Когда они подошли к уже знакомой рощице, он поначалу злорадно усмехнулся: казалось, что деревья на этой планете плодоносят не по сезонам, а по времени суток, так как на тех же деревьях ни булочек, ни тем более колбасы не оказалось. Правда, буханки со ржаным хлебом висели по-прежнему. Рогов предложил компромисс: сорвать их и возвратиться на корабль, но ушлый Хомяков, пробежав чуть дальше, стал громкими криками сзывать всех к себе. Подойдя, они увидели, что он нашёл деревья, на которых росли термосы с борщом и харчо, а также судочки с гуляшом. Последние плоды различались тем, что в некоторых вместе с гуляшом было картофельное пюре, а в других — макароны.

Покончив с этими двумя блюдами, они двинулись к кофейному ручью, срывая по пути кексы и пирожные. А хитрый Хомяков где-то нарвался на дерево с конфетами «Птичье молоко», набил ими все карманы и на ходу уплетал за обе щёки.

Так с тех пор всё и продолжалось. Прошло больше недели, а экипаж до сих пор ничего не знал о том, что это за планета, так как всё знакомство с нею ограничивалось тремя вылазками в день на завтрак, обед и ужин, после чего все дружно отправлялись поспать в каютах.

Разумеется, сообщить о таком в отдел поиска было просто невозможно. Хотя, Рогов перед Егором немного лукавил: одно сообщение он всё же отправил. Тщательно обдумывая текст, он очень осторожно известил, что на вновь открытой планете обнаружены деревья с плодами, по вкусу несколько напоминающими хлеб. Что же касается ручьёв, то в них, по его словам, «жидкость весьма специфического вкуса и цвета, но вполне безвредная и даже годная к употреблению». О борщах, гуляше и конфетах с пирожными он благоразумно умолчал.

— Ну, и что сегодня нашли? — безразличным тоном спросил Илья у Болотова, оторвавшись, наконец, от воспоминаний.

— Представляешь, Илья, окрошка! — сразу же оживился тот. — Ну-ка, скажи честно, ты хоть вкус её помнишь? Хомяков три тарелки съел! Остальные, правда, больше двух не одолели…

Илья задумчиво смотрел вроде бы на Болотова, но на самом деле сквозь него. Только сейчас до него дошло, что экипаж разложился окончательно. «Как свиньи на свиноферме, — подумал он. — Только жрём и спим. Штурман вчера, когда понадобилось отправить на Землю координаты планеты, еле вспомнил, как пользоваться навигатором. И это всего-то через неделю! А что будет дальше»?

И тут он понял, что просто необходимо немедленно спасаться, улетать прочь с этой проклятой планеты, пока они и на самом деле не превратились в животных! На секунду мелькнула опасливая мысль: а не взбунтуется ли экипаж? — но сразу же пришло решение. Нельзя давать им времени на раздумье, нужно заставить действовать по боевой ситуации, тогда автоматизм и привычка повиноваться приказам капитана не оставят места сомнениям.

— Ситуация № 1! — рявкнул он Болотову и с удовольствием отметил, что тот, не колеблясь ни секунды и ни о чём не спросив, бросился на отведённое ему в таких случаях инструкцией место.

Сам же Рогов ворвался в рубку и с размаху ударил кулаком по кнопке боевой тревоги. Душераздирающе взвыла сирена, и это мигом привело в чувство разленившийся экипаж. Уже через пять секунд влетел Егоров и плюхнулся в своё кресло.

— На взлёт! — коротко скомандовал Илья.

Виктор согласно кивнул, будто все эти дни каждую секунду ожидал такого приказа, и уверенно и быстро защёлкал тумблерами.

С Виктором проблем не будет, подумал Илья, он весь сосредоточился на задаче, теперь нужно по уши загрузить остальных. Он уверенным шагом вошёл в кают-компанию. Лица всех космонавтов были напряжены, и только на лице Хомякова застыли недоумение и обида.

— По местам согласно боевому расписанию! — бесстрастно, как и велит в таких случаях инструкция, скомандовал капитан. — Приготовиться к отражению атаки!

