Заготовив пищу птенцам, старые грифы покинули свои гнезда и полетели прочь через море, неведомо в какой конец света; страшного соседа оставили они себе на горе.

Увидал Хаген, что на морской берег выкинуло море вещи потонувших людей, и решил пойти поискать там съестных припасов. Очень тихо и осторожно прокрался он к берегу, опасаясь свирепых грифов. Там из погибших нашел он только тело одного человека в полном вооружении. Не пренебрег он кольчугой и снял ее с него; захватил он также лук и оружие, лежавшие рядом с утопленником. Так малое дитя вооружилось. Но тут словно ветер пронесся в воздухе: позамешкался маленький воин, — летел то старый гриф; Хаген же был слишком далеко от своей скалы. С гневом ринулся гриф вниз на прибрежный песок и хотел было сразу проглотить бывшего жителя своего гнезда. Но отважный мальчик показал тут себя настоящим воином. Собрав свои силенки, натянул он лук и пустил в грифа несколько острых стрел. Но не мог он пробить ими кожи грифа. Как же ему спастись? Тогда попытался он взяться за меч. Он слышал, как женщины плакали и в то же время поощряли его. Распалившись гневом, замахнулся он мечом и отсек грифу крыло и так перебил ему ногу, что тот не мог уже двинуться с места.

Победа осталась за ним: гриф был мертв. Но вскоре прилетел другой, и опять попал он в великую беду. Так Хаген бился с грифами, пока не перебил их всех: и старых и молодых. Конечно, в том помогал ему Господь: своими силами не мог бы он исполнить такого дела.

Совершив великое чудо, велел он женщинам выйти из пещеры.

— Выходите насладиться воздухом и солнцем, раз Господь Бог посылает нам такую радость, — сказал он им.

Обрадовались женщины и стали целовать его в уста. Владыка их лежал недвижим, и ничто уже не мешало им покидать пещеру и удаляться от горы.

Так, испытав беду, одинокий чужеземный гость научился скоро так стрелять, что без промаха на лету попадал в птицу. Научился он также и размышлять о том, что надо ему сделать.

Как часто для развлечения подходил он к морю! Видел он там рыб, плававших в воде, и мог бы поймать их, но все равно не мог бы их есть: редко дымилась его кухня, и не было дня, когда бы он не скорбел об этом.

Раз пошел он из своего приюта в лес. Там увидал он много смелых проворных зверей. Один из них хотел было его съесть, но он убил его своим мечом. Был он похож на хамелеона. Начал Хаген снимать с него шкуру и почувствовал, что сила его возрастает. Захотелось ему испить его крови, и, напившись ее, получил он огромную силу. Разные мысли стали тогда приходить ему в голову. Хаген закутался в шкуру убитого животного; тушу отнес он домой. Таким образом, женщины постоянно пользовались его добротою и от новой пищи возвышались и сердцем и духом. Дров было у них довольно, но не было огня, и Хаген высек несколько искр из твердого камня. Таким образом, научились они пользоваться тем, что прежде оставалось для них неизвест–ным. Но некому было служить им, и они должны были сами приготовлять себе кушанье на огне. От перемены пищи все они стали сильнее и красивее; сам же неукротимый Хаген получил силу, равную силе двенадцати взрослых мужчин. Но всех их очень огорчало что, казалось, должны были они навсегда остаться в пустыне. Попросили раз они Хагена проводить их к морю. Они шли, стыдясь себя, — так плохо было их платье, изготовленное их собственными руками после того, как нашел их Хаген.

Двадцать четыре дня шли они лесом. Наконец, увидал юноша корабль, шедший с тяжелым грузом из Гараден. Хаген принялся громко звать его, несмотря на ветер и бурные волны. Корабль трещал, приближаясь к берегу; бывшие на нем люди, увидя на берегу девушек, испугались, приняв их за русалок. Владелец корабля был Сальмейским графом. Он раньше уже хорошо знал Хагена и его род. Он был их сосед. Но сын Зигебанда Ирландского не узнал никого из пилигримов. Граф не позволил своему кормчему пристать к берегу. Несчастный рыцарь стал тогда просить их именем Бога взять его на корабль с этого безлюдного песчаного берега, и мореходы приободрились духом, когда так смело назвал он Христа.

