Наконец позвал он своих сыновей и, не говоря им ни слова, стал по очереди жать им благородные, нежные руки: не для того, чтобы по линиям их прочесть их судьбу — этот дурной обычай колдунов не был тогда еще введен в Испании, а для того, чтобы они сказали ему: «Довольно, государь! Чего желаешь ты? Выпусти нас, или мы умрем, ибо больно нам нестерпимо».

Надежда на успех почти совсем уже погасла в его душе, когда дошел черед до младшего его сына — Родриго. Но часто счастье находишь там, где совсем его не ожидаешь. С горящими глазами, как у тигра, полный гнева и отваги, обратился к нему сын его Родриго с такими словами:

— Выпусти меня, отец! Не ровен час, случится какая беда! Не будь ты отец мой, не стал бы я тратить слов: этою самою рукой растерзал бы на части; пальцы мои пронзили бы плоть, как кинжал или копье!

Обрадовался старик и заплакал от счастья, услышав речи, достойные не мальчика, но мужа.

— Сын души моей, — сказал он, — гнев твой успокаивает и радует меня! Эту угрозу, мой Родриго, исполни ты над нашими врагами: отомсти им за нашу честь, которая погибнет, если ты не восстановишь ее теперь!

И он рассказал об оскорблении, нанесенном его дому, и благословил сына и его меч.

Глубоко задумался Родриго: слишком он еще молод, чтобы отомстить за отца и убить графа Лосано. Слишком силен его враг, и много у него могучих друзей — целые тысячи астурицейцев в горах! Ему принадлежит решающий голос в кортесах короля Леона–Фердинанда, и рука его не знает себе равной в битве! Но все это ничто перед оскорблением, нанесенным роду Родриго, — первым оскорблением, нанесенным когда–либо потомкам Кальво! И стал Родриго просить справедливости у неба и у бранного поля, и перестал думать о своей молодости, потому что храбрый дворянин со дня рождения уже обречен умереть за свою честь.

Снял он со стены старинный кастильский меч, давно заржавевший без употребления, — и через час, не больше, месть над графом уже свершилась.

Горько плакал дон Диего, сидя за своим столом и подперев руками голову; слезы, горькие слезы текли из его глаз при мысли об оскорблении, нанесенном его роду. Но вот явился к нему Родриго с покрытою кровью головою графа Лосано. Дотронулся Родриго до руки отца и вывел его из задумчивости.

— Открой глаза, отец, и подыми голову! Теперь твоя честь спасена! Она воскресла к жизни, и пятно на ней смыто! Я отомстил за тебя, государь, потому что месть неминуема, когда правда на стороне того, кто бьется за нее!

Не сразу поверил старик и подумал было, что видит он это во сне. Но был то не сон. Поднял дон Диего отуманенные слезами глаза и узнал бледную голову своего врага.

— Убери эту голову с моих глаз, Родриго, сын моей души! — сказал он. — Как бы не стала она второю Медузой и не обратила бы меня в камень! Боюсь, что сердце мое не выдержит этой радости! О бесчестный граф Лосано! Само небо отмстило тебе: правое дело постояло за себя и укрепило руку моего сына! Садись же, сын мой, за этот стол! Садись на почетное место: тот, кто принес эту голову, должен быть господином в моем доме.

Через некоторое время пять мавританских королей с многочисленным войском явились в Кастилию. Прошли они мимо Бургоса и напали на Монтес–Ока, Бельфорадо, Санто–Доминго и другие города провинции Логроньо. Все грабили они на своем пути, уводили скот, забирали в плен христиан, мужчин и женщин, мальчиков и девочек. Совершив все это, с богатою добычей спокойно возвращаются они домой, потому что ни король, ни кто другой не решился выступить против них.

Узнал об этом Родриго, находясь в Биваре. Был он в то время еще очень молод: ему не было еще полных двадцати лет. Вскочил он на своего Бабиека, друзья его последовали за ним, и подал он клич по своим владениям — собралось к нему много народа. Осадил он мавров в замке Монтес–Ока и, победив их, взял в плен всех пятерых королей, отнял у них награбленную добычу и освободил пленников.

Оставшиеся в живых мавританские воины на коленях молили о пощаде, говоря:

— Сид! О Сид! Мой Сид!

