К этому общему названию выношения смерти принадлежит и обычай, существующий доныне у многих славян, праздновать окончание зимы похоронами Моры, или Морены, т. е. аллегорическое олицетворение зимы и прошедшего года, кончавшегося у древних славян с наступлением весны. Парни или девки (смотря по местному обычаю) собираются в первых днях марта месяца и носят по деревне соломенную куклу или длинный шест, обвешанный женскими платьями. После чего они спешат это чучело бросить в реку или болото или сжигают его посреди деревни, сопровождая эти обряды хороводными песнями, в которых до сих пор еще слышно имя Моры, или Морены.

Когда снег совершенно растает и зазеленеют поля, тогда совершается празднество в честь скотного бога Волоса, в то время, в которое выгоняют скот на поле. До сих пор еще у нас пастухи имеют обычай в день св. Власия служить ему, как покровителю скота, молебен. У некоторых западных славян, напротив, скот выгоняется в день св. Вита (вероятно, в память Световшпа), причем зажигаются в честь его огни, через которые перегоняют скот — обычай, существующий и у нас в день Купалы.

Когда земля совершенно освободится от своего зимнего покрова и крестьянин принимается за плуг, тогда приходит время Живы–Севы, т. е. богини посевов; почему до сих пор у краинцев время посева носит имя языческой богини Сеивины. Наконец, когда реки после разлития войдут в берега, когда рощи зазеленеют и звери, скрывавшиеся в них, начнут плодиться, тогда подходят праздники русалок, мавок, леснянок, леших и вообще богов чувственного плодородия. Еще до сих пор в России неделя от седьмицы св. Отцов носит имя русальной недели, первый же понедельник после Троицы называется русальными проводами. Но преимущественно день, посвященный русалкам, это четверг зеленой недели. В это время русалки пользуются полною свободой бегать по полям и рощам, чтобы вдоволь наплясаться за целый год; утопленницы нередко в эти дни посещают своих родителей, но большею частию их страшатся. Никто не осмеливается в это время купаться, кроме киевских ведьм, и в лес ходят только с полынью и зарею[17], предохраняющими от невыносимых щекотаний русалок. Девушки сплетают венки и бросают их в поля, чтобы русалки ими украшались. Наконец, в день проводов русалок собираются все женщины и девушки вокруг чучела, представляющего русалку: они разделяются на две партии, одна защищает куклу, другая старается овладеть ею; после чего все вместе отправляются в поле, разрывают чучело и разметывают его по полю или бросают в реку.

После русальной недели наступает семик, праздник цветов и зелени, и, вместе, праздник любви; девушки собирают цветы, плетут из них венки, пляшут на лугах и вокруг деревьев и, сгибая березовые ветви, целуются через них с мужчинами; в песнях семика воспеваются веселие и любовь, цветы и зелень. У некоторых славян этот праздник оживления растительной природы называется зеленым днем, зеленою неделею, подобно как в Германии он носит имя зеленого царя или зеленого человека. У других же он имеет характер семиков прежнего времени и превращается в развратное пиршество, празднуемое в честь чувственного Тура; отчего, быть может, и происходит обычай целоваться в этот день через березовую ветвь.

Наконец, настает великий день Купалы. Им, по–видимому, оканчиваются праздники весеннего полугодия, как Колядами оканчиваются праздники осеннего, хотя полугодие Морены и не начинается прежде жатвы, а именно, спустя два месяца после Купалы, так же как и царство Живы начинается только два месяца после Коляды. Жатва хлеба, собирание осенних плодов, яблок, груш, апельсинов и винограда, освящение плодов в храме, благодарственные молитвы за них, приготовление зимних припасов, наконец, безмятежный отдых от летних трудов и радостная встреча зимних забав — вот полугодие Морены, оставившее нам менее сведений, чем полугодие Живы, но все–таки отразившееся во многих обычаях нашего народа. Так, оно сохранилось отчасти для нас в праздниках Обжинках, или Спожинках, бабьем лете, Семеновом и Аспосовом днях и, наконец, в рождественских святках, или Колядах.

