дженис выдержала. Ей пришлось. Иначе — смерть. Несмотря на боль от того, что ее отвергли, осознания, что она не станет больше нормальным человеком, Дженис не готова была умереть.

На острове она узнала, насколько роскошной и беззаботной была корпоративная жизнь. Даже прислужники жили намного лучше, чем самозваные правители Йоми. Что уж говорить о простых жителях, а то и вовсе отверженных среди отверженных.

Дженис узнала способ, как можно выжить.

Больше года прошло, как она внешне изменилась, и ей пришлось приспосабливаться к новой жизни. Сейчас тело изменилось еще раз. Неужели ей суждено меняться постоянно? Не дай Бог, чтобы она подхватила какой-то новый вид мутации, которая никогда не останавливается. Она пережила первое изменение и стала сильнее. Только-только стала привыкать, и вот изменилась повторно. Что, если произойдет еще одно изменение?

Физиономия в зеркале выглядела чуждо. Будучи орком, Дженис избегала смотреть в зеркала. Ей не нравилась ассиметрия орочьих лиц. Новый облик оказался посимпатичнее, хотя так же далек от человеческого. Форма тела тоже оказалась дюже непривычной. В первые часы ее смущал густой мех. Дженис думала, что изжарится под ним, но ничего такого не происходило. Она еще не привыкла к длинным конечностям, когда двигалась. Никакого согласования в них не было, и это причиняло некоторые неудобства. От собственной неуклюжести и неконтролируемости движений Дженис чувствовала разочарование. Если бы ее вовремя не нашел Широи, она бы стала добычей уличных двуногих хищников в первые же часы своего нового существования.

Но он нашел ее и предложил помощь. Ей было страшно. Ей было страшно от того места, где все происходило. Ей было страшно от того, что с ней происходит. Она боялась довериться незнакомцу. И все же воспользовалась шансом. В конце концов, что она в тот момент теряла?

И вот ее жизнь совершила очередной сумасшедший поворот. На этот раз это был приятный сон, а не кошмар. Воспоминания о «роскошной» корпоративной жизни забывались и покрывались туманом. В Ренраку нужно быть не меньше, чем вице-президентом, регионального отделения, чтобы летать на таком самолете, в котором она сейчас путешествовала.

Полет остался позади. Самолет вырулил и остановился на стоянке, двигатели заглохли. Из кабины вышел пилот и кивком пригласил ее проследовать на выход. Его улыбка была заметно вынужденной. Остальные члены экипажа прятались на своих местах. Скоро Дженис увидит Широи. Кто же он такой, раз владеет такими дорогими вещами?

Она поднялась с кресла и в три длинных, шатких шага, приблизилась к пилоту. Тот открыл люк и спустил его, превратив в трап. Яркий свет солнца ворвался в салон самолета, заставив Дженис болезненно прищуриться. Системы климат-контроля заработали с усилением, борясь с жарким, влажным воздухом. На мгновение Дженис вернулась на Йоми и вздрогнула, вспомнив тяжесть дыхания. Сейчас случилось примерно то же самое — ее большим легким, казалось, не хватало мощности.

Пилот первым сошел с трапа и отошел чуть в сторону. Дженис чувствовала его страх. Интересно, о чем он сейчас думает? Наверное, боится, что она набросится на него и съест? Больше не обращая на этого человека внимания, Дженис выглянула наружу и у подножия трапа увидела человека в белом костюме. Поймав взгляд пассажирки, он улыбнулся.

— Добро пожаловать в Атзлан, — сказал он с легким акцентом, выдающим уроженца Англии. — Меня зовут Хайме Гарсия. Господин Широи просил передать вам глубочайшие извинения. Он сейчас занят срочными делами и просил меня быть вашим гидом до тех пор, как он освободится. Надеюсь, вам понравился полет? У вас нет жалоб на экипаж?

Застывший в неподвижности пилот напрягся и расслабился только после того, как Дженис ответила:

— Все было замечательно.

— Превосходно, — кивнул Гарсия, перестал улыбаться и, повернувшись к группе людей, стоявших неподалеку, что-то сказал им. Наверное, по-испански. Внимательно слушая Гарсию, эти люди, тем не менее, не отводили от Дженис взглядов.