— Зачем вы пришли?

— Как зачем? Хотел познакомиться, побеседовать с вами в непринужденной обстановке. Потом ведь допросы начнутся. Когда еще такая возможность представится? Собирайтесь, Денис Павлович, возьмите с собой все, что считаете нужным.

— Так есть у вас санкция или нет?

— Завтра получу. Ввиду чрезвычайных обстоятельств я вас задерживаю до утра, а там начальство решит. Это нарушение, не спорю, но карать строго за него не будут.

— Хорошо, я поеду. Только не с вами. И не сейчас.

— Полковник Хватов, вы хотите, чтобы я попросил помощи у сержанта Крутых?

— Вас послушаешь, полковник Жижа, то я — волк, а вы — козленок. Хотя из нас двоих плотоядный — вы. Короче, у меня просьба, коллега. Я кое-что расскажу, а уж дальше поступайте, как знаете.

— Конечно, Хватов. Я же сам предложил вам побеседовать.

— Знакомы ли вы с предварительными выводами Комиссии?

— Мне ли не знать ваших выводов? Обман Сети, информационная избыточность, вторая централизация… Короче, кругом виновато ГСУ.

— Можно еще вопрос? Согласны ли вы с необходимостью комплексной децентрализации?

— Слушайте, Хватов, я думал, вы осознали всю тяжесть своего положения, и вдруг — грубить продолжаете.

— Да не грублю я, а просто хочу объяснить вам свои мотивы! Извините… не знаю вашего имени-отчества… что же поделать, если мои мотивы непосредственно связаны с теоретическим обоснованием тех самых выводов! Дело в том, что Ивана Альбертовича Брука поразила одна малоприятная догадка — итоговое заседание Комиссии, которое должно состояться завтра, ничуть не послужит улучшению экономической ситуации в стране. Концепция информационной децентрализации предусматривает, как вам, конечно, известно, разукрупнить глобальные дублеры и впредь полагаться только на местные системы обработки информации. При этом Комиссия во главе со своим «шептуном» не учла маленькую деталь. Централизация сохранится, только станет она не «сквозной», как сейчас, а «точечной». Понимаете, это неизбежно, так как основа компьютерной централизации останется неприкосновенной!

— Ну-ну, теоретики с большой дороги… Вы закончили?

— Потерпите еще немного. К сожалению, эта «основа» касается нас всех. Принимая даже самое элементарное решение, нормальный человек испытывает целый набор разнообразных страхов, что в конечном счете ведет его по пути наименьшего сопротивления. То есть, по возможности, решение не принимается вообще…

— Стоп, Хватов. По-моему, что-то подобное я уже не раз слышал. Вы сами это придумали?

— Что вы! Такое явление давно предсказано и называется «компьютерным культом». Заслуга же Брука в том, что он впервые связал его с нашими экономическими неурядицами. Жаль, но я лично здесь ни при чем… То есть при чем, конечно, — не меньше, чем мы все. В том числе и Комиссия. Ивана Альбертовича эта мысль и поразила. Главная причина нынешних трудностей вовсе не техническая или организационная, а такая, что не принимается начальством всерьез. Я ее уже назвал, это проблема отношений между пользователями и разработанными для них программами.

— Да, да, да! Хватов, я вспомнил, кто разглагольствовал в том же духе. Пара бородатых юнцов из «Отрядов гуманизации». Недавно я присутствовал на показательном допросе… Вы случайно с ними не знакомы?

— Простите, но здесь нет ни малейшей связи с этим детским садом и с их идеями о спасении человечества от нашествия разумных машин! Подчеркиваю, Брук предположил, что именно взаимоотношения людей с дублерами сохранят централизацию. Причем в гораздо более замаскированной и потому опасной форме. Суть точечной централизации заключается в том, что каждая точка Сети, то есть дублер, принимает функции центра для своих пользователей. Сохраняется информационный обмен между точками Сети, и значит, каждая локальная модель ведет себя так, будто она является частью глобальной… Хотя все, что я пытаюсь объяснить, лучше посмотреть у самого Брука, в его разделе. Если воспользоваться ключом «компьютерный культ»…

— Меня так просто не купишь, только я терминал разблокирую, вы тут же своих дружков оповестите. Знаете, Хватов, я вас слушаю уже достаточно долго. И до сих пор не слышал главного — как и зачем вы с Бруком совершили свои акции? Когда вступили в преступный сговор? Кто вам помогал? Кто руководил?