Граф сам двенадцатый спустился в лодку. Не терпелось ему узнать, были ли то лесные духи или же дикие чудища морские. Никогда еще во всю свою жизнь не видал он таких красивых существ. Но прежде чем выйти на берег, стал он их спрашивать.

— Скажите мне, крещены вы или нет и что вы тут делаете? — говорил он, глядя на красивые фигуры девушек, едва прикрытых молодым мхом.

И стали они просить его взять их с собою на корабль.

Прежде чем принять их на корабль, им привезли платье, которое пилигримы везли к себе домой. Как ни были они скромны, но должны были надеть его, хотя и стыдились носить мужское платье.

На корабле молодых девушек встретили прекрасные рыцари и обошлись с ними почтительно и вежливо, как с королевскими дочерьми, хотя и приняли их было прежде за злых и нечистых духов.

Напоив и накормив их, граф из Гарадеи стал расспрашивать молодых девушек, как попали они на морской берег, и расспросами своими вновь заставил их пережить все старое горе.

— Знай, что родом я из дальних стран — из славной Индии, — сказала старшая, — отец мой был там королем, но мне, к моему горю, никогда уж не придется носить короны.

— И я тоже родом издалека, — сказала средняя, — дикий гриф похитил меня в Португалии, где отец мой был славным и могучим королем.

— Я же родом из Изерландии, — сказала младшая, — властителем ее был мой отец. Но, к горю моему, я очутилась слишком далеко от тех, кто должен был меня воспитывать.

— Но если уж суждено было вам лишиться своих родных и друзей, то надо благодарить Бога, что он, по милости Своей, послал меня вам на пути, — сказал им граф и, обратившись к Хагену, стал спрашивать его, кто он такой и как сюда попал.

— Я скажу тебе это, — отвечал ему Хаген, — один из грифов похитил также и меня. Отца моего зовут Зигебандом; я родом из Ирландии и долго жил у этих женщин, терпя горе и нужду.

— Но как же могли вы сохранить жизнь, находясь так долго во власти грифов? — с удивлением спрашивали все, бывшие на корабле.

— На то была воля Божья, — отвечал Хаген, — я перебил всех грифов от старого до молодого, не оставив ни одного в живых.

— Неужели же ты так силен? — восклицали путники. — Недаром же будут теперь прославлять тебя и мужчины и женщины. Нас целая тысяча не могла бы сделать того, что сделал ты.

Но граф и его свита стали побаиваться такого ребенка, опасаясь, как бы он своей неизмеримой силой не причинил им бед. Хотели было они хитростью лишить его оружия, но он с гневом воспротивился.

— Немало вреда пришлось мне претерпеть от твоих родных, — сказал тогда ему граф, — в горячей битве перебили они и забрали в плен моих воинов, а потому и ты теперь должен остаться у меня пленником.

— Неповинен я в этом деле, — отвечал ему Хаген, — отвезите меня к моим родным, и я легко помирю вас с ними.

Но граф не согласился.

— Ты будешь моим пленником, — говорил он, — а этих прекрасных девушек беру я в свою свиту.

Обидны и позорны показались Хагену слова графа.

— Не хочу я быть твоим пленником! — гневно сказал он. — Пусть никто и не думает о том, если хочет остаться цел. И этим женщинам нет никакой нужды поступать в твою свиту, они спасутся и без тебя! Эй вы, корабельщики, — продолжал он, — отвезите меня на мою родину, и я дам вам в награду много сокровищ и драгоценных платьев. Послушайтесь меня, будьте умнее! Переставьте паруса и направьте корабль свой в Ирландию!

Видя его упорство, граф приказал было силою отнять у него оружие. Но едва лишь люди его приблизились к нему, как он стал хватать их за волосы и бросать в волны. Так побросал он в море человек тридцать; если бы не молодые девушки, он убил бы и самого графа: не делал он разницы между богатым и бедным, простым и знатным человеком.

Увидали пилигримы, что не сладить им с ним, и повернули корабль свой в Ирландию.