Они говорили «Сид», что значит «господин», ибо никто из них не знал имени юного героя. С тех пор и называют Родриго де Бивар Сидом Воителем!

Поделив все отнятое у них между своими людьми, отвел Родриго пленных королей в Бивар и передал их своей матери. Она приняла их с честью, выпустила на свободу, и они признали себя вассалами Родриго де Бивар.

Молва о подвигах Родриго де Бивар разнеслась по всей Испании.

Король Фердинанд находился в Бургосе, когда явилась к нему Химена Лосано. Преклонила она перед ним колена и обратилась со следующею речью:

— Я дочь дона Лосано. Убил его дон Родриго де Бивар, и осталась я одна и беззащитна. Но он убил его в честном поединке, и я прощаю ему смерть отца. Но зато пришла я к тебе просить одной милости: дай мне его в мужья — пусть будет он мне надежною опорой и защитой!

Согласился король на просьбу Химены и вызвал Родриго к себе по важному делу. Получив письмо короля Фердинанда, сел Родриго на коня и отправился в путь с многочисленною свитой. Сопровождали его все дворяне, все его родственники и друзья счетом до трехсот человек; все имели хорошее новое вооружение, все были одеты в одноцветное платье. Сам король вышел к нему навстречу.

— Благодарю тебя за то, что приехал, — сказал он ему, — вот Химена Лосано просит тебя себе в мужья и прощает смерть своего отца. Женись же на ней, я сам прошу тебя об этом!

— С радостью исполню я приказание своего короля и господина, — отвечал ему дон Родриго, — как в этом случае, так и во всех!

По окончании свадебных празднеств попросил Родриго у короля позволения отправиться поклониться святому Иакову Испанскому: такой обет дал он перед свадьбой. Одарив его, отпустил король дона Родриго, прося вернуться как можно скорее, так как королю была в нем большая нужда.

Простился Родриго с Хименой и поручил ее своей матери. «Люби мою жену и заботься о ней ради меня», — сказал он. Взял Родриго с собою двадцать дворян и раздал много милостыней во имя Бога и Пресвятой Девы Марии.

Миновав половину пути, встретил он прокаженного, который сидел в такой глубокой яме, что не в силах был из нее выбраться, и кричал, прося, чтобы его оттуда вытащили. Услыхал его Родриго, слез с коня и помог ему вылезти из ямы; взял он его к себе на коня, привез на тот постоялый двор, где сам остановился на ночь, и разделил с ним свой ужин и свою постель. Но около полуночи, когда Родриго спал крепким сном, прокаженный так дунул ему в спину, что дыхание его, пронзив все тело Родриго, вышло из его груди. В страхе проснулся Родриго и, не найдя около себя прокаженного, стал звать своих людей. Пришли они с факелами, но прокаженного так и не нашли. Снова лег Родриго в постель и с беспокойством стал раздумывать о том, что с ним случилось, как вдруг явился перед ним человек в белых одеждах и сказал ему:

— Спишь ты или не спишь, Родриго?

— Я не сплю! — отвечал он. — Скажи мне, кто ты такой?

— Я Лазарь, Родриго, и пришел к тебе. Я — тот прокаженный, которого ты призрел во имя Господа Бога. Господь возлюбил тебя за это, и все, что ни предпримешь ты в своей жизни, все послужит к твоей славе. Будут бояться тебя все — и христиане, и мавры, и никакой враг не одолеет тебя!

Проговорив это, Лазарь исчез. Родриго встал и молился до утра.

Исполнив свой обет, вернулся Родриго к королю, милостиво принявшему его в своем дворце.

Вскоре произошла большая ссора между добрым королем Кастильским Фердинандом и доном Рамиро Арагонским: спорили они за город Калагарра, и каждый из них считал его своим. Согласились короли решить спор поединком и для того вызвать по рыцарю с каждой стороны: чей рыцарь победит, тому и владеть городом. Выбрал Фердинанд Родриго де Бивар, а Рамиро — храброго Мартина Гонсалеса.

Вооруженные, встретились они в открытом поле, и с первого же удара оба были ранены и оба сломали свои копья. Рассердились рыцари, и сказал Мартин Родриго: