— Я устала, и мне надоело любоваться этими колючими кустарниками. Отвезите меня, пожалуйста, обратно на ранчо.

— А мы и не покидали территорию ранчо, моя дорогая. Сейчас я покажу вам одно пристанище, используемое пастухами во время выгона скота на пастбища.

Он направил лошадь к видневшейся в отдалении хижине.

— Весной будет большой отгон скота на север — первый на ранчо Дюка после пятилетнего перерыва.

— Вы тоже поедете?

— Да. Мистер Дюк теперь не может подолгу находиться в седле, а я — его управляющий. Честно говоря, я здесь соскучился — мне хочется приключений.

— Дядя Сет гонял стада на дальние расстояния, когда был молодым, и говорит, что это опасно. Но всем нравится рисковать своей головой, не так ли? Бьюсь об заклад, вы тут же пошли в армию добровольцем, как только услышали о событии у форта Самтер[10].

— Разве ваш муж поступил иначе?

— Денис тогда еще был слишком молод. А потом у него просто не было выбора. На Севере война не вызвала такого патриотического подъема, как на Юге. Солдат в Федерации набирали по мобилизации. Это вы все были фанатиками.

— В Конфедерации тоже проводилась принудительная мобилизация.

— Правда? А я-то думала, все мятежники поголовно кинулись сражаться за свое славное дело, даже те, кто только что вырос из коротких штанишек.

— Пропаганда, — ответил Брант, натягивая поводья возле жалкой лачуги, покосившейся от непогоды.

— Это тот дворец, что вы хотели мне показать? — воскликнула насмешливо Гарнет.

— Не совсем. — Брант спрыгнул на землю и взял девушку на руки. — Я решил найти местечко, чтобы поговорить с вами наедине. До сих пор вы постоянно старались избегать меня. Но сейчас этого лучше не делать, Гарнет. Вы потеряетесь… а вокруг полно гремучих змей и койотов.

— Некоторые из них имеют человеческий облик, — в ярости прошипела она. — Вы меня заманили!

Он внес ее в дом, обстановка которого была весьма скромной: жесткие койки, грубо сколоченный дубовый стол и стулья, покрытые воловьей кожей. Заметив, что они вошли в дом так, как принято входить после венчания жениху и невесте, Гарнет окончательно рассвирепела:

— Опустите же меня на пол! — в смятении приказала она.

Ее взволновало то, с какой силой билось его сердце, когда он прижимал ее к себе.

Брант подчинился и осторожно поставил ее на ноги. Гарнет отступила на шаг и натолкнулась на стул. Маленькая хижина походила на клетку, и девушка почувствовала себя в ловушке. Кровь стучала у нее в ушах, глаза широко раскрылись.

— Не смотрите на меня так, — попросил он. — Ну, пожалуйста, Гарнет.

— Как?

— Как испуганный кролик в западне. Я не причиню вам вреда.

— А я откуда знаю?

— Я же говорю вам.

— Не хотите ли вы сказать, что никогда не лгали женщине?

— Никогда, если она для меня что-либо значила.

Гарнет, застыв, стояла и боялась посмотреть ему в глаза. Он осторожно прикоснулся к ней и нежно погладил по спине. Медленно, очень медленно Брант наклонился и поцеловал ее.

Ее еще никогда не целовали так нежно и страстно. Пытаясь вспомнить поцелуи Дени, она с удивлением отметила, что воспоминания крайне смутны и не вызывают у нее прежнего трепета. С трудом оторвавшись от жадных губ Бранта, Гарнет уткнулась лицом в его мощное плечо, желая, чтобы это объятие длилось вечно.

Он осторожно снял с нее шляпку, бросил на стол и кончиками пальцев прикоснулся к волосам.

— Я люблю вас, Гарнет.

— Нет, — крикнула она, неожиданно опомнившись. — Нет, Брант, нет!

— Да. И более того, я знаю, вы любите меня. Гарнет стиснула в руке свое обручальное кольцо, свою последнюю защиту.

— Снимите кольцо, Гарнет.

— О, нет!

— Человек, который подарил вам его, мертв. Не надо использовать его как преграду. Снимите его.

— Мне дурно, Брант. Я хочу выйти. Он покачал головой:

— Только не сейчас.

— Не валяйте дурака, Брант! Я не Лэси Ли, запомните это. И кроме того, я замужем. Он помрачнел.