— Какой сговор, коллега? Я рассказываю о наших мотивах, которые, как известно, прежде всего. Но вас почему-то это не интересует. Хорошо, я перехожу от теории к практике. Итак… Брук понял, что рекомендация дублера Проблемной комиссии и, следовательно, выводы самой Комиссии не помогут вывести общество из кризиса. Но для того чтобы Комиссия решилась всерьез пересмотреть свою позицию, необходимо было нейтрализовать дублера. Только в этом случае удалось бы разблокировать человеческий фактор, повернув ситуацию по-новому. Брук, очевидно, рассчитывал, что завтра неизбежно состоится итоговое заседание. Дублера восстановить не успеют, и, находясь в безвыходном положении, члены Комиссии должны будут принять решение самостоятельно. Завтра он собирался во всем признаться и объясниться. У нас в Комиссии кое-кто думать еще не разучился — прислушались бы люди к его голосу, никуда бы не делись. Минувшей ночью Брук воспользовался автомобилем соседа, чтобы во время движения произвести из него уничтожение дублера. Наверное, насмотрелся дешевых детективов. По пути, в силу неизжитых привычек, он решил получить рекомендацию дублера, предварительно снабдив его новой информацией. Такой анализ для дублера оказался сложным и продолжался необычайно долго. Возбужденный сверх меры рационалист Брук не справился с нервами и, совершив задуманное, попал в аварию. Не повезло бедняге. Это — о нем. А теперь о себе. Со мной просто: ознакомился с доводами Ивана Альбертовича, согласился с ними и решил довести дело до конца. Ведь дублер был все-таки восстановлен, да еще в таком скороспелом варианте, что, наверное, не потянул бы и классический тоталитаризм. А что я сделал потом, вы очень хорошо рассказали, господин полковник.

— Значит, посмотрели чужой каталог и тут же сделались диверсантом… Натяжечка какая-то, не чувствуете?

— Понимаю, трудно поверить. Дело в том, что я не такой рационалист, как Брук, поэтому не только его догадки, но еще больше его гибель заставили меня действовать. Думаю, если бы Брук не погиб, я бы сейчас смотрел на него такими же глазами, как вы на меня.

— Да, Хватов, наверное, вам тоже следовало погибнуть ради блага человечества. Вы не замечаете, полковник, что ведете себя, как профессор на лекции? Надеетесь так меня заморочить, чтобы я встал под ваши знамена?

— Откровенно говоря, коллега, я надеюсь на присущий нам, осиновцам, здравый смысл. Как вы понимаете, скрываться я не собираюсь. Просто хочу выступить завтра утром на итоговом заседании вместо Брука. Тем временем вы получите санкции и явитесь за мной со своими товарищами. В этом случае правила наших игр будут соблюдены, и я с удовольствием сдамся в руки следствия.

— Мне кажется все-таки, Денис Павлович, что, несмотря на пафос, в глубине души вы просто хотите дать деру. А?

— Куда мне бежать! В Псковскую область? Заграничного паспорта у меня нет.

— Зачем так далеко? Есть еще город Питер, попробуй вас тут найди. При вашей-то подготовке. Особенно если учесть, что вы являетесь членом этой мафии.

— Какой мафии?

— Ах, ах, какие мы непонятливые! Ладно, хватит на сегодня комедии, продолжим завтра.

— Послушайте, Жижа без имени-отчества, неужели вы такой баран? Я же час объясняю — под угрозой экономическое благополучие страны!

— Не пытайтесь меня обмануть, Хватов. Вы и ваша организация представляете намного большую опасность для государства.

— Рехнуться можно! Мы же из одной организации! Или вы…

— Нет, вы! Еще патриотом прикидывается… Если у вас потеря памяти, напоминаю. Ваша банда называется «Отряды гуманизации», а вашими непосредственными сообщниками являются Брук и Нгомо. Не надо так на меня пялиться! Да-да, Нгомо, которого вы тщательно скрывали! Не возражаете, если и я скажу умную речь? Все оказалось довольно просто. Среди частных мнений сотрудников ГАИ одно заинтриговало меня. Эксперт, старший лейтенант Гаврилочкин, обследовав остатки сгоревшего терминала, пришел к выводу, что в нем всю ночь до самой аварии работал встроенный модуль, обеспечивающий автоматический режим! Таким образом, Брук не запускал никаких программ. Все было сделано без него, и ему оставалось только погибнуть в аварии. Не жалеете вы своих сотрудников, Хватов. И уж, конечно, старлея Гаврилочкина не пожалели бы тоже, если бы узнали о его мнении вовремя, а не от меня. К его счастью, он не спешил доверить свой вывод информационной сети., а пожаловать собственной персоной к экспертам в гости вы поленились. Хотя я отвлекся. Кто, кроме Брука, мог запрограммировать терминал на диверсионную акцию? Первое, что приходит на ум — хозяин машины. И я решил отработать кандидатуру Нгомо. Юного умельца нигде найти не удалось. Питер все-таки большой, правда, теоретик Хватов? Но поскольку его терминал был абонентом Сети, это дало возможность проверить содержимое памяти, не вскрывая квартиры. Не мне вам объяснять, как прощупывается обесточенный терминал. И знаете, что там было? Та же самая программа уничтожения, имеющаяся у Брука на домашнем терминале! Мальчишка, впрочем, пытался ее стереть. Думал, если дал терминалу команду стирания, все шито-крыто. Таким образом, стало ясно — он заодно с Бруком. А вы заодно с ними. Теперь самое главное. В терминале у него была «пчела»! Не насекомое, конечно, а система обмена с подпольными базами данных. Вы слышите меня, Хватов? Нгомо Андрей Уильямович — член «Отрядов гуманизации»!