Вот весь годовой календарь первоначальной эпохи нашего язычества; его недостаточность, по необходимости, принудила славянина прибегнуть к другому вернейшему измерению времени, которое, вместе с поклонением богам неба, вскоре покорило и присвоило себе все главные формы и обычаи первоначальных празднеств славян, почему нам теперь почти невозможно вполне определить границу между праздниками чисто земного плодородия и праздниками солнечных богов.

По различным положениям солнца год разделялся у славян также на две половины, совершенно соответствующие по времени с полугодиями Живы и Морены. Весеннее солнце называлось Яром, или Туром, почему Яр, или Яровит, у многих славян перешел в бога весеннего плодородия.

Главный весенний праздник древних славян был Турица, или Литница, который, по мнению Гануша, совпадал с праздниками ретрайского Радегаста и рюгенского Яровита, быть может, во время весеннего равноденствия. С другой стороны, Аппендини рассказывает об обычае в Рагузе первого мая наряжать двух мужчин и одну женщину в Турицу и Вилу, что вполне соответствует русским праздникам Тура и Русалок, которые бывают в одно и то же время, хотя и принадлежат совершенно разным началам. У нас остатки буйных празднеств Тура и Ярыла (Яра) встречаются обыкновенно на троицкой или семицкой неделе, также в петровское заговенье, т. е. в мае месяце; но, вероятно, все это был один и тот же праздник начала весны, перенесенный, по позднейшему развитию нашей северной природы, от дней весеннего равноденствия на май месяц. Мы ничего положительного не знаем относительно праздника Перуна в Киеве, но если Перун, как бог грома, тождествен с Туром, то предположить можно, что суеверная встреча первого весеннего грома есть остаток его праздника.

Полное развитие весны, или день летнего поворота солнца, есть один из важнейших праздников всех славян, известный под именами дня св. Иоанна, Ивана или Яна и Ваяна (у словаков и сербов), в Польше и Богемии Саботки, у хорутан Креса (от слова кресати — вырубать, возгнетать огонь), в Далмации Коляды, у нас же встречается под именами Купалы, или Купальницы.. Странно только то, что этот праздник носит в Далмации имя ему противоположного дня зимнего поворота солнца, когда, напротив, в некоторых губерниях России праздник Коляды называется Субботками.

Как весною, так и осенью было у нас два главных праздника относительно солнца: праздник сентябрьского равноденствия, совпадающий с жатвенными праздниками земного плодородия, и праздник зимнего поворота солнца 24 декабря, как начало и зенит осеннего развития холода и длинных ночей. Первый, слившись с праздниками осеннего плодородия, совершенно в них исчез, но германские летописцы Гельмольд и Саксон Грамматик сохранили нам подробное описание торжества его в храме бога осеннего солнца Световита. Обыкновенно после жатвы стекалось в Аркону великое множество народа для приношения в жертву Световиту первых собранных плодов. В самый день праздника первосвященник осматривал прежде всего рог с вином, находящийся в руке Световита, и по мере полноты его предвещал народу изобилие жатв будущего лета; потом, вылив старое вино, он наполнял рог свежим и выпивал его в честь своего бога. Наконец, снова наполнив рог вином, он возвращал его кумиру. После этого приносили в храм большой жертвенный пирог, за которым обыкновенно прятался жрец, и если его не было видно за пирогом то это считалось хорошим предзнаменованием, в противном случае жрец увещевал всех присутствующих, для показания своего усердия к Световиту, приготовить на будущий год побольше пирог. Этим оканчивалось богослужение, после которого начинались пиршества и веселия, продолжавшиеся несколько дней сряду. В этих обрядах ясно видна хитрая выдумка жрецов Световита, почему, естественно, эти обряды и должны были исчезнуть вместе с падением кумира и касты его жрецов. Впрочем, этот обычай печь большие пироги в честь богов осеннего солнца и плодородия сохранился до сих пор у всех славян, хотя и перешел на канун Рождества Христова, т. е. на второй праздник осеннего солнца.