В Восточном Средиземноморье, как мы уже видели, богиня-мать стала главным предметом почитания, особенно на Кипре и Крите, изобилующих ее символами: змея, голубь, обоюдоострый топорик, "посвятительные рога", тучные фигуры, гора, дерево или столб. Хотя в первую очередь ее заботой были деторождение и материнские функции, в качестве матери-земли она также была богиней растительности, вместе с богом-партнером или без него. Так, на нескольких печатках минойско-микенской цивилизации в серии культовых сцен изображен вегетационный цикл в связи с богиней-матерью. На кольце позднеминойской культуры, которое было найдено в гробнице Вафио (место расположения древней гробницы-толоса в Греции. — Прим. пер), а теперь находится в Музее Эшмолиан в Оксфорде, имеется изображение стоящей на коленях женщины, нагнувшейся над большим кувшином; ее левая рука, согнутая в локте, опирается на край сосуда и поддерживает склоненную голову. Эта поза изображает скорбь. Над женщиной — символы глаза и уха, а немного левее находится небольшая мужская фигура с овальным предметом, похожим на лук. Ниже расположена богато одетая женщина с волнистыми волосами. Эванс (Evans) считает ее богиней-матерью, а мужскую фигуру — "мальчиком-богом", молодым стрелком из лука⁴⁵⁸. Профессор Перссон (Persson) полагает, что запечатленная сцена имеет погребальный смысл: сосуд похож на пифосы, использовавшиеся для погребения; а тема рисунка — скорбь по умершему. Предмет, расположенный рядом с кувшином, он принимает за овальный камень, за которым находятся голые, без листьев, ветви дерева или куста, символизирующие, по его мнению, умирающую зимой растительность и человеческую печаль, "связанную с унылым миром природы — сухой и увядшей"⁴⁵⁹.

Еще на одной печатке из Вафио представлена сцена оплакивания: богиня в юбке с оборками изображена, видимо, в роли Mater dolorosa, горестно склонившейся над миниатюрным теменосом (участок земли вокруг храма. — Прим. пер.). Внутри священного огороженного места стоит узкий бетилийский камень, рядом с которым висит маленький минойский щит; над ними — богиня в виде ветки с листвой. Справа от нее — женская фигура, видимо, та же богиня, но стоящая прямо и получающая плод со святого дерева; плод ей протягивает юноша, которого Эванс отождествляет с критским Зевсом в роли Таммуза⁴⁶⁰. Если огороженное место — могила с фаллическим камнем, что вполне вероятно, то изображенная сцена перекликается с рисунками на гробницах Аттиса во Фригии и Зевса в Кноссе⁴⁶¹. Однако оплакивание может иметь отношение и к минойской вариации (в Западной Азии) на тему страдающей богини, и к вегетационному циклу: распускающиеся листья и зреющие плоды символизируют приход весны. Эта расшифровка подтверждается изображением, имеющемся на золотом кольце в музее на о-ве Крит. На кольце представлено священное дерево с облетевшими листьями; ствол дерева двумя руками обхватила женщина, слева от нее спиной к дереву находится почти такая же женская фигура в оборчатой юбке, с обнаженной верхней частью туловища и впечатляющей грудью; она протягивает руки к третьей, похожей на нее, женщине. По краям кольца нанесены "зубчики"⁴⁶².

Зимняя опустошенность сменяется явлением богини в весеннем окружении. Это запечатлено на кольце из цисты, найденном в небольшом погребении: четыре жрицы, одетые в типично минойские одежды и с цветущими лилиями, исполняют разнузданный танец. Над главной участницей богослужения изображена в стремительном спуске маленькая женская фигурка, а слева — человеческое око, которое, очевидно, символизирует богиню, наблюдающую за исступленным танцем, исполняемым в ее честь в связи с весенним обновлением жизни. Эмблемой обновления служит змея, размещенная рядом с центральной фигурой под символом ока⁴⁶³. Бык, занимавший такое заметное положение в критских "зрелищах"⁴⁶⁴, возможно, также имел значение как символ плодородия, как убедительный образ, воплощающий производительные силы природы на празднике весны⁴⁶⁵. На этом празднике царь-бог и богиня в качестве его супруги играли ведущие роли, они убивали Минотавра, чтобы победить смерть и возродить жизнь⁴⁶⁶.

Назначением молодого человека было возрождение жизни растений в ежегодном цикле смены времен года, а от богини зависело порождение жизни, основным источником которой она являлась. В отличие от своего партнера она не умирала, чтобы вновь воскреснуть; она была матерью-землей, приносящей урожаи в качестве своего потомства. С развитием общества земледельцев "бог-юноша" стал небесным отцом, оплодотворявшим богиню Земли, изливаясь на нее с небес животворным дождем. Так, в Греции (об этом будет говориться в следующей главе)⁴⁶⁷ индоевропейский бог неба и погоды — Зевс, возглавляя Олимпийский пантеон, был связан супружескими узами с богинями и любовными связями со смертными. Среди его женщин имелась хтоническая (подземная) богиня — Деметра, мать-земля, чья дочь Кора (Персефона) являлась богиней произрастания злаков и символизировала созревшее собранное с полей зерно. В том, что Деметра унаследовала характерные черты минойской богини, вряд ли можно сомневаться. Возможно, именно ее брачный союз с Зевсом служил поводом для элевсинских мистерий, устраиваемых, чтобы "заставить ноля ходить волнами желтых колосков". Этой точки зрения придерживается Фрэзер (Frazer)⁴⁶⁸. Несомненно, что одним из назначений обрядов было обеспечение богатых урожаев зерна и поддержание вегетационного цикла. Во всяком случае, этот смысл вкладывался на ранней стадии существования культа. Таким образом, весьма вероятно, что данный культ возник из очень древнего земледельческого празднества, которым, по предположению Нилссона (Nilsson), отмечался подъем зерна из зернохранилищ, где оно хранилось после сбора урожая в июне и до сева в октябре. Четыре месяца, пока оно находилось под землей, поля оставались пустыми под испепеляющим солнцем. Как только начинались осенние дожди, приступали к пахоте, и среди мягкой зимы поля зеленели. В феврале или марте созревал урожай. Тогда-то и проводили в Афинах ежегодное поминовение усопших, названное анфестериями по имени цветов, появляющихся в это время года. Устраивали также и малые мистерии Деметры в Аграи, пригороде столицы. Эти мистерии были началом инициации — обряда, символизирующего восхождение богини произрастания злаков. Обряд проводили во время больших элевсинских мистерий осенью, когда наступало время сева и зерно извлекали из зернохранилищ⁴⁶⁹.

Такое толкование происхождения мистерии делает ее преимущественно праздником зерна, а Деметру — божеством созревания хлеба. О точном значении начала ее имени — "de" до сих пор дискутируют: оно может означать слова "пшеница" или "земля".

Хотя в Элевсине ее чтили в первую очередь как дарующую зерно, она также являлась богиней растительности. Олицетворяя плодородие почвы, она именовалась матерью-землей, а ее дочь Кору позднее начали отождествлять с Персефоной, царицей Аида и женой Плутона, бога земного плодородия. Так Кора трансформировалась в Персефону. Во время своего ежегодного возвращения из преисподней она обеспечивала прорастание нового урожая. Так доисторические обряды получили более глубокий смысл, связанный с темой гибели и возрождения. Но как именно этот смысл выражался ритуально, можно только предполагать на основании относительно более поздних источников информации.

Согласно раннехристианскому автору Ипполиту, mystae в Телестерионе (в Элевсине) на двадцать второй день месяца бедромиона — в кульминационный момент посвящения, участники мистерии, как положено, заняли места на стульцах, покрытых овечьими шкурами. Внезапно в полной темноте и при абсолютной тишине они узрели во вспышке яркого света картину жатвы и услышали голос, возвестивший о рождении божественного младенца Бри-моса⁴⁷⁰. Остается нерешенным вопрос, имеет ли это какое-либо отношение к священному браку Зевса и Деметры, выражаемому союзом гиерофанта (верховный жрец элевсинского культа в Древней Греции. — Прим. пер.) и верховной жрицы. Вероятно, Ипполит спутал фригийские обряды, посвященные Аттису (бог плодородия во фригийской и греческой мифологии. — Прим. пер.), с культом Деметры: если образ колоса был одним из священных откровений, он соответствовал обстановке и условиям элевсинских мистерий. Прорастающий колос одно время являлся символом урожая зерна и определял цель мистерий — обеспечить вновь посвященным радостное возрождение в восхитительных лугах Персефоны, которое гарантировалось им благодаря длительным обрядам очищения, процессиям, заклинаниям, жертвоприношению быка и, возможно, бою быков⁴⁷¹.