Это определенно Хаксли и Стив на выпускном. Та же фотография, что и на экспозиции в школе.

9

Мистер Тауне появляется онлайн только после ужина. Я отправляю ему письмо, спрашивая о возможности пообщаться через видеочат. Он просит подождать десять минут. Это дает мне возможность приготовиться. Я занавешиваю черным одеялом зеркальные раздвижные двери шкафа позади меня, стирая с окружающего пространства отпечатки своей личности. Вытаскиваю из-под кровати дедушкин винтажный чемодан и достаю свой костюм: маску енота и старую мантию выпускника Дианы. Пока я одеваюсь, то размышляю: кем мог бы оказаться этот мистер Тауне. Мстительный отец? Раздраженный учитель или недовольный сторож?

Но оказывается, что ни один из перечисленных персонажей. Мистер Тауне выглядел именно так как и должен выглядеть мистер Тауне. Взрослый мужчина, одетый в так называемый наряд отца: светло-голубая рубашка поло, застегнутая на все пуговицы и заправленная в штаны цвета хаки, из которых выпирает небольшое брюшко. Редеющие волосы, морщинистое лицо, но мальчишеская улыбка. Несмотря на возраст, выглядит он гораздо подтянутее некоторых парней в школе. Он молча сидит за столом.

– Привет, дорогой, – говорю с британским акцентом.

– Я не знал, что ты англичанка. Думал, француженка, – говорит он абсолютно спокойным тоном. Это заставляет меня нервничать. Он откидывается на стуле. – Ты всегда так одеваешься?

– Гм, нет. Это моя рабочая одежда.

– Ты действительно англичанка?

– Конечно.

Его серые глаза пристально и холодно смотрят на меня.

– Понятно. Хочешь защитить себя.

– А мистер Тауне ваше настоящее имя? – спрашиваю я.

– Это имеет значение?

Он улыбается своей мальчишеской улыбкой, от которой на обеих щеках появляются ямочки. Вероятно, тридцать лет назад он выглядел как Стив Оверлэнд. Его школьная любовь и трое детей, скорее всего, сейчас распевают библейские псалмы в коридоре.

– Не переживай, – говорит он. – Я не имею представления кто ты, и мне это без разницы, главное чтобы работа была выполнена. Поэтому давай прекратим расспросы и перейдем к делу.

Я с облегчением выдыхаю. Больше нет никакой неловкости.

– Почему сорока с лишним лет мужчина хочет разбить пару старшей школы?

– Зачем тебе это знать?

Мне никогда не приходилось вытягивать информацию из потенциальных клиентов, мне не интересно соревноваться, кто из нас окажется большим параноиком.

– Вы хотите, чтобы я выполнила работу или нет?

Мы пристально смотрим друг на друга. Я не позволю диктовать мне, как вести собственный бизнес. Он сдается первым.

– Я друг семьи Оверлэнд. Я видел, как у Стива появился первый зуб и его первый тачдаун. Я всегда присматриваю за ним. А сейчас очень обеспокоен его отношениями с этой девушкой. Его семье она совсем не нравится. Они считают ее слишком властной воображалой.

Я киваю. Звучит так, словно они хорошо знают Хаксли.

– Понимаю, первая любовь, гормоны и все такое, – продолжает он. – Но Стиви отказался от футбольной стипендии известного университета в пользу местного колледжа, чтобы быть ближе к ней. Его семья пыталась поговорить с ним о том, какую ужасную ошибку он совершает, но Стиви не стал их слушать. Девчонка запудрила ему мозги. Так что...

– Вам нужна моя помощь?

– Да. Не знаю, может это просто шутка с твоей стороны, но у нас нет выбора. Все договора о поступлении в колледж надо подписать до пятнадцатого мая. Это меньше чем через три месяца. Я не хочу, чтобы этот ребенок наплевал на свою жизнь.

– Я слышала, Вермилион – неплохое учебное заведение, – говорю я. Стив надел светло-зеленую спортивную кофту колледжа Вермилион, когда его приняли. Мне было все равно, но среди ребят поползли слушки. Моя мама сказала, что Вермилион – слишком дорогой колледж гуманитарного направления. Они вынуждены назначать высокую оплату, чтобы он оставался эксклюзивным. В справочнике колледжей он не имеет высокого рейтинга, но Хаксли нравится говорить людям обратное.

– Вермилион едва держится в третьем дивизионе, – говорит мистер Тауне, складывая свои руки на пузо. – Стиву нужно быть в учебном заведении первого дивизиона, например: Университет Чандлер в Техасе. У него талант. А это именно те места, где вербуют в профессиональную лигу. Щеки мистера Тауне краснеют.

– Вы думаете, если они с Хаксли расстанутся, то он поступит в один из этих университетов?

– Без сомнения. Этот ребенок был рожден играть в футбол, и он это знает. Единственная вещь, которая его останавливает, находится между ног этой девчонки. Извини за выражение.

Я трясу головой, пытаясь избавиться от этого образа, возникшего в моих мыслях. Хаксли и Стив. Она обвела его и всю школу вокруг пальца. Она не сдастся. Во всяком случае, не до выпускного бала и вручения дипломов, двух самых публичных событий в жизни старшей школы. Некоторые люди начинают встречаться исключительно для того, чтобы пойти на эти мероприятия не в одиночестве.

– Ты еще здесь? – спрашивает он.

Я мычу в ответ.

– Ну, ты можешь это сделать?

– Не знаю, – я прикусываю губу, чтобы успокоиться.

– Что ты имеешь в виду? Ты уже делала это раньше, ведь так?

– Это другое. Они как непреступная крепость. Не думаю, что Хаксли позволит чему-нибудь встать между ними. Она сразу узнает, если кто-то будет замышлять что-нибудь против нее.

– Ты можешь начать со слухов или типа того.

– Она использует своих прилипал, чтобы подавить сплетни, а затем откроит охоту на того, кто начал их распускать. – Лена Херман распространила слух, что Хаксли принимает слабительное, чтобы похудеть, Хаксли узнала об этом на той же неделе. Через месяц Лена перевелась в католическую школу... а ведь она иудейка!

– Я надеялся, что ты специалист.

– Так и есть, но я не знаю можно ли разбить их пару. – Или, может быть, не знаю смогу ли я это сделать. Если все получится, она будет жаждать моей крови. Хаксли промыла мозги всей школе, так что они будут преследовать меня на выходе с горящими факелами. Иногда ты должен знать свой предел. – Я выражаю свое искреннее, полупрофессиональное мнение.

– А что если я утрою ставку? Триста долларов?

Мои глаза расширяются при мысли о трехстах долларах. Но затем в голове всплывает лицо Хаксли и мысль о деньгах тускнеет.

– Если семья Стива не может изменить его решения, что заставляет вас думать, что это смогу я?

Он бросает на меня раздраженный взгляд.

– Такое ощущение, что ты ее боишься.

– Боюсь ее? Да ни в жизнь!

– Ты пытаешься найти оправдания, хотя прекрасно знаешь, что эта девчонка – стерва.

Мне так приятно, что он это сказал. Ни одна я думаю, что она ужасна.

– Она просто раздражает.

– Знаешь, в старшей школе у нас тоже был хулиган, – мистер Тауне откидывается на спинку стула и выглядит так, будто он с головой окунулся в воспоминания. – Ему нравилось задирать тех, у кого был карманный калькулятор. Никто никогда не давал сдачи. Но однажды один тощий пацан встал перед ним в столовой и разбил ему нос. Без колебаний и предупреждений. Все в зале смеялись. И знаешь, что этот хулиган сделал?

– Что?

– Оставил меня и моих друзей в покое до окончания старшей школы.

Я подумала, что он и есть этот задира. Но кто знает, может он выдумал эту историю или украл из одного из эпизодов «Шоу Энди Гриффита».

– Послушай, мне нужно знать сможешь ли ты это сделать? – Мистер Тауне очень прямолинеен.

– Дайте мне подумать.

– Думай быстрей. Если я не дождусь ответа до воскресенья, то аннулирую предложение.

10

«Давай сходим сегодня в кино?»

Я быстро пишу записку, адресуя ее Вал, затем вытягиваю руки за голову, имитируя потягивание, а на самом деле передаю листок.

Мои одноклассники ерзают на стульях, пытаясь устроиться поудобней. Сегодня пятница. Восьмой урок. Латинский. Я чувствую, как возбуждение по поводу надвигающихся выходных пульсирует в классе. Только измотанное лицо Бари с пустым взглядом смотрит на доску, как будто сегодня утро понедельника. Она устало тащится из класса после звонка, избегая людей. Острое чувство вины пронзает меня, но все к лучшему. Я не зло. Я – добрый самаритянин. Однажды она поблагодарит меня, ну, если узнает, кто это сделал.