— Если фотография, которую я видел, правильно передает сходство, вы были замужем за мальчиком, Гарнет. Я познал много женщин, но сомневаюсь, что вы когда-либо познали настоящего мужчину.

— И вы хотите, чтобы сейчас я наверстала упущенное?

— Я же сказал, я люблю вас.

— А я сказала вам: это невозможно!

— Послушайте меня, Гарнет! Я же не какой-нибудь молокосос. Вам понравилось то, что я только что делал. Вы уже забыли свое прошлое и отвечали мне, как зрелая женщина. Можете, конечно, отрицать это, но тем самым вы только добавите еще одну ложь к вашему самообману.

— На одну десятую вы — джентльмен, Брант Стил, но на девять десятых вы — ужасно самонадеянный тип! Юг защищали такие люди, как вы, и поэтому он повержен!

Злая гримаса искривила его рог:

— Наконец-то мы добрались до самой сути! Так вот что вам неприятно во мне больше всего. А теперь постарайтесь выслушать меня и понять, Гарнет.

Он на мгновение умолк, пытаясь собраться с мыслями. Надо объясниться именно сейчас. Нужно, чтобы хоть на минуту она увидела вещи его глазами, иначе Гарнет навсегда замкнется в своих предрассудках. Он глубоко вздохнул и посмотрел ей в лицо. Его взгляд был таким пронзительным, что она не смогла отвести глаз.

— Когда Луизиана отделилась от Федерации и вступила в Конфедерацию, у моей семьи не осталось выбора. Это был наш дом, наша земля, и мы сражались за нее. Вы думаете, такое решение далось легко? Вы думаете, мы радовались этому ужасу? Нет, но мы должны были заявить о верности своей родине, как сделал генерал Ди, покинувший армию США, чтобы защищать родную Вирджинию. Нам пришлось претерпеть и потерять гораздо больше, чем выпало на долю янки. И вашей семьи тоже.

— Совершенно заслуженная кара, — жестко отрезала она.

— Черт возьми, Гарнет! Это же был мой долг. Отбросьте же память о прошлом, ведь только она — главное препятствие между нами, и вы это понимаете.

— И мы также оба понимаем, Брант, что поступаем плохо, находясь наедине, как сейчас. Мы ведь могли совершить… непоправимое.

— Нет, мы поступаем правильно, — тихо произнес он, снова приближаясь к ней. — И… вам не переубедить меня в этом.

О Господи, конечно же, здесь не то место, где ему хотелось бы объяснить ей все, но он не вправе упускать шанс, которого ждал так давно. Рано или поздно ему надо рассказать Гарнет все, и теперь это время пришло.

— Гарнет, — начал он, — мы не совершили ничего дурного, потому что…

Его голос прервался, так как он почувствовал на себе ее насмешливый взгляд. Брант отвел глаза, затем решительно посмотрел прямо на нее и словно бросился в разверстую пропасть:

— Я должен был вам сказать это еще тогда, в Грей Оукс, но не смог себя заставить. Я был потрясен, когда увидел фотографию вашего мужа. Я хотел рассказать вам все, но не смог.

Гарнет почувствовала, как внутри у нее все холодеет, и хотя она продолжала не мигая смотреть на него, рассудок отказывался принимать эти слова.

— Ваш муж мертв, Гарнет. То, в чем все пытались убедить вас, — правда, — сказал он как можно мягче. — Вы — вдова.

— Нет, — прошептала она. — Вы лжете. Но по тому, как Гарнет это произнесла, он понял: она поверила ему.

Кровь отлила от ее лица, пристально глядя ему в глаза, она прошептала:

— Откуда вы знаете?

Брант рассказал ей все. Даже то, о чем хотел умолчать. Наконец он закончил:

— Денис и другие разведчики были застрелены при попытке к бегству. Клянусь, что, если бы он не попытался бежать, то просто оказался бы в числе прочих пленных. Поверьте, я не хотел его убивать, Гарнет. Это был просто случай. Во всем виновата эта проклятая война.

Казалось, ей стало дурно. Он испугался, увидев ее лицо, белое и неподвижное. Брант понимал, что его слова, как нож, вошли в ее сердце. Мгновение спустя Гарнет пошатнулась и, если бы он ее не подхватил, упала бы навзничь.

Гарнет очнулась на кровати. Брант осторожно похлопывал ее по щекам. Тело ее по-прежнему лежало недвижимо, словно мертвое, ожили только глаза, смотревшие с ненавистью.