Последние слова даже Хомякова настроили на серьёзный лад, а очень ко времени раздавшиеся вой дюз и дрожание корабля от форсажа двигателей, и вовсе провели резкую и непреодолимую черту между нынешним состоянием и недавней лирикой.

Проникшийся важностью момента Егоров, побив собственные рекорды, поднял корабль, и через секунды он, сверкнув на горизонте яркой звёздочкой, пробил атмосферу и ушёл в открытый космос.

Нола вошла в кабинет Магистра с чувством полной опустошённости и одновременно сильного раздражения.

Магистр сидела спиной к двери, и Нола встала у неё за спиной.

— Они улетели, — зачем-то сообщила она, будто Магистр без неё этого не знала.

Та ничего не ответила, и Нола почувствовала всё нарастающую злость.

— Девушки плачут, — обвиняющим тоном заявила она, — а с Онкой даже истерика.

И вновь молчание. Эта старуха ведёт себя так, как будто её здесь вообще нет! Нола решительно обошла стол и села в кресло напротив Магистра, глядя ей в лицо.

— Надо было… — начала она.

— Не надо было, — равнодушно сказала Магистр. — Мы всё делали правильно. Анализирующие автоматы никогда не ошибаются, ты это знаешь не хуже меня.

И Нола в очередной раз с горечью поняла, что не пробить ей этой стены, давно установившейся между Магистром и всеми ними. Но молчать уже не было сил.

— Нас здесь девяносто шесть человек, — конечно, она говорила это не для Магистра, а просто размышляя вслух. — Девяносто шесть человек — вот и всё, что осталось от населения планеты. Ни одного мужчины. И только десять из нас ещё могут родить. Самой младшей — пятнадцать лет. Мы обречены на вымирание. И вот через пятнадцать лет впервые к нам прилетел чужой звездолёт. Надо же — десять мужчин, какое совпадение! Мы сочли это удачной приметой. И что же? Где они теперь? Или, может быть, завтра прилетят другие?

— Послушай, Нола, — резко заговорила Магистр, и из её голоса даже исчезла привычная скрипучесть. — Наши аппараты просканировали их разум, когда они были ещё на орбите. Они узнали про них всё, в том числе, и главное для нас: каким образом их женщины могут завоевать их расположение. Способов, судя по тому, что анализ длился целую ночь, было много. Автоматы выдали нам всего одну рекомендацию, и у меня нет сомнений, что этот способ — самый лучший. — Магистр задумалась, припоминая. — Вот: «Путь к сердцу мужчины лежит через его желудок». Мы запустили поляризаторы на полную мощность, и материализовали для них самые любимые их кушанья…

— А они улетели, — упрямо сказала Нола.

— Послушай, не переживай ты так! Автоматы никогда не ошибаются, — снова повторила Магистр, — и если они улетели, это может означать только одно: у этих мужчин есть какие-то серьёзные отклонения в психике. А значит, и потомство, рождённое от них, не было бы полноценным и наверняка оказалось бы не способно продолжению рода.

Нола вдруг поняла, что Магистру давно уже всё безразлично: она скоро умрёт, и её ничуть не трогает, что произойдёт после этого. Она даже высмеивала и сердилась на девушек, которые все эти дни тайком из-за деревьев наблюдали за Пришельцами. Нола не смогла сдержать улыбки, вспомнив: а этот… как его… Хо-мя-ков… очень симпатичный! И милый. Правда, неухоженный совсем и всегда голодный — да и заполошный какой-то. Но это ничего. Уж она, Нола, быстро бы привела его в норму! Эх, если бы Магистром была она!

И тут Нола поняла, что ей надо делать. Она решительно поднялась и, не произнеся ни слова, вышла из кабинета. Она сейчас же подговорит всех девушек не подчиняться Магистру — настроение у них сейчас подходящее! — и выбрать Магистром её. Ох, раньше надо было это сделать! Она не стала бы слушать этих дурацких автоматов. Не стала бы впустую тратить энергию поляризаторов, а сделала всё проще: нейтринной пушкой испортила бы двигатели звездолёта сразу же после того, как тот совершил посадку, и никуда бы эти мужчины от них не делись!